Тихий шепот любви (СИ) - Роа Виктория - Страница 7

*Время обеда.

На обед Мелиса подала варенный рис, варенную куриную грудку, крепкий чай и кофе для Лоры. Единственный каприз, который я от нее услышала, звучал словно просьба. Я сидела у нее на коленях, а Лора, словно мать, кормила меня с ложки, мягкой салфеткой вытирала губы, и только чай я пила сама. Она не обедала едой, а только выпила две чашки кофе. Еще одна деталь, которая не давала мне покоя — посуду после трапезы, после обеда мыла Лора. Я хотела помочь ей, но она грубо шлепнула меня по рукам кнутом, что болтался по левую сторону ремня. Меня это не остановило, и я попыталась снова. Шлепок. Тогда мне пришла в голову мысль принести грязную посуду со стола, чтобы Лора хотя бы не ходила несколько раз из комнаты в комнату. Как только я поставила грязные тарелки на столик рядом с мойкой, Лора устало вздохнула.

— Долго будешь провоцировать меня? — женщина вздохнула. — или ты так хочешь, чтобы я тебя отшлепала? — кончик кнута задрал на мне юбку оголяя ягодицы, и грубый шлепок заставил меня вздрогнуть. — если нет, то иди, занимайся своими делами.

— Я хочу помочь Вам. — прошептала я стараясь не натирать место жгучего послевкусия на коже. — разве это плохо?

— Мне не нужна твоя помощь. — Лора облизнулась. — не зли меня, пожалуйста, это будет лучше для тебя.

— Может быть, тогда не будете злиться? — спросила не подумав я, и Лора рассмеялась. — что смешного?

— Ничего, дуреха. — женщина вытерла полотенцем чистые тарелки. — принеси сахарницу со стола.

— Но это ведь Ваша работа мыть посуду после обеда. — иронично подметила я.

— НИКА! — Лора повысила голос. — если ты напросилась, то будь добра, исполняй свои обязанности.

— Слушаюсь. — кивнула я.

*Вечер

*Время подготовки ко сну

Мы снова принимаем ванную, но на этот раз дольше. Мне кажется, что я не могу совладать с собой, и от этого становится страшно. Внутри меня словно бабочки. Они совершают свою последний полет, и чем больше их умирает внутри, чем тяжелее становится мне. Мыло запаха сирени заставляет меня вспоминать весну, и как прекрасно было встречать май под сиреневое дуновение. Я прижимаюсь сильнее грудью к ее спине, и Лора выгибается так, как это делала я, пока ее ладонь скользила во время чтения по коже. Неужели ей это нравится? Что-то случилось со мной, и не замечая, что делаю, я коснулась своими ладонями ее плоского живота, склонилась губами к шее, и поднимаясь по мокрой коже выше, коснулась твердой груди. Робкие сжатия, ее хриплый, приглушенный стон, и это взволнованное дыхание, что заставляет пламя свечи непокорно танцевать, и в итоге потухнуть.

*Время вечернего чтения

…и она расчесывает мои непослушные волосы, пока я пытаюсь читать без запинки, нарушая все законы интонации. Мне так нравится чувствовать запах ее яблочного парфюма, чувствовать прикосновение ее нежных рук, запущенных длинных пальцев в волосы. Лора водит щеткой по моим кудряшкам, и они потихоньку начали выпрямляться. Кукушка на первом этаже издала свой звук два раза. Уже два часа ночи, и я смотрю на себя в зеркало, словно открывая новую меня. Лора смогла распутать мои кудряшки.

— Лора… — неконтролируемо прошептали мои губы.

Глава 4

Ника…

День двадцатый.

Вы когда-нибудь боялись чувств, какие испытываете глядя на того или иного человека? Я да. Глядя на Лору, мне казалось, что она моя сестра, с которой нас просто однажды разлучили, но как такое возможно? Очевидно, все это ненормальная ересь. Сегодня утром, когда я заваривала чай, на кухню пришла Ора, и мы впервые поговорили с ней лично. Что я поняла? Она не предаст Мелису, она благодарна Лоре и до безумия любит этот дом, хотя и живет здесь чуть больше трех месяцев. Забавно было слышать ее отказы на мое предложение сбежать из этого места. Ора побледнела от одной только мысли, что можно взять и просто уйти из места временного убежища. Я же говорила ей, убеждала, что за стенами этого пристанища будет жизнь, какую мы заслуживаем, а не какую нам дают. Ора отказалась, и перестала со мной разговаривать, а я, весь день думала о том, что хочу вырваться из оков Лоры, ее дома и оказаться среди своих людей, а не этого.

Конечно, многие сказали бы, что я должна быть благодарна, но я благодарна за свое спасение, а сейчас просто хочу наконец-то стать свободной. Знаете, словно живешь не по своей судьбе, а по воле Лоры, которая и диктует правила моей сейчашней жизни. Это ненормально, да и к тому же, все чаще я ловлю себя на мысли, что Лора просто хочет меня воспитать под себя, как воспитала Баше. Это ее первая прислуга или товарищ, что любит играть в роль прислуги. Я не знаю, но так я не хочу.

А что представляла я за стенами этого дома? Какую жизнь? Совсем иную. Жизнь, где смешивались краски всего: любви, мужских объятий, поцелуи ниже шеи, и игра в страсть между мной и как-нибудь мужчиной, чья улыбка хищна, и больше напоминает волчий оскал, который раскроется, и ты уже попала в капкан его властной любви. Почему так? Просто я верю, что любовь сильнее войны. Если так подумать, то меня могла бы любить и Лора, но только быть с женщиной — словно целовать сестру, а я не готова бросить вызов жизни, злить Бога этой мимолетной страстью. Зачем все это если я могла бы обнимать сильного мужчину? Нет. Все это не мое, и истома женщины мне не по вкусу. Это равносильно, если бы русский мужчина полюбил женщину чужих кровей. Так же неправильно, верно?

Это был тоскливый вечер. Я стояла у окна, и просто наблюдала за тем, как на улице тихо и спокойно. В деревне, откуда я родом, любили устраивать вечерние, дворовые посиделки за баяном у костра, где самая голосистая девушка пела национальные песни, и все влюбленно смотрели за тем, как она владеет своим голосом, а иногда, но редко, телом. Была у нас одна певичка, которая медленно раскачивалась в такт музыке, и многие буквально принимали ее песни, как колыбельные, а в особенности старики. Для детей от двенадцати она была эталоном женственности, красоты и красивого голоса, но только не для меня.

Когда мне исполнилось двенадцать лет, я мечтала, бредила Францией. Очень часто по радио вещали прямые эфиры с одной певицей, которая заставляла меня мечтать о романтических улочках, где вокруг одни влюбленные, дорогие магазины, вкусная еда и люди, что живут любовью, красотой, роскошью, которой у меня никогда не было. Всегда представляла себя взрослой в зеленом, бархатном платье под руку с романтичным кавалером, что дарит мне алую розу, а после, кружа в такт вальсу мы сливаемся с толпой таких же безумных влюбленных, а после целуемся, но только всему эту не суждено было сбыться. Только сейчас я мечтаю о голубом небе, и о том, чтобы война наконец-то прекратилась, да только желанию одной девушки не сбыться, к тому же, я не одна такая с такой просьбою готова встать на колени перед Богом, но только будет ли в этом толк?

С самого утра в доме воцарилась атмосфера настоящего напряжения, и откровенно говоря, страшно видеть беспокойство в глазах лидера. Лора не подавала вида, но не выпускала из рук оружие, была готова. Она сидела в кресле в зале, где рядом с ней находились все женщины, кроме Агне. Девушка так и не вернулась после той ссоры. Надеюсь, с ней все в порядке. Очень надеюсь. Я на всякий случай, тоже была готова. Хотя бы оделась, чтобы в случае бегства не оказаться голой, как в первый день своего пребывания в притоне Отто. Накинув на плечи куртку, я аккуратно спустилась по лестнице вниз, где меня встретила взглядом Лора, и улыбнулась, но улыбка ее была несколько сдержанной, обреченной. Двери распахнулись, и встрепенувшись, Лора схватилась за автомат, но я заметила, как вдруг она резко выдохнула.

Баше медленно прошла в комнату держа в руках пулемет, и сев в кресло, она посмотрела своей госпоже в глаза, а после, подмигнула и Лора устало кивнула в ответ. Мелиса закрыла за Баше дверь, и села недалеко от входа. Кстати, Баше это верная помощница Лоры. Если верить истории, то ее спасли из газовой камеры, где произошла облава диверсантов среди которых была как раз Лора. Баше чистая еврейка, с носиком-клювом, смугловатая кожа, черные, непослушные волосы собраны в тугую косу, и она постоянно поправляет косую челку. Среднего роста, крепкого телосложения. Именно крепкого, а не толстого, как я. Кареглазая девушка старалась держаться достойно, хотя точно так же она держалась и когда надевала свой белый фартук, чтобы принести чай своей госпоже.