Белоснежка (СИ) - "Леди Катрина" - Страница 103

— У тебя сейчас такое довольное лицо, словно ты сам ешь, — заметил он. Чимин почувствовал, как вспыхнули у него щеки.

— Просто хочу тебя накормить.

— У меня не особо хороший аппетит, — казалось, Юнги вложил в свои слова какой-то двойной смысл, некое тайное послание, которое нужно расшифровать.

— И как его повысить?

— Уверен, ты можешь что-нибудь придумать.

Чимин уже не очень хорошо понимал, о чем идет речь. Не имея никакого опыта в отношениях, он терялся, ведь, пытаясь накормить Юнги, и не думал флиртовать. А сейчас альфа смотрел на него по-особому, словно чего-то ожидая, но внезапно, словно опомнившись, отвернулся в сторону, разрывая зрительную связь, а следом и непонятное наваждение.

После ужина Юнги предложил прогуляться, и они, оставив кафе, направились в сторону набережной. Чимин заполнял тишину пустяками, но Юнги слушал его так, словно он делился главной тайной своей жизни. Это приятно согревало и придавало уверенности, раскрепощало и немного кружило голову.

Они расслабленно гуляли по каменным тропинкам в окружении милых свисающих фонариков и красочных деревьев, но насладиться романтичными пейзажами парка вышли не только они. Чем темнее становилось, тем больше воркующих повсюду парочек можно было увидеть. В проявлении чувств никто себя не сдерживал, и с одной стороны, смотреть на них было неловко, а с другой — завидно немного. С Юнги так не получалось. Альфа, хоть и раскрылся чуть-чуть, все равно словно держал на расстоянии, сохранял дистанцию, не подпуская ближе, а Чимин не был уверен, стоит ли делать самостоятельные шаги, не отпугнет ли Юнги его настойчивость сейчас, когда они только-только начали сближаться.

— Присядем? — указав на резную скамейку в тихом, не слишком освещенном участке сада, предложил Юнги. Чимин с радостью согласился, предпочитая уединенность толпе.

Юнги купил ему сладкую вату и отвел к скамейке, ведя себя так галантно, словно был мужчиной из прошлых веков. Чимину нравились ухаживания, он чувствовал себя по-настоящему особенным, когда Юнги учтиво выслушивал его болтовню, незаметно улыбаясь, когда покупал ему сладости и отодвигал стул в кафе.

— Ты весь в этой вате, — хмыкнул Юнги, кончиком пальца стерев с его носа сладость.

— Она просто огромна! — бросил Чимин в свою защиту. — Ты должен мне помочь. Я не съем это все.

— У тебя хорошо получается, — поддел его Юнги, указывая на оставшуюся часть ваты. — Нравится сладкое?

— Да. А ты вот совсем не сладкоежка.

— Верно, — согласился Юнги. — Но тебе помогу.

— Отлично.

Чимин оторвал одну порцию и протянул ее к губам альфы, просто так, без всякой задней мысли. Поймал внимательный взгляд, как тогда, в кафе и вопросительно приподнял брови. Юнги взял сладость губами и улыбнулся. Каждый раз, когда он улыбался, Чимин рассыпался на части от удовольствия, потому что улыбка у Юнги была чарующая, особенная, увидеть ее — все равно что радугу после дождя, когда душа замирает в ожидании солнца и тепла.

Взгляд глаза в глаза оборвался поцелуем. Юнги коснулся его губ первым, замер, наверняка почувствовав, как пустилось вскачь чужое сердце. Чимин потерял связь с реальностью, мгновенно откликнувшись на сладкий поцелуй, отдающий сахарной ватой. Юнги действовал с осторожностью, но от этого происходящее не становилось хуже. Целоваться альфа умел крышесносно — тягуче медленно, растягивая удовольствие, как шоколадную нугу, согревая изнутри нежностью и лаской, от которой в голове сплошной дурман.

Они оторвались друг от друга только тогда, когда Чимин выронил из ослабевших рук остатки ваты, и то не сразу.

— Купить тебе еще? — предложил Юнги, убирая испорченную сладость в мусорку. Чимин мотнул головой.

Каждый поцелуй с альфой был для него как первый, вышибая дух.

— Все в порядке? — забеспокоился Юнги, неправильно отреагировав на его ступор.

— Да, — закивал Чимин, придвигаясь немного ближе. — И нет, не нужно ничего.

Юнги, притянув к себе, приобнял его одной рукой, так уютно и нужно. Чимин тут же положил голову ему на плечо, счастливо мурлыкнув.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты снова это делаешь, — погладил Юнги его по руке.

— Извини, я не могу это контролировать, — смутившись, Чимин прикрыл глаза, но не отодвинулся. Ему было стыдно за несдержанность, но он уже физически не мог унять в себе переполняющие эмоции.

— И не надо. Мне нравится, когда ты мурлычешь, — улыбнулся Юнги и поцеловал его в макушку. — Как котенок. Не холодно?

— Нет.

Чимину было тепло. Юнги был рядом, обнимал так трепетно, поглаживал по плечу и окутывал своим запахом, как мягким пушистым одеялом.

— У тебя такие маленькие пальчики, — играясь с его рукой, произнес Юнги.

— А у тебя кожа почти белая, как у меня, — только сейчас заметил Чимин сходство.

— Потому что я тоже Белоснежка. Цвет кожи не изменился, но когда у тебя темный цвет волос, на это не обращают внимания. Знаешь, я в какой-то степени был даже рад, что у тебя вязка, — тихо признался Юнги. — Я боялся, что ты повторишь мои ошибки. Черный цвет волос не стоит того, Чимин-а, просто поверь мне.

— Мне кажется, я научился мириться с тем, что блондин, — откровенно произнес Чимин, задумчиво переплетая пальцы с альфой. — Не то чтобы я теперь рад своему цвету, но… Не знаю, как это объяснить.

— Словно принял себя? — подсказал Юнги.

— Да, — согласился Чимин. Он еще ни с кем не разговаривал об этом после всего произошедшего с ним, а поделиться с Юнги оказалось так легко, словно с самым родным человеком. — Раньше я ненавидел себя за свою сущность, вокруг не было никого похожего, а потом, когда я узнал, что ты был Белоснежкой… Эта мысль, что я не один такой… Стало легче, — путанно объяснил Чимин. Он не мог подобрать слова тем чувствам, которые окружили после всего. У него словно появился стержень, нерушимая опора, несмотря на то, что эта опора не хотела его принимать. Юнги был. Он существовал где-то рядом, дышал одним воздухом с ним, ходил по тем же улицам. Он словно незримо присутствовал в каждом дне. И ненависть к себе утихала, растворялась по крупицам.

— Прости, — снова прижавшись губами к макушке, шепнул Юнги.

— За что?

Где-то рядом играла музыка и светились фонари, но на этой скамейке они словно были отрезаны от всего остального мира.

— Сам знаешь.

Чимин знал. Но не винил, все понимал.

— Прощу, если ты меня поцелуешь, — шутливо произнес он, разбавляя серьезную атмосферу. Он больше не хотел копаться в прошлом. Сейчас, в эту секунду, ему было хорошо, и плевать, что месяцем ранее он выл от отчаяния при мысли о будущем. Сейчас это будущее крепко обнимало и было рядом.

— Тогда мне придется постараться, — чуть отстранившись, Юнги взял его за подбородок и заставил посмотреть в лицо.

— Верно. Тебе придется постараться, — повторил за ним Чимин.

Взгляд сам собой падал на губы альфы, и все остальное становилось неважным. Все прошлые ошибки, неудачи, слезы, боль. Юнги искупил все одним лишь взглядом, а затем и поцелуем, от которого слабели колени. Чимин, сам того не осознавая, потянулся к альфе всем телом и вскоре уже сидел на его коленях, выгибаясь в крепких руках.

Секунда. Вторая. И они будто сорвались с цепи, вырвались из рамок, набросившись друг на друга, выплескивая все желание, что копилось так долго. Хватка Юнги стала сильнее, он уже не ласкал — врывался в рот и вылизывал, действовал резко, грубо, агрессивно, так, что возбуждение накрывало на раз, и сопротивляться этому совсем не хотелось. Его руки под футболкой сминали кожу, и стон рвался из груди.

Быть ближе — жизненная необходимость. Огненный хаос в душе, и нет сил терпеть. От возбуждения голова кругом. Хочется так много, а Юнги так мало.

Они оторвались на секунду, взъерошенные, возбужденные, с горящей страстью в глазах, тяжело дыша и пытаясь взять под контроль разбуженных демонов.

— Я сегодня учился делать массаж, — смотря в магнетические черные глаза Юнги, с трудом произнес Чимин. Он не хотел останавливаться, у него все горело внутри. Ему нужен был альфа. Нужен Юнги.