Отправь их в Ад! (СИ) - Виноградов Максим - Страница 5

— Череп не жмет? — поддержал приятеля Тощий, — Схлопотать не боишься?

— Тихо-тихо, — Высокий перекрыл дорогу возмущенным сослуживцам, — Пусть себе болтает!

— А что? За такие слова можно и ответить!

— Да, мистер Краузе, — вмешался Хмурый, — Мне не совсем понятно, на чем основана ваша смелость. Не похоже, чтобы под стильной рубашкой пряталась гора мышц…

— А мне ни к чему, — с улыбкой ответил молодой дознаватель, указывая на дверь, — Вот мои мышцы!

В дверях застыл, едва вмещаясь в косяк могучими плечами, высоченный здоровяк. Под два метра ростом, заметно мускулистый, мощный, тяжелый. Из-за ворота выглядывала бычья шея; длинный кожаный плащ не мог скрыть широченной спины и богатырского торса; объемные ножищи едва влезли в джинсы; ощутимо сильные руки заканчивались пудовыми кулаками. Серьезный, испытующий взгляд небольших цепких глаз перебегал с одного жандарма на другого. Квадратный подбородок вызывающе смотрел вперед, провоцируя на необдуманные действия.

Главный обескураженно выдохнул, мигом поняв, кто перед ним. Хмурый как-то сразу сник, втянув голову в плечи. Зато оставшаяся тройка не унималась, упорствуя в агрессивной манере.

— Ну и что? — не унимался Толстый, — Думаешь, притащил громилу и можно безнаказанно оскорблять представителей закона?

— Большой шкаф — громче падает! — насмешливо поддержал Худой.

— Мелкая тумбочка — дальше летит, — резонно заметил Ханс.

— А ты что, Мухаммед Али? Или Брюс Ли? Оружия что-то при тебе не наблюдается! — Высокий демонстративно покрасовался кобурой на поясе.

Здоровяк сделал шаг, в один момент вдруг оказавшись возле умников. С еле различимой скоростью взлетел правый кулак, потом левый. Звуки ударов слились в общий хлопок. Толстяк перелетел стол, сшибая грузным телом посуду и бумаги; Худой рухнул, проскользив по полу через весь кабинет. Никто и глазом не успел моргнуть, как две бессознательных тушки распластались на дорогом паркете.

— Ах ты сучара! — завопил Каланча, — Попробуй-ка со мной!

Он поднял руки, раскачиваясь в подобии боксерской стойки.

Громила не нуждался в повторном приглашении. Два мягких шага, едва заметный наклон корпуса — прежде чем Высокий успел среагировать, молниеносный апперкот вгрызся в его челюсть. Раздался неприятный громкий хруст, голова откинулась далеко назад, ноги оторвались от пола. Долговязая фигура перевернулась в воздухе, завершив кульбит беспорядочным падением. Бесчувственное тело раскинулось руками, из приоткрытого рта вывалились выбитые зубы.

Краузе наблюдал за представлением насмешливо-заинтересованно. Даже Карина оторвалась от созерцания улицы, чтобы насладиться быстрой расправой. Девушке импонировали эти двое — крутые, по-хорошему наглые, уверенные в себе. Один неимоверно могучий, второй неоспоримо умный. И оба — не равнодушные.

— Ну хватит! — гаркнул Главный, пристукнув кулаком по столу, — Будь вы хоть трижды из спецгвардии! Никто не может просто так избивать жандармов!

— Мы можем… — покачал головой Ханс.

Хмурый поперхнулся, привстав на стуле. Главный скрежетал зубами от еле сдерживаемой злости.

— Сегодня же отправлю жалобу главному прокурору! — прохрипел он, — Думаете, у меня нет друзей на верхушке? Посмотрим, за кого впрягутся влиятельные люди!

Краузе насмешливо вздохнул. Девушке достался еще один участливый взгляд.

— Мне жаль… — повторил дознаватель, направляясь к выходу.

— Давай-давай! — процедил Хмурый, — И песика своего захвати!

Здоровяк уже покинул кабинет, Краузе развернулся вполоборота у самой двери.

— Мне кажется, вы не будете писать никаких докладных, — мягко произнес он.

— С чего бы? — ощерился Главный, хватаясь за бумагу, — Уже начинаю!

Краузе с заметным сожалением пожал плечами, дверь захлопнулась за спиной дознавателя.

Двое шли по коридору жандармерии. Человек среднего роста и телосложения казался карликом на фоне возвышающегося рядом великана. Щегольской наряд казался таким же неуклюжим на фоне брутального одеяния громилы.

— Вольф, тебе нужно учиться сдерживать животные инстинкты, — с улыбкой заметил Ханс, — Пока ты не покалечил… кого-то не столь омерзительного.

Здоровяк посмотрел на собеседника с иронией. Понять Краузе порой довольно трудно — то ли он говорит серьезно, то ли шутит, то ли все в одном, смешанное в жуткой пропорции.

— Я и сдерживал, — буркнул Вольф, пропуская молодого дознавателя на выход.

Улица встретила холодным ветром и противной моросью. Ханс поспешил закутаться в плащ, большой парень будто и не заметил непогоды. Молодой парнишка-жандарм, дежуривший у входа, неуверенно отвесил честь.

— Хорошего дня, сэр.

Краузе посмотрел на постового, недовольный взгляд заметно смягчился.

— Давно тут работаешь, парень?

— Первый месяц, сэр.

— Не повезло тебе…

— Почему это? — от удивления жандарм даже проглотил свое «сэр».

Вольф, не дожидаясь товарища, уже спускался к мехмобилю. Дознаватель посмотрел на темное небо, извергающее потоки воды, на лужи, грозящие объединиться в озера, на молодого паренька, с невысказанным укором ожидающего ответа.

— Скоро узнаешь… — вздохнул Ханс, шагнув под дождь.

Глава № 3

В одном из ближних пригородов Берлина — Лихтенберге — в спальном районе расположилась на отшибе неказистая пятиэтажка древней постройки. Если войти в крайний подъезд, сдерживая дыхание из-за скопившейся внутри вони, попадешь на засранную площадку. Старый скрипучий лифт, покрытый равномерным слоем плевков и окурков, поднимет на верхний этаж. Там, в самом углу, миновав заросли пустых бутылок, можно увидеть толстую стальную дверь темно-красного окраса. За монументальной преградой скрывается однокомнатная квартира уродливой планировки, обстановка которой весьма соответствует всем прочим достоинствам.

Беря эти «хоромы» в аренду, Нергал преследовал две цели. Во-первых, относительная близость от центра, вкупе с незаметностью. Во-вторых, угловая квартира на верхнем этаже должна обеспечить максимум тишины и покоя, ввиду наименьшего соприкосновения с соседями. И если первый пункт выполнялся на отлично — лучшей маскировки, чем в этом бомжатнике трудно себе вообразить — то второй явно хромал. Уже сейчас, по прошествии неполных суток, Рихтер наслушался как яростных переругиваний между семейной парой, доносившихся снизу, так и пьяных криков алкашей, бухающих ночь напролет в соседней по этажу квартире.

Нергал давно привык к скромным условиям быта, но даже на его спартанский вкус, мебели здесь имелся самый минимум. Скрипучая кровать в комнате, стул и стол на крохотной кухне. Обстановку дополнял шкаф для посуды. Одежду пришлось оставить в чемодане, плечики с рубашками повисли на длинных гвоздях, торчащих из стены.

Вместо люстры на потолке болталась лампочка, раскачиваясь на проводе под порывами ветра. Пляшущий свет натыкался на голые стены, грязные полы и задымленные потолки, создавая ощущение полного сюрреализма. Из темного толчка распространялась блевотная вонь, заставляющая держать открытым балкон, несмотря на осенний холод. С улицы доносились радостные крики пьяниц, рев мехмобилей, далекое завывание полицейских сирен — одним словом, обычная городская какофония.

Нергал знал, что все это ерунда. Внешние условия могут сломить лишь тех, кто слаб духом. Комитос — так пренебрежительно назвали служители хадо-хито простых обывателей — бессмысленно живущие, бесцельно бродящие под солнцем, упивающиеся бездумными удовольствиями, глупыми страстями и сиюминутными желаниями. Лиши такого индивида хоть части привычной рутины — и он взвоет, не способный ни принять новую реальность, ни адаптироваться к непривычным условиям.

Да что там, Рихтер побывал в таком аду, что загаженная квартира в столице Пруссии по сравнению с ним казалась поистине райским местом. А потому — нет смысла сокрушаться или предаваться отчаянию. Учение хадо-хито помогло выжить в преисподней, теперь же ведет через тернии к четко поставленной цели.