Белоснежка (СИ) - "Леди Катрина" - Страница 113

— Ты, блять, даже не представляешь, что сейчас со мной делаешь, — выдохнул Юнги ему на ухо, прижался к нему, навалился всем телом, прикоснулся губами к метке, вырывая из Чимина первый стон.

— Юнги.

Произносить его имя на выдохе было так чертовски приятно, так здорово, что голова начала кружиться. Чимин чуть выгнулся, давая почувствовать свое возбуждение, которое настолько явное, что скрыть уже никак не получится.

— Котенок мой, — ласково прошептал Юнги в губы. Поцелуй опьянял лучше дорогого вина, распалял, открывал все запрятанные глубоко желания, вытаскивал наружу все тайное.

Чимин даже в таком угаре помнил, что нельзя давить, спешить, как-то управлять альфой, поэтому лишь сжимал края чужой футболки до хруста, ожидая разрешения. Юнги слегка потряхивало, но он не отстранялся, его руки блуждали по телу, сжимали бока, словно языки пламени.

— Что ты хочешь? — хрипло спросил он.

— Тебя… я… можно, я сниму с тебя эту футболку? — взмолился Чимин. У него уже крыша ехала от желания потрогать парня.

Юнги тихо хмыкнул:

— Сними.

Чимин дернул осточертевшую ему вещь с такой силой, словно намеревался ее разорвать на части. Но теперь Юнги был без футболки. Он оседлал ноги Чимина, но не навалился всем весом, лишь обозначил позиции.

Чимин завороженно скользнул пальцами по обнаженной груди парня, прокладывая путь мелких и крупных шрамов. Он был почти уверен, что на спине этих бледных и некрасивых полос еще больше. Злость на ублюдков, что сделали это с Юнги, мешалась с жалостью и желанием стереть все эти шрамы. Юнги дышал как-то совсем сорванно, но смотрел ему в лицо, следил за реакцией, выжидал чего-то. Напряженный, как камень, готовый в любую секунду сорваться, закрыться, чтобы не почувствовать новой боли.

— Еще не забыл, кем я был? — резко и грубо спросил он, будто специально провоцируя.

Это было нечестно. Чимин уже едва соображал, но чувствовал, что Юнги сейчас словно проводит экзамен — можно ли подпустить его к себе ближе, и к телу, и к душе.

— Ты сам им это позволил, — безжалостно ответил Чимин, надеясь, что дал правильный ответ. — Но тебе это не нравилось.

— Большую часть времени я был под наркотой, поэтому мне было насрать на то, что со мной делают, — произнес Юнги. Чимин не знал, зачем он говорит об этом сейчас. — Но с тобой я так сильно нервничаю, будто все впервые.

Юнги выглядел настолько открытым и уязвимым в момент признания, что больно защемило в сердце. Он вел себя, как нерушимая скала, сильный и уверенный в себе, в своих движениях и в том, какое впечатление производит, но внутри был страх.

— Сколько бы шрамов у тебя ни было снаружи или внутри, я залечу их все, — нисколько не сомневаясь в своих словах, пообещал Чимин.

— И как ты это сделаешь?

— Вот так, — Чимин приподнялся и мягко прикоснулся к губам альфы, потерся носом о щеку. — Я люблю тебя, — вложив в свои слова все то, что чувствовал, произнес он на ухо.

Поцелуй в ответ, как первые лучики света в кромешной темноте, как первый рассвет после долгих холодных ночей. В нем благодарность, надежда и любовь. Это намного больше, чем слова. Чимин чувствовал все, Юнги не скрывал, раскрывался, доверяясь. Чимин задыхался, коротко постанывая от удовольствия, пока Юнги прокладывал губами путь вниз по груди, дразня кончиком языка. Чимин тихо хныкнул, сжимая кожу на спине альфы. Его переполняли чувства настолько сильно, что, казалось, сейчас разорвет на части. Юнги будоражил кровь, каждое его прикосновение разливалось в теле волшебной волной.

Чимин никогда не чувствовал себя настолько желанным, необходимым, нужным. Юнги пытался расстегнуть ленты на груди, но в спешке едва не порвал. Хотя на костюм было уже, в принципе, плевать.

— Помоги мне снять это с тебя, — попросил Юнги. От его низкого хриплого голоса по телу пробежали мурашки.

Чимин приподнялся, позволяя альфе стянуть с себя обтягивающую ткань. Юнги чертовски медленно обнажал его, тянул бриджи вниз, лаская взглядом, прикасаясь с таким вожделением, что Чимину становилось стыдно. Но Юнги, похоже, никакого стеснения не испытывал, он откинул в сторону смятую одежду и вернулся к поцелуям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Чимин подпускал его ближе, тянул за волосы и продолжал шептать его имя, как в бреду. Мозги сносило напрочь, когда Юнги трогал его там, прикасался открытой ладонью, водил то вверх, то вниз, сжимая то сильнее, то слабее, не переставая целовать.

— Можно я раздену тебя? — мучаясь от острой необходимости избавить Юнги от остатков одежды, Чимин готов был умолять. — Пожалуйста… я сдохну сейчас, правда…

— Тебе не обязательно спрашивать.

Да. Возможно. В следующий раз он не будет, а сейчас главное — избавиться от всего. Юнги снял джинсы, белье и снова вернулся к нему. Вид голого альфы кружил голову. Чимину казалось, что у него сейчас сердце остановится, он с таким удовольствием смотрел на Юнги, облизывая пересохшие вмиг губы.

— Можно не только смотреть, но и потрогать, — со смешком бросил Юнги, беря его руку и кладя себе на пах.

Чимин немного боялся того, что будет, как в прошлый раз, что он не сможет возбудить альфу, но опасения оказались напрасными.

— Нравится? — Юнги убрал его руку и потерся об него стоявшим членом.

Чимин потрясенно выдохнул. У него звездочки перед глазами запрыгали от такого, настолько ему нравилось.

— А ты меня несколько дней так в течку с ума сводил, — прошептал Юнги на ухо.

— Да? — тупо переспросил Чимин, прикусывая губы, чтобы громко не стонать. Он вообще не соображал сейчас, только не тогда, когда член Юнги скользил по его члену.

Инстинктивно раздвинув ноги, он обхватил ими Юнги. Рычание следом подсказало, что он на правильном пути. Юнги, кажется, терял самообладание, и Чимин по-настоящему наслаждался низким стоном дикого альфы.

Юнги подхватил его под бедра, развел колени шире, чередуя крышесносные поцелуи с болью от сильной хватки. Чимин цеплялся за него, тянул на себя, не в силах насытиться. Комната наполнялась безудержными стонами, шумным дыханием и их смешанным запахом, от которого уже отключались мозги.

Юнги пытался унять его и растянуть лучше, но Чимин неугомонно ерзал, не желая больше медлить. Он готов был зарычать, вырвать клок волос и заорать во все горло, лишь бы уже альфа вошел в него. Юнги и сам был на грани, Чимин видел, как он едва сдерживается, лишь бы не навредить, но вскоре всякий самоконтроль разлетелся в прах.

Юнги умело вел его к звездам, открывая совершенно новый мир, от которого все в душе переворачивалось. Первый толчок отдался легким дискомфортом, но последующий за ним откровенный стон альфы смял все неудобства. Чимин ожидал боли и неприятного натяжения мышц, но с Юнги все оказалось иначе, с ним напряжение было каким-то другим, острым, но необходимым, таким запретно-чарующим, что сердце, казалось, не выдержит. Словно между ними не просто секс, а что-то большее. Словно Юнги принял его до конца, до каждого вздоха, признал как своего омегу.

Юнги словно читал его мысли, предугадывал желания, доводя до беспамятства. И Чимина переклинивало. В голове короткое замыкание, и от каждого движения внутри так хорошо, что сдерживать желание пометить нереально трудно. Приходилось сжимать Юнги до синяков, лишь бы не впиться зубами в его плечо, чтобы никто и никогда больше не посмел тронуть ЕГО альфу.

— Можно, — шепнул Юнги в ответ на немой вопрос, полный мольбы и желания. — Я хочу.

— Я не знаю, как это делается, — тяжело дыша, Чимин крепко держался за альфу.

— Инстинкты знают, котенок.

Чимин понял. Прикрыл глаза, полностью отдаваясь своей сущности, и на очередном толчке впился зубами в плечо, выплескивая все свое желание, всю страсть, всю любовь. Удовольствие толчками разливалось по телу. Юнги протяжно застонал, держа его обнаженную душу, сжимая в руках, покрывая собой. Сцепка следом, как финальный аккорд, ради которого и умереть не жалко.

— Не бойся, — тяжело дыша, произнес Юнги. Чимин не знал, что такое сцепка, но не испугался, когда их связало. Он ничего не боялся рядом со своим альфой. — Я хочу повязать нас.