Увлеки меня в сумерки (ЛП) - Брэдли Шелли - Страница 42

— Кричи, — прошептал он, обводя кончиками пальцев ее клитор.

— Мое имя. Не Харстгров, не Герцог. Мое имя на твоих сладких губах.

Фелиция слепо схватилась за диванные подушки. Ее сердце хотело открыться ему, кричало на нее, чтобы она подчинилась. Но она так боялась, что он легко может раздавить ее.

— Что… ооо!

Она растаяла при его следующем прикосновении, а затем заставила себя вернуться к делу.

— Ты о чем? Давай… боже мой! — Фелиция боролась с удовольствием.

— Продолжай.

Харстгров оскалил зубы с рычанием.

— Я твоя пара, и готов претендовать на тебя во всех отношениях. Мы продолжим, когда ты сдашься мне.

Прежде чем она успела ответить, он отпустил руку обратно в нее, умело возбуждая ее еще большим пальцем.

— О!

Она откинула голову назад, широко расставив ноги, пока удовольствие омывало ее.

— Вот и все. Я дам тебе все, что нужно, как только ты откроешь свое сердце. Хватит прятаться. Больше никаких искусственных барьеров. Между нами не будет твоей вины или страха.

— Мне страшно.

Она рыдала, и лезвие удовольствия и беспокойства, вырывающееся из нее, выковывало что-то настолько большое, что она думала, будто ее грудь может лопнуть.

— Поверь мне, — задыхался он. — Кричи мое имя, я не подведу тебя.

Боже, как сильно она хотела в это верить.

Как будто он посчитал, что дело улажено, Герцог снова опустил к ней рот, лаская, надавливая. Удовольствие взлетело до небес. Кровь хлынула, ревела, заполняя ее голову, поскольку ее сердце колотилось громко и безжалостно. Тук, тук, тук.

Оборона Фелиции растаяла под натиском Герцога, и она схватила его за плечи.

Вопреки логике, ее сердце смягчилось, душа открылась. И ее капитуляция развернулась, оставив уязвимой. Не было ничего, что она могла бы сделать, чтобы остановить его от заполнения всех этих пустых мест внутри себя, когда удовольствие обрушилось на нее.

— Саймон!!! — она кричала долго и пронзительно, ее ногти были глубоко в его плечах.

Все ее тело билось в конвульсиях, когда экстаз прокатился по ней, изливая огонь, запечатывая что-то между ними.

Сбежать с невредимым сердцем теперь возможно?

Герцог зажмурил глаза. "Осторожно", — напомнил он себе. Он не мог просто врезаться в нее, как отчаянно хотел. Это не будет служить его цели. Он должен привязать ее к себе, используя все свое оружие. Побороть ее страх перед ним, мужчинами вообще и любовью. Пришло время.

Это правда, что занятие любовью с ней может изменить ее отпечаток на его подписи, и как только она доверит ему свое тело, защищать ее будет легче. Но он жаждал ее не из-за этого. Нет. Ему нужна была Фелиция, потому что она была его, и он быстро полюбил застенчивую, но дерзкую женщину.

В глубине души Герцог знал, что пары обычно связаны эмоционально, даже те, кто обменивается клятвами в необычных обстоятельствах. На что он не рассчитывал, так это на полную любовь. Ему нужно было чувствовать ее своей, во всех отношениях.

Теперь, когда он знал, что она не только ответила на его прикосновения, но и упивалась ими, ничто не удержит его от того, чтобы потребовать ее сегодня вечером. И каждую ночь до конца своих дней.

Фелиция вернулась на диван, прикрыв руками мягкую набухшую грудь.

У него ничего этого не было.

— Положи руки за голову и возьмись за подлокотник дивана.

Она колебалась.

— С-саймон…

— Приятно слышать мое имя на твоих губах. — Он осыпал поцелуями ее щеки, ущипнул за мочку. — Сделай, как я попросил. Доверяй мне.

Она колебалась.

— Ты хотела покончить с этим, — отметил он. — Позволь мне.

— Ты собираешься сокрушить меня, — обвинила она.

Если под "сокрушить" она имела в виду дать ей еще один оргазм, то да.

— Я собираюсь укрепить нашу пару и держать тебя в безопасности. Подними руки над головой, сожми подлокотник дивана.

Медленно она подняла руки от великолепных грудей со сладкими сосками, которые сводили его с ума, и крепко ухватилась.

— Хорошая девочка.

Он провел легким прикосновением по одному соску — тот стал твердым бисером. Он улыбнулся.

— Ты прекрасна.

Она тяжело дышала, глядя на него пугливым взглядом.

Его сердце сжалось, когда он опустился, стиснув зубы от совершенного ощущения голой кожи напротив. Каждый изгиб льнул к нему, как будто она была сделана, чтобы соответствовать ему.

Задыхаясь, Фелиция обхватила его руками за шею. Как бы сильно он ни любил ее объятия, Герцог схватил ее за запястья и переместил обратно на диван.

— Ради моего самообладания. Пожалуйста.

Настороженно глядя на него голубыми глазами, она кивнула.

Смахнув с ее щеки белый локон, он скользнул мягким поцелуем по ее пухлым губам, пытаясь дать ей насладиться чем-то нежным. Лихорадка врезалась в него, сталкиваясь с его самоконтролем и его стремлением глубоко вонзиться и вбиваться в нее с каждый частичкой страсти, управляющей им.

— Раздвинь ножки.

Румянец окрасил ее щеки, и она прикусила губу.

— Я… У меня не получится… Не через такое короткое время.

Герцог замер. Разве Мейсон не использовал ее сладость при каждой возможности? Если нет, то он еще больше дурак. Если это было так, Герцог знал, что должен поднять все свои запасы и сделать этот раз лучшим для нее. Любой ценой.

Пот появился на его лбу, когда он опустился на колени. Под его пристальным взглядом она раздвинула немного бедра. Этого недостаточно. Он нуждался в ней, чтобы предложить ей все. Лихорадка требовала этого. Волшебник в нем должен был знать, что его пара была его.

Он раздвинул ее ноги, обнажив влажные светлые кудри и припухшие складочки. Герцог облизнул губы, отчаянно желая попробовать еще, но отбросил это желание. Позже, когда она будет насыщена и послушна, и не откажется, он позволит себе удовлетворить желание проводить больше времени, лаская каждый ее восхитительный дюйм. Сейчас ему нужно быть в ней.

Сжимая стройные женские бедра в руках, Герцог пробормотал:

— Скажи мне, что ты готова.

Желание и неуверенность появились на ее лице.

— Да… но это все изменит, не так ли?

Даже если бы он мог, Герцог отказался лгать ей.

— Да. Ты моя и всегда будешь моей. Ты узнаешь это после сегодняшней ночи.

— Не навсегда. Я-я не хочу этого. Ты тоже не можешь это сделать.

Герцог задушил разочарование. Он мог спорить с ней, но слова теперь ничего не значили. Она должна почувствовать их вместе, скрепляя эту связь.

Собравшись с силами, Герцог разместился у ее лона, установил чувствительную головку своего члена прямо против ее гладкой киски. Потом толкнул.

И потрясенно втянул воздух.

— Черт побери, ты тугая.

Она с хныканьем двигалась под ним.

Он вздрогнул. Ей едва хватало четверти его длины. Он контролировал свой инстинкт войти в нее одним толчком.

Балансируя на коленях, он раздвинул ее складки большими пальцами и медленно вошел, наблюдая, как его эрекция исчезает в горячих, шелковистых глубинах ее тела. Она извивалась под ним. Слезы ползли по ее щекам, теперь капая на грудь.

— Больно, солнышко?

Она мотала головой из стороны в сторону.

— Слишком медленно. Глубже.

Радость прорвалась в его сердце. Фелиция стремилась завершить связь, даже если она не признавала эмоции. Она была всем, что он хотел, всем, что он не знал, что искал в бесчисленных бессмысленных свиданиях.

Она схватилась за диван и поднялась к нему. Он вошел немного глубже. Боже, она восхитительна. Его мысли закоротило, и он едва мог дышать. Пот струился по его коже.

Тихие звуки, издаваемые Фелицией, сводили его с ума.

Стоны, всхлипы, хныканье, мольбы. Каждый рассказал ему, чего она хотела. Будь он проклят, если не даст ей это.

Потому что Мейсон никогда не будет снова.

Эта мысль подстегнула его, когда он схватил ее за бедра, стиснул зубы и изо всех сил толкнулся на всю оставшуюся длину.

— Саймон! — ахнула она.

Удивительно, но она сжалась вокруг него с криком, ее плоть втягивала его глубже, лаская длину, пока Герцог не подумал, что потеряет свой чертов разум. Секунду спустя он откинулся назад, пока только головка члена не осталась в ее сладкой киске, затем он схватился за подлокотник дивана над ее головой и ворвался в нее. Быстро. Жестко. И она снова закричала, вонзив ногти ему в спину.