Благие знамения. Подарочное издание с иллюстрациями Пола Кидби - Гейман Нил - Страница 9

Под потолком спальни покачивались на бечевках три кривоватые модели самолетов. Даже небрежный наблюдатель подметил бы, что они сделаны человеком очень старательным и усердным, но нисколько не преуспевшим в моделестроении. Ньютон же отчаянно гордился ими, даже «Спитфайром», у которого он жутко напортачил с крыльями.

Подтолкнув на нос съехавшие очки, Ньютон скосил глаз на штепсель и отложил отвертку.

На сей раз он имел все основания надеяться на лучшее: он выполнил все инструкции по замене штепсельных вилок, приведенные на пятой странице его настольной книги, которая называлась «Справочник юного радиолюбителя. Плюс сто один полезный и абсолютно безопасный совет касательно электричества». Ньютон правильно подсоединил к контактам промаркированные по цвету проводочки, проверил силу тока на предохранителе и завинтил на место все винтики. Итак, все в порядке.

Он вставил вилку в розетку. Включил радиоприемник.

Свет погас во всем доме.

Ньютон засиял от гордости. Это был большой шаг вперед. В предыдущий раз света лишился весь Доркинг, так что дежурный электрик даже зашел побеседовать с его мамой.

Ньютон пылал страстью к электрическим приборам – но без взаимности. В школе стояла вычислительная машина, и полдюжины особо прилежных учеников оставались после уроков, чтобы позаниматься с перфокартами. Когда же учитель информатики, вняв настойчивым мольбам Ньютона, включил его в эту группу, мальчик успел ввести в компьютер лишь одну-единственную перфокарту. Машина проглотила ее и подавилась насмерть.

Ньютон был уверен, что будущее принадлежит компьютерам и, когда это будущее настанет, он должен быть во всеоружии, в первых рядах освоения новой технологии.

Но будущее имело на сей счет собственные планы. Которые описывались в Книге.

«Адам», – подумал мистер Янг. Он произнес это имя погромче, вслушиваясь в его звучание:

– Адам… Гм-м…

Он разглядывал золотистые локоны Врага Рода Человеческого, Разрушителя Царств, Ангела Бездны, Великого Зверя, имя коему Дракон, Князя Мира Сего, Отца Лжи, Порождения Сатаны и Владыки Тьмы.

– А знаете, – немного подумав, подытожил он, – по-моему, он действительно вылитый Адам.

Да, эта ночь была не особенно темной и бурной.

Бурная и темная ночь случилась два дня спустя, примерно часа через четыре после того, как миссис Даулинг, мистер Янг и, соответственно, оба младенца покинули больницу. Выдалась на редкость темная и бурная ночь, и пополуночи, когда гроза достигла апогея, молния ударила в монастырь Неумолчного ордена, воспламенив крышу ризницы.

К счастью, обошлось без жертв, но пожар продолжался несколько часов и нанес зданию приличный урон.

А с ближайшего холма, затаившись, смотрел на огонь поджигатель. Этот высокий и тощий субъект был одним из герцогов преисподней. Перед возвращением в нижние сферы ему надлежало выполнить последнее дело, и он закончил его.

В остальном он вполне мог положиться на Кроули.

Хастур отправился восвояси.

Строго говоря, Азирафаэль занимал в ангельской иерархии чин Начал, но в наши дни мало кто относится к таким вещам всерьез.

В сущности, ни ему, ни Кроули не полагалось знаться друг с другом, но оба они были людьми – по крайней мере, человекоподобными созданиями, – умудренными долгим опытом земной жизни, и Соглашение уже давно приносило выгоду им обоим. Кроме того, когда одна и та же физиономия более-менее постоянно попадается тебе на глаза в течение шести тысячелетий, к ней поневоле привыкаешь.

Их Соглашение было очень простым – настолько простым, что даже не заслуживало заглавной буквы, которую получило лишь за свой почтенный возраст. Многие агенты, работающие в трудных условиях и далеко от начальства, заключают с коллегами из конкурирующей фирмы подобного рода разумные договоры, сознавая, что с ближайшими соперниками у них куда больше общих интересов, чем с далекими союзниками. Соглашение подразумевало молчаливое невмешательство в дела противной стороны. В итоге никто не выигрывал, никто не проигрывал, зато обеим сторонам удавалось продемонстрировать своему руководству, как далеко они продвинулись в борьбе с коварным и хорошо информированным противником.

Это значило, что Кроули имел свободу действий в Манчестере, но Азирафаэль распоряжался всем Шропширом. Кроули принимался за Глазго, Азирафаэль же выбирал Эдинбург (следует отметить, что ни один из них не приложил руку к Милтон-Кейнсу[7], но оба доложили о нем в соответствующие инстанции как о крупном успехе).

И к тому же казалось вполне естественным, чтобы они порой подменяли друг друга на посту, когда того требовал здравый смысл. В конце концов, оба они были одним ладаном мазаны. Если кто-то отправлялся в Гулль, чтобы быстренько искусить его жителей, было только логично заодно уж пробежаться по улицам и оделить горожан стандартной разовой порцией благодати. Это было бы сделано так или иначе, а разумный подход позволял обоим сэкономить кучу времени и вдобавок уменьшить издержки.

Из-за этого Азирафаэля, бывало, мучила совесть, но многовековое общение с человечеством оказало на него такое же влияние, как и на Кроули, только с обратным знаком.

Кроме того, ни Верхнее, ни Нижнее начальство, похоже, не волновало, кто именно делает работу, если результат налицо.

И вот сейчас Азирафаэль и Кроули стояли на берегу утиного пруда в Сент-Джеймском парке. Они кормили уток.

Утки в парке Сент-Джеймс так привыкли получать корм из рук секретных агентов, приходящих сюда на тайные встречи, что у них, в точном соответствии с теорией Павлова, развился условный рефлекс. Посадите утку из этого парка в лабораторную клетку, покажите ей фотографию двух мужчин (одного в пальто с меховым воротником, другого в чем-то темном и в кашне) – и она уставится на них с нетерпеливым ожиданием. Более разборчивые утки предпочитают нырять за корочками черного хлеба от русского атташе по культуре, тогда как гурманы смакуют бутерброды с белковой пастой, которыми угощает их начальник британского Управления военной разведки.

Азирафаэль бросил корочку взъерошенному селезню. Тот проглотил ее и тут же пошел ко дну.

Ангел повернулся к Кроули.

– Право же, дорогой мой… – проворчал он.

– Извини, – сказал Кроули. – Забылся.

Сердитая утка вынырнула на поверхность.

– Безусловно, что-то назревало, – продолжал Азирафаэль. – Но отчего-то думалось, что это должно случиться в Америке. Там любят подобные истории.

– Может, и до Америки доберется, – угрюмо сказал Кроули. Его задумчивый взгляд пробежал по парку и остановился на «Бентли», к заднему колесу которого старательно прилаживали штрафной блокиратор.

– Ах да. Американский дипломат, – кивнул ангел. – Эффектный прием, что и говорить. Сделать из Армагеддона эдакий модный блокбастер и продать его во все возможные страны.

– Во все страны, – уточнил Кроули. – Все царства мира.

Азирафаэль высыпал остатки крошек уткам и выкинул в урну пустой бумажный пакет. Утки оценили ситуацию и живо отправились клянчить корм у болгарского морского атташе и его спутника, вороватого вида мужчины в кембриджском галстуке.

Азирафаэль обернулся и прямо взглянул на Кроули.

– Мы выиграем, конечно, – сказал он.

– Но ты этого не хочешь, – ответил демон.

– С чего ты это взял, помилуй Бог?

– Послушай! – в отчаянии воскликнул Кроули. – Скажи, сколько у вас музыкантов? Я имею в виду первоклассных.

Азирафаэль растерялся.

– Ну, я бы сказал… – начал он.

– Два, – опередил его Кроули, – Элгар и Лист. Все. Остальные у нас. Бетховен, Брамс, все Бахи, Моцарт и так далее. Можешь вообразить себе вечность в компании Элгара?