Вождь чернокожих (СИ) - Птица Алексей - Страница 33

Прицелившись, я выстрелил в мощного египтянина, который командовал отрядом. Пуля пробила ему голову бросив на землю, уже мёртвое тело. После этого сопротивление приняло хаотичный порядок. Сейчас каждый, стал сражаться за себя.

Мои воины шли вперёд, копьями расчищая себе дорогу и сдерживая яростных суданцев, своими щитами. Я стоял за ними, решив израсходовать свои последние патроны ради победы и надеясь восполнить их запас, или поменять ружьё после боя, за счёт трофеев.

Рядом со мной стояла Нбенге и натягивая свой лук, посылала стрелы в гущу битвы. Я успел застрелить ещё троих, у которых увидел огнестрельное оружие, стремясь обезопасить своих наступающих воинов, от его безжалостного огня.

Очередной охотник, в гуще боя смог заметить меня и мою лучницу, вскинув ружьё к плечу, он стал целиться из винтовки в неё. Увидев его движение, я спрятал Нбенге себе за спину и закрылся своим щитом. Грянул выстрел и пуля, ударив в самый центр щита, наткнулась на спрятанный под трёхслойной кожей деревянный круг из железного дерева. Не смогла его пробить и застряла в нём.

От удара пули, меня отшатнуло назад, и я чуть не свалился на Нбенге. Восстановив равновесие, я закинул свою винтовку за спину с единственным оставшемся патроном и вытащив из-за пояса свой медным хопеш, бросился на врагов.

Нбенге, я приказал, держаться за своей спиной. Мои воины, уже смогли обратить в бегство врагов и вступив в короткий и яростный бой, мы погнали суданцев, которые, не выдержав своих потерь и отсутствия предводителя, бросились бежать.

Свалив пару воинов своим хопешем, я стал преследовать убегавших, на ходу отмечая винтовки, что были у некоторых павших и убегавших воинов. Битва, практически закончилась и охотники, бросив всё, что им мешало бежать, увеличили свою скорость, только пятки сверкали.

Было их немного. Может человек пятнадцать из всего отряда. Один из них обернулся и увидев меня, вдруг вытащил из-за пояса однозарядный револьвер, и почти не целясь, вдруг выстрелил из него.

Я не ожидал, что у кого-то будет пистолет, и не успел отреагировать. Пуля, преодолев расстояние до меня, впилась мне в грудь, попав в один из метательных ножей и отрикошетировав от него, разорвала мне кожу на груди и вырвав из неё кусок мяса с кожей.

Мне повезло, что пистолет был старым однозарядным пистолетом системы Смит-и-Вессон. Засунув его обратно за пояс, суданец, бросился бежать дальше, но такая ценная добыча, не должна была от меня ускользнуть, даже несмотря на моё ранение.

Оттолкнув от себя Нбенге, которая с плачем кинулась ко мне, я стащил винтовку и прицелившись из неё, нажал на спусковой крючок. Курок винтовки ударил по бойку, но произвёл, только сухой щелчок. Выстрела не было. Опять осечка!

— Сука! Я бросил винтовку и стал преследовать суданца. Кровь лилась по груди, но мне было наплевать. Я был в ярости. Разогнавшись, я чуть сократил расстояние между нами и сняв со своей груди метательный нож, швырнул его вслед врагу. Клинок, совершив два оборота, впился в спину убегающего и свалил его с ног.

Добежав до него, я отбил его саблю своим хопешем, и прикончил его, разбив ему голову. Не сумев успокоиться, я присел возле трупа бурно дыша всей грудью. Из-за пояса убитого, торчала рукоять огромного пистолета. Вытащив его, я стал рассматривать пистолет, и был так рад своей находке, что практически забыл о своей ране.

Подбежала Нбенге и причитая на своём, а потом путая русские и нерусские слова стала смывать с меня кровь и перевязывать рану, не представляющую впрочем ничего опасного.

Обыскав труп, я стал обладателем трёх десятков патронов и отличной сабли. Поднявшись на ноги, стал собирать остальные трофеи. Главным образом, меня интересовало огнестрельное оружие. Всего было найдено пять винтовок разных систем и разного состояния и к ним целая куча разномастных патронов.

Как ни странно, у их предводителя не нашлось ничего, кроме нескольких золотых монет и двух, довольно крупных алмазов редкой розовой окраски. Из оружия, мне досталась отличная старая сабля, с характерным узором дамасской стали на клинке и с красивой рукоятью в виде клюва орла. К ней, были богато украшенные, сделанные из дерева и обшитыми кожей ножны. Сабля была разновидностью шамшира и наверно родовой, передаваясь по наследству, от отца к сыну.

Ну что ж, придётся основать и мне династию, если раньше не остановят. Порыскав по трупам и собрав всё оружие, я стал решать, что делать дальше.

Освобождённые рабы ждали своей участи со страхом смотря на меня, и на моих воинов. Их можно было понять, за последние дни они пережили столько событий, какие и за всю жизнь, можно не получить. И сейчас переходили из рук в руки, словно какой-нибудь переходящий приз, что по факту и было.

Я дал знак своим воинам, и те стали организовывать сбор погибших. С нашей стороны погибло около тридцати воинов и около пятидесяти было ранено. Суданцы потерпели сокрушительный разгром и бежали, побросав своих раненых Сколько их было, осталось для меня загадкой, но восемьдесят трупов, собранных рабами и десяток пленных раненых, имели место быть.

Спаслось не больше тридцати человек, и то навряд ли. Наверняка, большинство из них были ранены и самостоятельно они не смогут добраться к своим, пройдя через саванну и дикие джунгли.

Собрав с трупов, всё наиболее полезное, я приказал сжечь их. В ответ увидел недовольные рожи негров. На их выразительных физиономиях была отражена вся гамма их чувств, от надежды до разочарования. Конечно, столько мяса пропадает, и таких сильных врагов, чьё сердце, надо непременно съесть. А тут начальник их сжечь предлагает.

Я, решил тогда трупы закопать, но глядя на их явно обрадованные рожи, отказался от этой мысли. С них станется, ещё и выкопать трупы, или попросту обмануть меня и съесть втихаря их органы. Вроде как, сердце врага наполнит их его отвагой, которая была у него при жизни. Разозлившись на это, потому что, вся моя борьба с каннибализмом, не стоила ни гроша, и я пока не в силах был бороться с вековыми традициями и образом жизни, к которому они привыкли с детства.

Жрать людей и гадить в реку, это нормально, а выращивать маис, бананы и батат — это тяжело. Этот родоплеменной строй, меня стал очень доставать, прибавить к этому ещё их нелепые понятия о красоте, в виде тарелок в губах и прочих уродствах, от которых хотелось плеваться, то вообще хоть вешайся.

Был бы я один из них, то всё было бы нормально. Но я на них был похож, только телом, а душа и мозги были совсем другими. Обматерив, всех и каждого и пнув парочку особо тупых дебилов, я пригрозил им всяческими карами и что их душа, навеки заблудится между небом и землёй и будет мучить каждого, кто имел с ними родственные отношения.

Меня испугались, и уже не возражая, бодро потащили всех убитых к реке.

— Опять, крокодилам повезло, — с грустью подумал я, — сначала они нас едят, а потом мы их. А кожу на воротник. Тьфу, на жилетку кожаную и ремни.

Сбросив трупы в реку и помахав им рукой, глядя, как они уплывают на корм животным, а не людям, я двинулся на захват города, который упал мне в руки, почти без борьбы. Город назывался Бирао. Как я упоминал выше, он был довольно крупным для этой части Африки, но уже разграбленным.

Главный вождь и его визирь были убиты, а всё войско разбежалось по округе, либо было взято в плен и обращено в рабство. Жителей в городе почти не осталось, они либо сбежали, либо были убиты, либо, только сейчас вошли в город, освобождённые мною.

Вместе с ними мы вели и десять раненых суданцев, что попали к нам в плен. Что с ними делать я не знал, пока мои воины, не стали с ними разбираться, услышав от рабов об их издевательствах. Разумеется, разбираться они стали по своему.

Я, еле успел спасти всего одного, и то потому, что он был поумнее остальных и бросился ко мне, вычислив во мне вождя и не страшась моей раскрашенной в разные цвета и перекошенной от гнева рожи.

— "Вождь, вождь". Я с трудом понимал его лепет на ломаном наречии. Временами, он перемежал туземную речь, и слова одного из европейских языков, но я никак не мог понять какого.