Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Печать Карателя - Блинова Маргарита - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

Бурый прищурился и кинул на меня недоверчивый взгляд.

– Трис, ты же шутишь, да? Пегги и Пенелопа – это две разные девушки. Да и какие родственные связи, если Крысолов – сирота! Его же воспитали бездомные коты, сбежавшие из генетической лаборатории… Трис, прекрати так коварно улыбаться! Трис!

А я что? Я сижу себе тихонько, невинно хлопаю глазками и улыбаюсь. Вот пусть теперь голову ломает – придумала я весь этот бред или втихаря посмотрела финал, пока Бурый ходил на заправке за пончиками и газировкой.

Напарник эмоционально выругался и полез во внутренний карман за комиксом, но в это время перед коттеджем загорелся свет, тихо щелкнула входная дверь, и на крыльцо вышли двое мужчин. Невысокие гибкие тела, облаченные в черные штаны и серые свитера. Темные волосы, насупленные брови. Длинные руки и непропорционально широкие плечи. Один заметно моложе, не братья, но чем-то неуловимо схожи. Так бывает, когда близкие друзья становятся чуть ближе, чем родные.

– Труба зовет! – с нескрываемым облегчением прогудел Бурый, торопясь поскорее покинуть тесный для него полицейский кар.

Я чуть усмехнулась, наблюдая за попыткой напарника втянуть грудь, живот, ноги и руки, чтобы выбраться наружу, и легко выпрыгнула из кабины сама.

На улице холодно и зябко, а форма для Карателей была не самой теплой: сапоги до колена, плотные штаны из грубой, но зато жароустойчивой ткани, и тонкий шерстяной свитер с одним рукавом. Левая рука от ключицы до кончиков пальцев, шея, левая лопатка и часть спины всегда оставались открытыми, кожу в этих местах покрывали золотисто-черные татуировки. Не то чтобы мы хвастались, просто иначе активированные печати прожигали ткань, а делать что-либо, когда у тебя полтела горит, малость затруднительно. Уж сколько вещей за эти три месяца после обретения силы я по глупости загубила!

Морозец ночи радостно кусал голую кожу и мягко, но предельно настойчиво карабкался за шиворот, поэтому дистанцию между парковкой и коттеджем я преодолела бодреньким шагом. Как оказалось – торопилась зря! Стоило подняться на крыльцо, как встречавшие нас каннисы синхронно скривились, зажали носы большим и указательным пальцами и отступили.

– Вам в дом нельзя, – вместо «здрасти» услышала я.

– Че это? – удивился Бурый, вырастая за моей спиной подобно огромной рыже-черной горе.

– Запах…

Я смущенно потупилась. Ох уж эти оборотни! Вот кто виноват, что у них такое острое обоняние? Ясен перец, что после двенадцатичасовой рабочей смены благоухают розами только продавцы цветов да парфюмеры, но можно ведь и как-то потактичнее сделать замечание. Вон Бурый тоже оборотень, но он-то промолчал.

Напарник наклонился к моим волосам, шумно втянул носом воздух.

– Запах как запах, – в итоге изрек он.

Но каннисы так не считали. Мужчины продолжали морщиться, отворачиваться и прикрывать рукавами носы.

– Так пахнут самки в Ночь песен, – наконец снизошел до объяснений тот, что постарше.

Я подавилась от неожиданности и судорожно закашлялась.

– Ааа… О! – изумленный Бурый посмотрел на меня, потом на каннисов, потом снова на меня и… заржал!

Нет, ну где совесть у этого мохнатого?

Пихнула напарника локтем по дрожащему от смеха пузу и с вызовом посмотрела на оборотней.

– Что делать будем?

– Альфа… сейчас выйдет… – старательно экономя воздух в легких, сообщил оборотень.

– Я буду долго помнить этот день! – давясь от смеха, признался Бурый, а я скривилась.

Растреплет! И к медиумам не ходи, растреплет всему участку! Уже к следующей смене об инциденте будут знать все, начиная от уборщицы и заканчивая желторотым стажером. Я даже представила, как пышущий сарказмом лейтенант Пэрри разразится очередной тирадой. Что-нибудь вроде: «Златокудрая моя бестолочь! Поздравляю тебя с официальным воцарением на престоле серых и хвостатых. Отныне и навеки веков участок запомнит тебя как ту самую Карательницу, под окнами которой выла ночи напролет стая. Кстати, звонили из парфюмерной лавки, предлагали гору денег за твое исподнее, и знаешь, что я сделал? Я сказал им код от твоего шкафчика в раздевалке, отдал связку ключей от квартиры и даже тот крохотный ключик от выдвижного ящичка стола, куда ты прячешь собственное самоуважение».

Я скривилась еще сильнее. Даже воображаемый, лейтенант Пэрри умудрялся наподдать моему чувству собственного достоинства.

Дверь снова хлопнула, являя миру и двум патрульным альфу Лиама. Широкоплечий брюнет с неповторимым ореолом власти и самодостаточности, хотя одет в просторные домашние штаны и серую майку с бирюзовой эмблемой оскалившегося волка. При виде меня глава стаи удивленно округлил выразительные глаза, мерцающие желтоватым светом, темные брови мужчины поползли вверх, а потом он втянул носом воздух и окаменел.

– Предупреждаю сразу, альфа Лиам, – раздраженной кошкой зашипела я в лицо живой статуе, – если еще хоть один каннис зажмет при мне нос, поморщится или отвернется, то я проведу массовый самосуд!

– Силенок-то хватит? – голос у альфы оказался под стать внешнему виду – четкий, рокочущий, с подавляющими нотками, и я как-то разом притихла и растеряла весь боевой напор.

– Это она только с виду дохлая, – встрял Бурый, недолюбливающий каннисов. – И вот еще… Альфа, учтите, через час закончится наша смена, и тогда ждать Карателя придется двое суток.

– Замена? – деловито уточнил каннис.

– Сомневаюсь, что управление посчитает причину «ваш Каратель пахнет как самка» существенной.

– Тогда прошу, – альфа вежливо подвинулся, пропуская нас внутрь логова.

В просторном холле царил полумрак, приятно пахло свежестью и сосновой хвоей. Откуда-то из глубины бокового коридора возникла женщина в черном глухом платье до колена, сунулась было, чтобы предложить гостям тапочки, но под взглядом альфы осеклась и сделала попытку слиться с интерьером.

– Сюда, – альфа Лиам сделал приглашающий жест в сторону деревянной арки.

Мы с Бурым молча прошлепали по темно-коричневой плитке пола в указанном направлении и оказались в просторной кухне-гостиной. Здесь тоже было темно, экономят, наверное, только в центре зала над вытянутым прямоугольником разномастных диванов, кресел и пуфиков горел одинокий фонарь. Вся стая, включая детей, женщин и стариков, собралась сейчас здесь и неприветливо косилась в нашу с Бурым сторону.

– Всем ночи, – тихо поприветствовала я сидящих каннисов и попыталась отыскать глазами добровольца. – Кто из вас Дариан?

Со своего места легко поднялся парень лет двадцати, наши взгляды встретились, и я вдруг почувствовала волну смущения и неловкости. Реакция была понятной, мне всегда нравились такие парни – высокие спортивные блондины с мягкими чертами лица и открытой улыбкой. Это были мои «белые киты» – недостижимые и привлекательные.

– Дариан, в участок 9–9 поступило устное заявление от альфы Лиама насчет вашего признания в убийстве женщины и незамедлительном вмешательстве Карателя… – бубнил Бурый где-то на заднем фоне, пока я восторженно разглядывала идеал своих девичьих грез.

Если у оборотня еще и глаза голубыми окажутся, то я растекусь восторженной лужицей прямо у его ног. Эх, жаль, что ночью у всех каннисов глаза желтым светятся, а до утра парнишка вряд ли доживет.

– Лиам! – отчаянный женский вопль заставил меня вздрогнуть и вернуться к реальности. – Лиам, умоляю, пока не стало слишком поздно, отзови заявление. Стая должна сражаться за своих до последнего.

– Мама, не надо! – оборвал ее так понравившийся мне блондин и обвел собравшихся сородичей долгим взглядом. – Прошу уважать мое решение так же, как я люблю и уважаю всех вас.

Я завистливо вздохнула и попыталась представить, как заявляю матери, отчиму под номером пять, сестре и брату нечто в этом же духе – не вышло. Мне бы мама за одну только попытку сознательно пойти на суд Карателя так настучала по мозгам, что я зареклась бы даже думать о подобном. А каннисы не только не спорят и не пытаются отговаривать – Дариан требует уважать его решение. Вот и думай после такого – это у меня семья неправильная или это каннисы какие-то не такие.