Один неловкий момент (СИ) - "Li-Catarine" - Страница 1

I

Четыре пары по полтора часа — худшее, что есть в учёбе. Особенно, если две из них проходят с преподавателем, который читает максимально скучные лекции и спрашивает максимально жёстко на семинарах. Серьёзно, у меня было ощущение, что каждая минута длилась, по меньшей мере, полчаса. И обязательно найдётся очень умный индивид, которому будет холодно, поэтому нельзя открыть окно, так что мы полтора часа сидим в духоте.

— Эй, Котова, — позвала меня Маша.

Во всём универе Маша была единственной, с кем я более-менее общалась. Мы постоянно делали какие-то проекты совместно, пару раз гуляли. Она была весёлой, очень умной и могла заполнить тишину. Она болтушка, я слушатель. Плюс она ненавязчива, а я люблю одиночество. Если это не идеальное сочетание, то что тогда?

— Не хочешь сходить в кафе? — Продолжила Маша. — Могли бы порешать задачи по финансовой математике, а то завтра будет проверочная, а я всё еще одну тему не понимаю.

— Прости, но я не смогу. Нужно папе помочь.

Я лгала. Ненавижу это делать. Но после лекции в душной аудитории и четырёх пар я очень хотела немного поспать, а потом спокойно сделать задания на завтра. Я не хотела сейчас слушать истории про её парня, про маму и сестру, не хотела что-то объяснять ей.

— Ты же понимаешь, что нельзя всегда быть такой асоциальной. — Сказала Маша, когда мы забрали пальто из гардеробной. — Мы почти полтора года учимся здесь, а я единственная с кем ты общаешься.

— Я со всей группой общаюсь.

— Нет, я не это имела в виду, — закатила глаза Маша. — Я имела в виду встречи, походы в кино, парки, разговоры. Ты держишься от всех на таком расстоянии, что становится жутко, как я вообще смогла под твои барьеры пробиться.

— Это не так. — Нет, так! Маша словно прочитав мои мысли, посмотрела на меня, приподняв бровь. Маша нравилась мне, я считала её вроде как своей подругой, но всё равно не хотела, чтобы она лезла в мою душу. Я уже давно никого не пускаю туда. И сомневаюсь, что когда-нибудь еще раз впущу кого-то в свою жизнь. — Знаешь, у меня сейчас нет на это времени, — сказала я, чтобы уже перевести тему. — Мне нужно бежать, увидимся завтра.

Я не дождалась ответа Маши, а просто побежала в сторону парковки к своей машине.

Маша права — я очень асоциальный человек. В первую неделю, когда все общались, знакомились, я держалась от всего этого в стороне. Почти ни с кем не говорила. Иной раз люди забывали, что я с ними училась. Уже вскоре люди разбились на группки, создали общую беседу, начали создавать свои маленькие беседы в соцсетях. А я была просто обособлена от всех, потому что пришла сюда для того, чтобы учиться. Я не искала друзей, приятелей и подруг. Не искала тех, с кем буду обсуждать парней. Не хотела сплетничать о чём-то. Мне не нужны были пустые разговоры про косметику, шмотки или что-то в этом роде.

Боже, Котова, звучишь, как лицемерная сука. Хотя может быть, я такой и была на самом деле? Но в своей жизни я уже очень много раз доверяла людям. И потом теряла их. Снова и снова. Проще сразу держаться от людей подальше. В таком случае, когда они уйдут из твоей жизни, а они обязательно уйдут, ты просто не будешь испытывать боли. Получается, что я просто защищаю себя от боли потери на опережение. Это делает меня сукой? Вполне возможно. Хотя почему?

Дружба с Машей была случайностью. Она опоздала на лекцию, аудитория была забита, а я сидела одна. Она села рядом и попросила потом переслать ей лекции в ВК. Я сделала это. А потом как-то мы начали общаться по учёбе. Она спрашивала, задано ли что-то, я спрашивала, понимали она это. Мы поладили. Я не могу назвать это дружбой в обычном смысле. Но мы ладили, общались. Меня это устраивало.

Я припарковалась возле дома и пошла в сторону дома. Скорее бы оказаться в кровати. День был слишком длинным.

Зайдя в лифт, я уже нажала на свой этаж, когда услышала крик:

— Придержите лифт! — Чёрт, если бы я смогла распознать этот голос, я бы в жизни не нажала на кнопку. Но я была такая уставшая, а в голове уже представляла, как лягу поспать, что не обратила внимание на то, что я а)знаю обладателя этого голоса и б)на дух его не переношу. — Какие люди! Привет, котёнок.

Я закатила глаза, когда Артём зашёл в лифт.

Артём был… ох, тут можно целый список составлять. Придурком, бабником, самовлюблённым кретином, бараном. Но это если выделять главное. А если основное, то Артём Никитин был моим одногруппником. Он был главным красавчиком нашего курса. Хотелось бы сказать, что только нашего факультета, но я знаю, что он уже многих девушек успел покорить с разных факультетов и даже курсов. Мы не поладили с ним с самого первого дня в универе, когда он бросил сумку на парту, за которой я сидела и сказал:

— Милая, ты же не против пересесть?

Многие считали, что я была зашуганным серым червём. Но это было не так. Я просто была спокойная и не любила чрезмерное общение. Постоять за себя я могу.

— Против.

Нужно было видеть лицо Артёма в тот момент. Он был красавчик, умник, душа любой компании и его папаша был крутым бизнесменом, поэтому Артём привык получать всё, что он захочет. По его лицу было видно, что еще никто и никогда не смел отказывать ему.

— Что? — Нахмурился тогда Артём.

— Ты спросил. Я ответила. Могу повторить. Да, я против, не буду пересаживаться.

Он хотел что-то сказать. Всё его лицо говорило, что он не собирается просто так отпускать это. Он не привык получать отказы. Но он так опешил от одной мысли, что кто-то ему может отказать. К тому же, это была такая мелочь, как место в аудитории. Поэтому здравый смысл взял вверх и он просто ушёл тогда. Но Артём не забыл. С того чёртова дня он всячески пытался задеть меня. Подшучивал надо мной в общей беседе, постоянно перебивал меня, когда преподаватели спрашивали, спорил, когда мы должны были высказывать мнение. И это его дурацкое прозвище. Котёнок! Он всего раз так назвал меня, а я не смогла смолчать и попросила, чтобы он больше не делал этого. С тех пор Артём постоянно называл меня Котёнок и высмеивал это еще больше.

Всю ситуацию ухудшало то, что Артём жил со мной в одном доме.

Я игнорировала Артёма, когда он зашёл в лифт и улыбнулся мне этой своей чёртовой улыбкой, которая сводила с ума всех в универе. Девочек, парней и даже преподавателей. Его любили все. А я не могла с ним и минуты в лифте выдержать.

— Что нового сегодня произошло, Котёнок? — Спросил Артём. А у меня чуть не начал дёргаться глаз. — Семёнова опять выгнали со статистики? Котёнок, ну не молчи. Ты же знаешь, как я люблю говорить с тобой.

Сукин сын! Это он год назад заявил, что я настолько скучная и заурядная личность, что лучше себе руки переломать, чем хотя бы десять минут со мной поговорить.

Мы уже были на третьем, мне нужен шестой. Лифт, быстрее, прошу!

Я закрыла глаза, надеясь, что вот сейчас уже он остановится и я смогу выйти. И лифт действительно остановился. Покачнулся так, что я чуть не упала, после чего остановился и свет вырубился. Вот же дерьмо!

— Какого?.. — начал Артём. Зажглось аварийное освещение, в свете которого всё выглядело очень жутким. Он начал нажимать на кнопку экстренного вызова. — Эй! Меня кто-нибудь слышит? Мы застряли в лифте!

Нет, нет, нет! Мы не застряли в лифте. Он просто чуть сбоит. Он сейчас поедет. Вот сейчас! Мы не застряли, не застряли. Всё хорошо.

— Чёрт, опять этого алкаша где-то носит. — Вздохнул Артём.

Я почти не слышала. Голова начала кружиться, а всё вокруг меня, словно вращалось. Нужно взять себя в руки.

— Вика? — Спросил меня Артём. Или не спросил. Не знаю, потому что перед глазами уже потемнело, голова словно налилась свинцом, а лёгкие будто были сжаты в тески. Я не могла дышать. Я не могла дышать! — С тобой всё хорошо? — Нет! Со мной было не всё хорошо. — Вик, сделай глубокий вдох и попытайся успокоиться.

Артём идиот! Неужели он думает, что это так просто? Я пыталась сказать своей голове успокоиться, пыталась приказать лёгким нормально функционировать, а сознанию взять себя в руки. Но у меня ничего не получалось. Мне казалось, что стенки лифта начали сужаться, красный свет бил в глаза, от чего всё стало казаться еще ужаснее. Я умру. В девятнадцать лет. Толком ничего не попробовав в своей жизни, я умру в дурацком лифте рядом с человеком, которого на дух не переношу. А с утра главной моим главным страхом было, что меня спросят на макроэкономике.