Старичок – бодрячок, или хроники попаданца (СИ) - Борискин Александр Алексеевич - Страница 39

«Лучше вообще не участвовать в игре, чем потерять жизнь из-за ненадёжных партнёров: для них главное спастись лично каждому, независимо от того, что будет с их подельниками. И я их могу понять: своя шкура ближе к телу. На каком-то этапе операции они будут действовать сообща, но потом будут думать об собственном спасении, забыв все договорённости и обещания. Мне с ними не по пути.»

В следующие дни Глеб неоднократно сталкивался с троицей авантюристов: то в ресторане, то на улице, то в залах казино. Они любезно раскланивались, но не более. Наконец было объявлено об отправлении вновь сформированного состава в восемь часов вечера на следующий день. Казино в городе начинали работы в пять часов вечера и заканчивали в пять часов утра. Наибольший поток посетителей обычно начинался к девяти часам вечера. Тогда же и начиналась игра с самыми крупными ставками.

Глеб за прошедшие два дня посетил несколько казино, делая небольшие ставки, выигрывал и проигрывал, но в итоге заработал около полутора тысяч долларов. Издали наблюдал за игрой знакомых авантюристов: они действовали по его же сценарию. Не зарывались, уходили с небольшими выигрышами. Держались все вместе. Видно было, что деньги у них имеются. В основном, играли в карты, в рулетку — только изредка. Глеб же наоборот, играл только в рулетку, не приближаясь к карточным столикам.

В день отъезда он к шести часам пришёл в казино, предварительно убедившись, что его знакомые отправились в другое заведение: присутствовать при их бегстве из казино он не хотел. Больших планов на выигрыш он не строил: двух тысяч долларов ему будет достаточно. За час игры за рулеткой получил запланированный выигрыш и направился к выходу. В дверях столкнулся с тремя знакомцами: они только входили в зал. Поклонившись, проследил: они прошли к рулетке. Больше не задерживаясь, Глеб прошёл в свой номер в отеле, забрал вещи и отправился на вокзал. Там занял купе в первом классе, оказавшись с тем же самым попутчиком Бобом, что ехал и раньше.

До отправления поезда оставалось пять минут, когда на перрон вокзала выбежали трое авантюристов и бросились к его вагону. Первым бежал полковник, за ним, отстав на шаг бежали ещё двое. Неожиданно у одного из отстающих подвернулась нога и он упал, сильно ударившись головой о каменный перрон. Полковник оглянулся и крикнул оставшемуся на ногах: «Не останавливайся! Все деньги у меня. Оставь его, догоняй!». Они вдвоём бросились к вагону. Оттолкнув проводника, вскочили в тамбур, захлопнув за собой дверь и закрыв замок специальным ключом. Немного погодя показались их преследователи: семеро «быков». Двое остановились у лежащего на земле, зарядив ему ногами по рёбрам и голове, остальные подбежали к вагону и стали дёргать за ручку двери, пытаясь её открыть. В это время паровоз дал гудок, предупреждающий об отправлении поезда. Проводник с трудом поднялся: он сильно ударился при падении. Достал из кармана ключ и попытался взобраться по лесенке к двери вагона, но был оттолкнут бандитами и ещё раз упал на перрон. Они отобрали у него ключ, ударили ногой в голову, открыли дверь и ворвались в тамбур вагона, пока поезд не набрал быстрый ход.

Глеб заметил, что к лежащему на перроне проводнику подбежали двое полицейских, подняли его и начали о чём-то расспрашивать. Тот не держался на ногах, всё время заваливаясь набок. За это время поезд набрал ход и перрон скрылся из глаз. Предстоял пятичасовой перегон до города Барстоу.

Тем временем вбежавших в тамбур бандитов встретили револьверными выстрелами из коридора вагона полковник и его подельник. Двое из них были убиты, один ранен. Ответным огнём был ранен напарник полковника, который упал в коридоре, зажимая рукой рану в животе. Не оглядываясь на подельника Макгрей вбежал в купе, находящееся рядом с купе Глеба, и стал из приоткрытой двери стрелять в ворвавшихся в коридор бандитов.

Боб — попутчик Глеба — не сдержав любопытства высунулся в коридор и тут же получил пулю в грудь от бандитов. Тут же ещё один бандит упал замертво у двери соседнего купе, поражённый выстрелом полковника, который спустя мгновение сам получил ранение в голову от оставшегося в живых бандита. Раненый в живот подельник полковника поднял револьвер и выпустил две пули в спину последнего бандита после чего умер.

В коридоре вагона наступила тишина. Только сизый дым от пороха поднимался к потолку.

Глеб положил Боба на лавку в купе и попытался перевязать его рану. Тот был в сознании, на его губах пузырилась кровь.

— Возьмите бумаги из моего саквояжа. Они в кожаной папке. Я их Вам дарю. Попытайтесь воспользоваться ими. Я — не смог, — прошептал он, после чего испустил дух.

Все пассажиры сидели в своих купе, боясь высунуться в коридор и посмотреть, чем закончилась перестрелка. Наконец, Глеб приоткрыл дверь и выглянул наружу. В коридоре валялись трупы двух бандитов и подельника полковника. Сам полковник без признаков жизни лежал на пороге своего купе. Вокруг его головы на ковровой дорожке натекла лужа крови. Рядом с ним лежала барсетка. Пройдя в тамбур Глеб нашёл там ещё три трупа.

«Пятеро бандитов, полковник, его подельник и Боб мертвы. И стоило для этого ехать в Лас-Вегас и играть в казино?! А если ещё посчитать убитых и раненых людей в перестрелке при нападении на поезд? Похоже, этот рейс из Нью-Йорка в Лос-Анжелес будет считаться самым кровавым в истории СА! Надо позвать кого-нибудь из пассажиров вагона на помощь и перетащить всех убитых в одно купе, иначе даже в коридор невозможно выйти.»

К большому сожалению Глеба в вагоне кроме него мужчин больше не было. Несколько женщин категорически отказались выходить в коридор. Он поднял барсетку, лежащую около полковника, и открыл её. В ней лежали несколько банковских упаковок по сто тысяч долларов тысячными купюрами. На глаз — пятьсот тысяч долларов. Не дотронувшись до них, он положил её на прежнее место. Вернувшись в своё купе, Глеб достал саквояж Боба и вынул из него кожаную папку с подаренными ему документами. Мельком просмотрев их, засунул папку в свой чемодан: разбираться с доставшимися ему бумагами было не место и не время.

«Всё же надо сходить хотя бы в соседний вагон и рассказать проводнику о происшествии. Он — должностное лицо и знает, как поступать в этом случае. Хоть я и уверен, что выстрелы были слышны другим пассажирам, что-то никто не торопится идти сюда и узнавать, что здесь случилось.»

Глеб прошёл в соседний вагон второго класса через свободный от трупов тамбур и, найдя проводника, рассказал ему о происшествии. Тот сбегал за начальником поезда, и они втроём вернулись в вагон Глеба. Оказалось, что никто в поезде не слышал никаких выстрелов. Осмотрев место происшествия и опросив оставшихся в вагоне пассажиров, начальник поезда принял решение ничего не предпринимать до следующей остановки поезда. Единственное, что он сделал: при проезде через ближайший полустанок использовав специальный жезл в виде кольца передал письменное сообщение о происшествии в поезде с просьбой срочно передать его по телеграфу на железнодорожный вокзал в Барстоу.

Глеб перетащил свои вещи в свободное купе: ехать несколько часов рядом с мертвецом в одном купе совершенно не хотелось, и задумался.

«В Барстоу полиция наверняка меня задержит на несколько дней для проведения следствия. Приедут и полицейские из Лас-Вегаса: ведь именно там начало развития событий, приведших к этой трагедии. Хоть и нет никаких оснований подозревать меня в чём-либо, но трясти меня дознаватели будут основательно. Самое неприятное это то, что сообщение об этом происшествии будет опубликовано во всех газетах СА в разделе криминальных новостей. Значит и моя фамилия будет в них будет названа. И если полиция ведёт поиск меня в связи с делом по убийству Йозефа Штраубинга и двух наркоманов в Нью-Йорке, то она легко меня отыщет. Значит и уезжать из Нью-Йорка мне не имело смысла, как и попадать в эти трагические происшествия на пути в Лос-Анжелес. Но раз это случилось, то это что-то да значит. Учитывая мою способность попадать в различные неприятности в последние годы — это произошло неспроста. Для меня это сигнал о том, что я должен очень внимательно изучить документы, подаренные мне Бобом, поскольку их получение — единственная стоящая причина всего случившегося со мной. Никаким другим путём ко мне они бы не попали.»