Старичок – бодрячок, или хроники попаданца (СИ) - Борискин Александр Алексеевич - Страница 36

Печерскому настолько понравилась жизнь в СА, что он не захотел возвращаться в Россию, а написал письмо своей ненаглядной Инессе с предложением забрать детей и переехать к нему в СА, предварительно продав всю недвижимость и положив деньги в банк. Ответа от супруги он пока не получил и продолжал жить в своё удовольствие, проводя время с молоденькими артистками музыкального театра «Карусель».

За всё прожитое время в СА Глеб ещё три раза, не считая Бостона, играл в казино: в Нью-Йорке два раза и один в Вашингтоне. Итогом стали очень неплохие выигрыши, позволившие ему увеличить свой счёт в банке до двадцати пяти тысяч долларов. Глеб убедился, что его выигрыш в Бостоне не был случайным. Он прекрасно мог предсказывать события в небольшой перспективе, но на достаточно длительный период времени: несколько часов — интуиция давала сбои. Не раз задавался мыслью: почему так происходит? На период до десяти минут — чуйка отлично работает, а больше — всё хуже и хуже. Он пытался тренировать свою интуицию, но получалось плохо. Поэтому и не стал играть на бирже с ценными бумагами: там необходимо было предвидеть изменения курсов акций минимум на сутки вперёд.

«Значит — это не моё! И нечего терять время, тренируя интуицию, тем более никаких пособий для этого не имеется. Моя самодеятельность приводит только к тратам времени попусту.»

В последнее время Глеба стала тяготить работа переводчика, хотя она и приносила неплохой доход. Он снова стал заниматься поиском работы, обратив взор на работу бухгалтера в банке. Соответствующие предложения были, но они пока его не устраивали по различным причинам.

Йозеф Штраубинг затаил на Печерского даже не злобу, а испытывал к нему лютую ненависть:

«Какой-то русский перекупил у родного брата мои долги и даже сумел оттяпать у меня акции железнодорожных кампаний, которые с таким трудом, всеми правдами и неправдами удалось прибрать к рукам! А второй русский — этот Глеб Котов — мелкий клерк в юридической компании, что вела судебное дело против меня, надоумил Печерского взять долг акциями! Вот — главный виновник! Как говорят — месть — холодное блюдо, не стоит горячиться и принимать необдуманные решения. Сначала ответит за мои материальные потери этот клерк, затем дойдёт дело и до Печерского! Жалко, конечно, денег за голову этого клерка, но месть — это святое! Хорошо хоть есть к кому обратиться с просьбой решить этот вопрос и забыть о безродном русском. Завтра встреча с доном Малиньери, моим партнёром по прошлым взаимовыгодным делам в бизнесе. Этот итальянский мафиози всегда выполняет свои обещания, но и берёт значительно больше других бандитов за свои услуги. Правда, всегда гарантирует результат!»

— Господин Штраубинг! Я с большим трудом смог выделить время для встречи с Вами. Вам же известно, что сейчас в Нью-Йорке очень неспокойно: семья Беслоччи развязала войну с семьёй Кампо, а нам приходится нести издержки. Полиция не выбирает кто с кем воюет, а прижимает все семьи города, надеясь так погасить этот конфликт. У Вас всего десять минут, чтобы изложить просьбу.

— Уважаемый дон Малиньери! Я прекрасно понимаю Ваши трудности и не займу много Вашего драгоценного времени!

У меня появились два заклятых врага: оба русские. Один — Глеб Котов — клерк юридической конторы, второй — некто Печерский — обманным путём отобравший часть моих акций железнодорожных кампаний. За свои деяния они заслуживают только смерти! Первым в этом списке стоит клерк, вторым — Печерский. Назовите Вашу цену за решение моих проблем.

— Насколько мне известно, Печерскому по суду в счёт выполнения Ваших долговых обязательств отдали часть ваших акций железнодорожных кампаний. Разве за это можно требовать смерти? Он никак не оскорбил и не унизил Вас, а просто получил свой долг. А в чём виноват этот мелкий клерк?

— Этот Глеб Котов посоветовал Печерскому через суд требовать возврат долга принадлежащими мне акциями! И тем самым обокрал меня! Если бы не этот совет, я мог ещё протянуть несколько месяцев, за которые договориться с братом об отсрочке! Во всем виноват Глеб Котов! Я хочу его смерти!

А Печерский… Хорошо, пусть ему объяснят Ваши люди, что нельзя перекупать долги у близких родственников, не посоветовавшись с ними. Думаю, достаточно будет того, что он проведёт месяц в больнице после Вашего объяснения!

— Господин Штраубинг! Всё же требовать смерти мелкого клерка юридической кампании за то, что он просто хорошо выполнил свои обязанности по работе — слишком суровое наказание. Думаю, достаточно будет, если после знакомства с моими людьми он два месяца проведёт в больнице!

— Хорошо, дон Малиньери! Печерский — месяц в больнице, Котов — два!

— Отлично, господин Штраубинг! Как только Вы передаёте мне пятнадцать тысяч долларов мои специалисты сразу займутся выполнением Вашего заказа!

— Пятнадцать тысяч! Да за такие деньги их обоих надо предать страшной смерти! Пять тысяч — вот красная цена Вашего предложения!

— Мда, не забывайте, что Глеб Котов — служащий юридической конторы, которую мы крышуем, а Печерский — российский дворянин, зарегистрированный в посольстве России в Вашингтоне! Начнутся всякие разбирательства по линии МИДа, подключат агентов ФБР. Нам это надо? Цена в пятнадцать тысяч долларов назначена мною только лишь из уважения в Вам, господин Штраубинг! Кроме того, если Вас что-то не устраивает — Вы можете обратиться к другим специалистам.

— Хорошо, я согласен. Деньги я передам завтра.

— Как только деньги будут у нас — заказ будет принят к исполнению!

Как только Йозеф Штраубинг удалился, дон Малиньери сказал своему консильери, присутствовавшему при разговоре:

— Ни денег, ни этого дурачка Штраубинга мы больше не увидим, или я совсем не разбираюсь в людях!

Вернувшись домой Йозеф Штраубинг задумался:

«Отдам я мафиози пятнадцать тысяч долларов, а что получу взамен? Совсем не то, на что я рассчитывал! В то же время на пятнадцать тысяч долларов я могу безбедно прожить целый год! И год такой жизни потерять за то, что двое каких-то русских попадут в больницу на один и два месяца? Оно мне надо? Акции железнодорожных компаний всё равно не вернуть. Да лучше я за двести долларов найму двух наркоманов, которые из этого клерка сделают котлету!

Решено! Сегодня же иду в микрорайон Ист-виллидж городского округа Манхэттен в Нью-Йорке в Томкинс-сквер-парк, где договариваюсь с двумя наркоманами на превращение клерка в отбивную котлету, а Печерский пусть немного подождёт.»

Глеб вышел из юридической конторы позднее обычного: сегодня было много дел, а поработать за двойную оплату он никогда не отказывался. Как обычно, помахивая своей тростью, он перешёл улицу и через сквер направился в сторону дома. Неожиданно чувство смертельной опасности пронзило его: он оглянулся и заметил догоняющих его троих мужчин, в одном из которых узнал Йозефа Штраубинга. В сквере никого не было, вечерело и умные люди предпочитали в это время суток находиться на хорошо освещённых улицах Нью-Йорка.

«Похоже, Штраубинг решил мне отомстить за проигранное дело в суде. Но почему мне, а не Печерскому? Или на того у него кишка тонка? С ним какие-то странные молодые люди. Похожи на наркоманов.»

Глеб остановился, развернулся к троице лицом и приготовился к защите.

— Ты, русский! Сейчас узнаешь, как давать дурацкие советы в суде! Это он! Бейте его, а то убежит!

Наркоманы бросились к Глебу, достав спрятанные под одеждой палки. Заказчик следовал за ними в двух шагах, науськивая на Глеба.

Неожиданно для нападавших он вытащил из своей трости клинок и пронзил им грудь первого приблизившегося наркомана. Отступив на шаг, взмахнул лезвием и перерезал горло второму. Оба наркомана упали на землю. Набегавший сзади Штраубинг затормозил только тогда, когда оказался в шаге от Глеба. Тот приставил лезвие к его горлу: