Моногамия. Книга 3 (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 1

Виктория Мальцева

Моногамия. Книга 3

ЧАСТЬ 3

ПРОЛОГ

А что вообще такое верность? И её другая сторона — измена? Я сама изменила когда-то, причинила невыносимую, разрушающую боль родному человеку, ведь к тому моменту мой муж Артём был пусть не любимым, но родным, и таким делали его поступки!

Теоретически, если бы меня выдернули из адского цейтнота лет эдак в двадцать и спросили, соглашусь ли я жить так же шикарно, как сейчас, но при условии, что мой официальный и законный спутник, моя вторая половина, то есть муж, будет изменять мне, я ответила бы не задумываясь, что да, конечно же, я соглашусь. Мало того, при этом ещё и буду считать, что мне крупно повезло! Это цинично и до безобразия меркантильно, но лиха в свои девятнадцать я хлебнула сполна и потому не разделяла ложных романтически-лирических стереотипов.

Но на деле всё оказалось намного сложнее. Если к предыдущему вопросу добавить такую маленькую деталь, как имя «Алекс», положительный ответ становится невозможен… Почему? Да потому что за деньги можно и наплевать на мужа, который Вам не сильно дорог, не очень интересен, или же просто безразличен. Но если муж — это Алекс, человек-желание, мужчина-мечта, невероятный сексуальный партнёр и парализующий своей внешностью красавец, лицезрение коего давно уже превратилось в наркотик, то его измены и, как следствие, отсутствие времени и внимания уже не просто ранят, они способны убить. Под тяжестью большого чувства человек превращается в уязвимое и безоружное нечто, для которого измена перестаёт быть просто рядовым фактом. Если в первом случае нашей дилеммы это не более, чем секс благоверного с другой особью женского пола, то во втором он превращается в разрывающий душу акт с ласками и нежностью, теми, которых вам так не хватает, вашими ласками и вашей нежностью, отобранными у вас и подаренными другой женщине. Если в первом случае измена — это лишь повод надавить на мужа и сделать его объектом манипуляций, то во втором Вы не можете ни думать, ни помышлять ни о чём, поскольку Ваше сознание, Ваша душа и Ваша сущность порабощены болью, ревностью и нестерпимыми муками настолько, что Вы едва можете дойти до кухни и налить себе стакан воды. Ни о каком продуктивном мышлении не может быть и речи, сейчас Вы — растение, просто нечто материальной формы, не наделённое ни волей, ни силой, ни способностями что-либо решать и предпринимать.

Вот это — классический случай, когда теория не совпадает с практикой. Условия задачи те же: достаток, дети, изменяющий муҗ. Ответ совсем иной: бежать без оглядки, спасаться от адской боли, терзаний, сожалений, унижения, тоски, духовного упадка, отказаться от всего и спешить спрятаться хоть куда-нибудь, только бы не думать о дальнейшей жизни, ведь жить-то почему то совсем не хочется … А зачем материальное тому, кто не хочет жить?

ГЛАВА 38

Grizzly Bear — slowlife

Мне 33 года, дочке Лурдес полтора года уже. Алекс работает очень много, так много, что мы почти не видимся. Он уезжает часто и надолго. Мы живём почти порознь. Он говорит, что у него масштабные, сложные проекты, закончит их и жизнь наладится. Но мы теперь почти не спим вместе. В этой точке моей жизни секса не было больше двух месяцев. Это о многом говорит, не так ли?

Γабриель

Женщин вокруг Алекса всегда было много, и я так и не научилась адекватно к этому относиться. Οни не просто находятся в возмутительной близости к нему, они страстно желают его, это написано на их лицах, это угадывается в их жестах, они все и всегда стремятся прикоснуться к нему, и это убивает. Да, я ревнивая. Не выношу чужих прикосновений к своему телу и тому, которое принадлежит мне по закону.

Γабриель — родная сестра Кристен, да та самая, которая таскалась везде за ней. Только теперь на ней нет очков, она сменила джинсы на платья, косу на распущенные локоны, её грудь выросла с первого до почти четвёртого (тут на клавиатуру брызжет моя слюнявая зависть), у неё такая гладкая от природы кожа, что лоснится как шёлк, она смуглая, перламутровая и её хочется гладить. Γабриель с детства влюблена в Алекса. Ну конечно, в кого ж ещё ей было влюбиться, будь я на её месте, и меня совершенно точно постигла бы та же участь. Выяснилось это мною почти сразу: в один из вечеров сразу после своего переселения в Штаты я наблюдала за компанией на террасе, недоумевая, потому что в тот вечер Алекс работал, и мне совершенно не было ясно, какого чёрта все эти люди делают в моём доме, на моей террасе. Алекс неожиданно вернулся, они начали шутить, смеяться, ну как обычно, и я заметила, что очкастый подросток не сводит с моего красивого мужа глаз. Так же было и в следующий раз, и потом тоже, всегда. Мне было забавно за этим наблюдать, очкастая девочка в буквальном смысле ела моего мужа глазами, жадно, ненасытно. Было забавно, да, только я не зңала, насколько «забавно» это окажется в будущем.

Теперь ей 18, скоро уже 19 лет и она стала совершенно другая: знойная, қрасивая, свежая, чистая. У неё нет отбоя от кавалеров, но она отшивает всех и смотрит только на Алекса. Он при встрече нежно целует её в щёку и, кажется, ни о чём не подозревает, а она взмахивает ресницами и дарит ему невероятно нежный, сексуальный взгляд. Я наблюдаю за этим с поистине стоическим терпением. Габриель далеко не единственная, кто так смотрит на него, что җе мне всех женщин истребить?

И вот у меня не было секса почти 2 месяца. Кто виноват? Габриель или кто-то другой? На роль кого-то другого я сходу назову три десятка имён не останавливаясь, и это будут только самые вопиющие случаи с поглаживанием его волос на груди в районе раскрытого ворота рубашки, нежным разминанием его бедра наманикюренной изящной рукой, шептания пухлыми губами интимностей ему на ушко, кокетливо сексуального отпивания из его бокала, ласкания волос на его буйной и невозможно, до истомы в животе, сексуальной голове, я сама не могу устоять, хоть и было время, когда я запускала туда свои руки каждый день и по нескольку раз … Но всё это в прошлом. Да, я знала, всегда знала, что всё закончится. Вопрос был лишь в том, когда это случится, и нужно отдать должное, продержалась я довольно долго, честно, и не рассчитывала на такой срок. По моим прогнозам это мог быть максимум год, но их прошло больше трёх уже… Неплохой результат, в целом … но, как больно, как же больно, невыносимо, нестерпимо… Я хожу как зомби по дому, не могу ни готовиться к своим экзаменам, ни заниматься детьми.

BIRDY + RHODES — LetIt Al lGo

Некоторые дни нашей жизни канули в бездонный колодец памяти, а некоторые запечатлелись в ней как дизайнерские открытки. Это был один из тех дней, вернее даже, это был вечер. Это был до безумия красивый и грустный вечер, закат, солнце уже село, небо залито невероятными оттенками жёлтого, оранжевого, пурпурного, небо отражается в море, полный штиль. Море как зеркало, огромное зеркало, которое, не содрогаясь, отражает все перипетии наших судеб, годы летят, люди рождаются, люди умирают, остаются другие люди, а море всё отражает и отражает бесстрастно картины нашего быстротечного бытия.

Я сижу в одной майке за столиком на крытой террасе, хотя сейчас июль, мне уютнее в доме. Пытаюсь учить свою математику, мне нужно сдавать экзамен, но мой мозг отказывается обрабатывать входящие данные. Мой мозг в прострации… У него защитная реакция, он отключён, чтобы не думать о том, о чём я заставляю его думать — о нашем с ним будущем. Ведь нужно что-то решать.