Ритуалист (СИ) - Мерлянов Юрий Николаевич - Страница 23

— Ну, что, друг, помирать, так вместе? — и он грустно улыбнулся, однако по глазам было видно, что боится, боится длинноухий, причем не меньше, чем я, но не убежал, встал плечом к плечу. Эх, и ведь не ожидал от него такого, черт, уже и губа трясется, ну что я за ссыкло такое?

И вот, проходя сквозь деревья, словно призраки, на пустую дорогу выметнулась Дикая Охота! Мать честная, такого мне еще видеть не приходилось: внизу мечется жутко скалясь свора собак, на собак уже и не похожих, какие-то тени, обтянутые голой, белесой кожей, местами прорванной и сияющей невообразимой белизны костями, и ярко красные, горящие фонари глаз. Средняя часть кавалькады — кони, вернее, скакуны, причем давно уже мертвые, их черепа скалятся устрашающего вида клыками, груднины мощные, увитые перекатывающими под кожей валами мышц, такие затопчут и не заметят, пройдутся катком, вминая в землю и оставляя после себя лишь пятна крови. А вверху, вверху всем заправляли всадники, и всадницы. Скелеты в боевых доспехах, с копьями и рожками, оскаленные рты в предвкушении раскрываются еще больше, наездники приподнимаются в стременах, направляя на нас острия, и несутся, несутся, несутся.

Краем глаза замечаю, как эльф зажмурился, черт, помирать, так может, хоть с музыкой?! Меня словно накрыло, дурак, ой, дурак! Ну, так сожрите это!! Клинок поднимается к горлу и погружается в шею чуть ли не на треть, в голову словно ухает от проходящей по телу чудовищной мощи, враз смывая и липкую паутину страха, и дрожь в ногах, и боль ранения, руки наливаются силой, крепнут — и ритуальный нож выходит из шеи! Кровь фонтаном ударила в сторону, а губы уже шепчут, требуют и просят, о силе, о ловкости, о грубом напоре и быстроте реакции, молят о том, чего никогда не было, о защите друзей, о собственной жертве, не знаю, что на меня нашло, но время словно замедлилось. И я понесся вперед, прямиком на Дикую Охоту, с не прекращающим лить из шеи потоком, молча, быстро и почти не касаясь земли. Несся так, как никогда до этого, несся убивать, клинок крепко зажат в руке и отведен для удара, дайте только дотянуться, ударить хотя бы раз, и смерть уже будет не напрасна.

Внезапно, чудовищная лавина впереди невообразимо быстро и резко разошлась в стороны, обтекла меня, словно бушующее море волнорез, а я, замешкавшись от подобной встречи, запнулся и кубарем полетел вниз. Некоторое время ничего не происходило, голова гудела, в висках начинал набирать силу колокольный звон. Потом на шею легла чужая ладонь и попыталась зажать дыру, но безуспешно, рана, нанесенная жертвенным оружием и являющаяся платой, не может быть вылечена ничем иным, кроме как иной, достойной заменой, в моем случае, просто гекатомбой жертв и целым озером крови.

— Вес, ну, как же ты это, Вес, очнись, Вес, — Цира перевернул меня, по щекам у эльфа бежали слезы, мы оба конкретно перетрусили, можно даже сказать, синхронно обосцались, давление на мозги у этих тварей было просто колоссальным.

— Ну же, вставай, пошли, тебе к лекарю надо, — и он рывком поднял меня на ноги, я стоял, пошатываясь и ощущая, как начинаю стремительно слабеть.

— Поздно, напарник, — толкаю слова языком, с трудом выдавливая их за словно онемевшие зубы, — мне уже не помочь.

Черт, вот теперь точно черт! Перерождений мне светит просто мать-перемать, и болезненных, очень болезненных! Как же меня все это достало, если б кто только знал!

— Но тебе ведь можно чем-то помочь, Вес, ну же, не сдавайся! — и было в его голосе нечто такое, от чего захотелось улыбнуться, надо же, за меня кто-то волнуется, вот эмоциональный дурак, через неделю и не вспомнит ведь даже. Но ответил:

— Мобы, мне нужно очень много мобов, и в одном месте, чтобы не бегать.

Глаза эльфа заметались по сторонам, и я вновь улыбнулся, вот видишь, ни хрена ты мне не поможешь. Да и веришь почему-то сразу вот так вот, странно…

— А пятидесятые тебя устроят? — внезапно пролепетал он.

— Плевать какие, лишь бы много, — до меня пока не доходило, о чем он, но мне и вправду было плевать, силой я себя накачал прилично, готовясь подороже продать свою жизнь. И тело буквально ломило от нее, распирая изнутри, но вот башка — башка уже кружилась в танце, предвкушая и звон, и стон и мрак перерожденья, короче, срань полная. Глупо, конечно, надо было просто завалить друг друга и переродится, так и не попав к этим тварям на копья, но чего уж теперь. Цираэль же уже с кем-то списывался, даже пару матов вслух выдал, и вдруг, рядом с нами воздух вздрогнул и исказился, мгновенно налившись глубокой переливающейся синевой, и напарник решительно поволок меня к ней.

Я даже спросить не успел, какого хрена он делает, как мы синхронно шагнули в эту х***ю и очутились в совершенно незнакомом месте. Каменный свод пещеры терялся высоко вверху, чернея и исчезая в непроглядной тени, стены пещеры казались линиями горизонта, раздавшимися вширь на небывалое расстояние, и везде, куда ни кинь взгляд, роились и копошились в земле десятки, а то и сотни высокоуровневых мобов. С меня словно слетела пелена обреченности, и в следующее мгновение моя тушка уже летела в прыжке к ближайшей твари. А сознание постепенно уплывало, вровень с вытекающим из меня карминовым потоком.

"Личинка Жверла", пятьдесят второй уровень, клинок легко вспарывает хитиновый покров и устремляется внутрь, утягивая за собой руку по самый локоть. Есть контакт! В башке слегка проясняется, получив каплю силы и возможность кинуть тело дальше, бросаю тело к следующей жертве. У этих насекомоподобных мобов важные жизненные центры находились глубоко в теле, сокрытые толщиной панциря и кучей мягкой, податливой плоти, так что убивать приходилось совсем некрасиво, погружаясь в тварей чуть ли не по плечо. Но зато их было много, и жертвы принимались одна за другой. Через минут десять я уже просто порхал между ними, нанося по одному удару, отворачиваясь и едва не касаясь ухом их спин, затем рывком вытаскивал руку и несся к следующей. Рана на шее затянулась, долг понемногу гасился, и мне удалось урвать крохи силы для продления своей собственной жизни.

Помимо нас с Цираэлем и кучей мобов, в данже был еще кто-то, но я не обращал на них внимания, они не трогали моих личинок, и мне не было до них никакого дела. Я просто метался смертоносной молнией, нередко взбегая на стену и прыгая с нее сверху вниз, когда наиболее удобный ракурс для атаки оказывался именно там. Скорость, сила и реакция пока позволяли все это, мобы почти на пятнадцать уровней выше дохли, словно раздавливаемые тапком тараканы, но мне нужно было больше, много больше, чем замечали глаза в этой каменной зале.

— Ты, смотри, что творит! — доносилось периодически до слуха.

— Нет, вы это видели, вы видели это?!

— Да что тут происходит, кто он вообще такой?!

А я бил, бил, бил и прыгал, оставляя после себя лишь усеянную трупами землю. И очень хреновым оказалось еще и то, что мобы не хотели ресаться, причем абсолютно, между ними металась пара фигур, и трупы исчезали, растворяясь, и больше никаких изменений я не замечал. Это был провал, полный провал!

— Цира, мне нужно большеее! — проорал так громко, как только мог, и в следующее мгновение очередная личинка просто взорвалась от влетевшей в нее плюхи, расплескав внутренности и осколки хитина на добрый десяток метров вокруг. Хренасе критануло! Но думать об этом было некогда, время утекало сквозь пальцы, и как бы все прелестно не происходило в последние мгновения, этого явно было недостаточно, плата не собрана даже на половину, а тварей вокруг осталось едва ли не на час.

Сколько я так носился, сколько пируэтов и прыжков исполнил, не запомнил бы никто, усталости не чувствовалось, я постоянно воровал у платы крохи силы, причем даже неосознанно, так получалось само собой, слишком уж перенервничал перед ликом Дикой Охоты, слишком многого затребовал, и расплата оказалась достойной. Было бы время, попытался обставить все в форме настоящего ритуала, с начертанием и прочим смягчающим чудовищную цену действом, но его-то как раз тогда и не было. Внезапно, в морду ринувшейся ко мне личинки прилетела стрела, монстр дернулся, повернувшись к новому врагу, и я нанес удар, мгновенно прикончивший тварь.