Отправь их в Ад! (СИ) - Виноградов Максим - Страница 1

Отправь их в Ад!

Глава № 1

Берлин встречал полутьмой, слякотью и ветром. Октябрь выдался на удивление мрачным, осень силилась затащить жителей в пучины серого отчаяния. Дождь лил, не переставая; тучи захватили небо и не торопились сдавать плацдарм; уличные фонари один за другим проигрывали битву надвигающейся тьме.

Мехмобиль пересек границу мегаполиса, разбрызгивая обширные лужи на Вальтерсдорфер — одной из главных транспортных артерий города.

Люксовый мерседес, выполненный в старомодном ретро-стиле, уверенно оставлял позади безликие мили, похожие друг на друга, как две капли воды. Ливень беспомощно разбивался о широкое лобовое стекло, капли барабанили по крыше, выстукивая рваный тревожный ритм. Мотор сдержанно рычал, похваляясь скрытой мощью; винтажные колеса подмигивали хромом; внушительные круги фар выхватывали из темноты очередной участок проезжей части.

Водитель, плечистый мужчина в сером плаще, крепко сжимал руль цепкими пальцами. Тень от широкополой шляпы не позволяла рассмотреть лицо; накидка скрывала рослую фигуру; тусклый отсвет приборной панели отражался на смуглой коже запястий, покрытых устрашающей сеткой шрамов.

Мехмобиль решительно вклинился во внутренности города, как игла входит в мягкие ткани больного. Шофер управлял аппаратом плавно, без рывков, стрелка спидометра упрямо крутилась возле восьмидесяти. Мужчина внимательно смотрел на дорогу, лишь изредка беглый взгляд пробегал по вскрытому бумажному конверту, небрежно брошенному на пассажирском сиденье.

Пакет из плотного водонепроницаемого пергамента, со множеством почтовых марок на лицевой стороне, содержал лишь одну надпись: «Нергал Рихтер». Внутри хранились с десяток разрозненных листков, заполненных именами, фотокопиями, описаниями.

Не просто информация, в конверте содержалось нечто гораздо более ценное — причина, побудившая Нергала вернуться в Берлин после продолжительного отсутствия. Символ, толчок, указатель, повернувший судьбу мужчины в новое, осмысленное русло.

Мерседес вздрогнул, подпрыгнув на очередной колдобине. Водитель с досадой поморщился — дорога брыкалась, не переставая. Даже в черте города поверхность изобиловала неровностями, что уж говорить о прочих трассах.

Берлин ничем не выделялся на общем фоне — те же ямы, заполненные осадками, тот же мрак, с успехом скрывающий непотребство. Фонарный свет падал лишь на мусорные баки да горы хлама, разваленного вокруг. Смутные огни занавешенных окон блестели по сторонам, давая понять, что вокруг все же город, а не чистое поле.

И тем не менее, Нергал вздохнул с облегчением. Долгое время он существовал, не зная цели и смысла, коротал время, как обычный комитос — обыватель, живущий лишь потому, что родился. Письмо от неизвестного автора открыло перед мужчиной новые горизонты. Учитель был доволен, как и сам Рихтер. Наконец, он отыскал собственное хито — устремление, миссию, веху.

Впереди, на перекрестке, мигнул красным светофор. Мерс плавно сбросил скорость, послушно останавливаясь. Мимо пронеслась, завывая сигналом, сверкающая бмв последней модели. Брызги из-под колес накрыли с головой. Нергал поморщился, сдержанно чертыхнувшись. Сам он не видел смысла нарушать. Во-первых, особой спешки нет, тише едешь — дальше будешь; во-вторых, это дело принципа.

По переходу нескончаемым потоком тянулись пешеходы. Серая людская масса пересекала проспект, не поднимая тускнеющих глаз. Холодный дождь вкупе с порывами ветра заставляли мертвой хваткой вцепляться в зонты. А те несчастные, что не имели защиты, срывались на бег, силясь перепрыгнуть раскинувшиеся лужи.

Нергал провожал прохожих рассеянным взором. Обычное стадо ничем непримечательных, однообразных комитос, спешащих поскорее укрыться от злой непогоды. Люди, в большинстве обычные люди, лишь единожды мелькнули характерные уши эльфа. Наметанный глаз не без труда выделил оборотня — редкого гостя в цивилизованной Прусской Республике. Впрочем, кем бы ты не был — человек, эльф, оборотень, да хоть бы гном или орк — в глазах убежденного последователя хадо-хито все одинаково бесполезны, пока не поймут и не примут собственного предназначения.

Взгляд бесцельно скользил по вялотекущей толпе, пока не остановился на молодой женщине, обреченно шагающей в потоке воды и людей. Теперь Нергал выругался вслух. Стройная фигура, хорошо заметная под теплым темным пальто; светло-коричневые волосы, практически целиком скрытые полусферой зонта; бордовая юбка чуть выше колен; длинные сапоги на толстом каблуке. Все это прекрасно, но отнюдь не красота привлекла внимание мужчины.

Хорошо заметная, ярко-красная вампирская печать смерти лежала на девушке. Обывателям никогда не рассмотреть, а вот другие кровососы, да и любая нечисть вообще, сразу поймут — дичь помечена, трогать запрещено всем, кроме хозяина.

Да, печать специально для порождений тьмы. Заметить ее, если ты не вампир, можно лишь после продолжительного специфического обучения. А у Нергала были отличные учителя, самые лучшие.

Символ сигнализировал о двух вещах. Во-первых, упыри вконец обнаглели. Метят людей, как скот, в столице Пруссии, не боясь и не стесняясь никого. Охотятся, будто в собственных угодьях. А во-вторых, Республика катится в тартарары. Если уж по улицам Берлина открыто разгуливают вампиры, значит со страной явно что-то не то. Где патрули с амулетами истинного зрения? Куда смотрят охотники на нечисть?

Женщина пересекла переход, красный свет, заморгав, сменился зеленым. Нетерпеливые гудки вывели Нергала из задумчивости. Тяжело вздохнув, он включил поворотник. Мехмобиль неторопливо вырулил вслед за удаляющейся жертвой.

Спасение обывателей от нечисти совсем не входило в планы, по крайней мере напрямую. Но вампиры… Нергал ненавидел кровососов всей душой, и для злобы не требовалось особых причин. Достаточно пару раз посмотреть на следы пиршества вурдалаков, поглядеть в глаза безвольных гулей — верных слуг упырей. Эти полоумные хищники, движимые лишь неуемной жаждой крови, должны быть уничтожены, все до единого! Тем более, устав гильдии дедхантеров напрямую запрещает игнорировать подобные инциденты…

Фары мерса погасли, скорость упала до черепашьей. Практически неслышной и незаметной глыбой он рассекал лужи на небольшом отдалении от задумчиво шагающей женщины. Дождь продолжал выбивать барабанную дробь, где-то на горизонте мелькнула кривая молния.

Карина шла, глубоко погрузившись в раздумья. Девушка давно не замечала ни окружающего города, ни промозглого ветра, ни яростного дождя, ни, тем более, едущего следом раритетного мехмобиля. Почему она, не смотря на ужасную погоду, не поехала домой на такси? Зачем свернула с широкого проспекта на мрачную Урзулиненштрассе? Барышня не задавалась подобными вопросами, ее вело нечто, превышающее волю человека.

В кармане плаща похрустывала свежая пачка денег. Зажиточный купец Освальд не поскупился, проспонсировав «свидание». Карина рада бы сказать, что встречалась с ним вовсе не из-за денег, но это означало бы обманывать саму себя. Пухлый, лысый, совсем не мужественный… Освальд не привлекал ничем, кроме богатства. Зато теперь можно оплатить аренду квартиры, закупиться в магазине, ни в чем себе не отказывая… И вернуться в школу, к детям.

Что же это за страна, где учительница вынуждена подрабатывать по вечерам, встречаясь с мужчинами за деньги? Карина совсем не женственно шмыгнула носом, рука машинально полезла в карман за платком. Сапоги цокали, разбрызгивая воду, просторный зонт надежно укрывал от дождя. Грустный взгляд не поднимался от земли, стараясь выбрать проходимый маршрут среди размокшей чавкающей грязи.

Впрочем, ничего необычного в ее истории не было, скорее — обыденность, скучная грустная повседневность. Бедная семья, умная девочка, отличница. Сестра уехала искать счастья в Кенигсберг, да там и канула, пропала без следа. Карина закончила Берлинский университет, надеясь, что диплом откроет дорогу к престижным профессиям и высокооплачиваемым местам. Но правда оказалась совсем другой: специалист с высшим образованием в Пруссии никому не нужен. Наука в жопе, производство работает по накатанной, технологии стоят столбом уже не первый десяток лет. На денежные места можно попасть только через постель, пройдя суровый «отбор» среди десятков кандидаток. Место учительницы начальных классов в обычной районной школе — тот максимум, на который она могла рассчитывать.