Вампиры не обязаны... просить? (ЛП) - Памфилова Мими Джина - Страница 22

Иш Таб указала на распахнутые двойные французские двери, ведущие на балкон.

— Хочешь сказать… он там? В эту минуту? С моей сестрой Фейт?

Они снова кивнули и переглянулись.

— Она пришла проверить тебя и скрижаль.

— Ох. — Просто замечательно. Да-а-а. Фейт, вероятно, вонзила идеальные коготки в Антонио, без сомнения, вертя загорелой задницей и демонстрируя ему луки и стрелы.

«Не то чтобы меня это волновало».

Как по сигналу, с балкона донёсся печально известный смешок Фейт. Иш Таб впилась розовыми ногтями в ладони. Обольстительный смешок Фейт. Нет, сестра никогда не любила, а коллекционировала поклонников, как страдающие бессонницей коллекционируют безделушки из сети магазинов. У Фейт было более миллиона лайков на Фейсбуке и вдвое больше подписчиков в Твиттере.

«Сука».

Джулия направилась к Иш Таб, но Виктор дёрнул её назад. Джулия нетерпеливо вздохнула.

— Милая, она не бешеная собака, а одно из Его творений. — Джулия смотрела на Иш Таб. — Прекрасных божественных творений.

Иш Таб пожала плечами.

— Это только внешне.

— Кто-то на него сильно обижен, — заметила Джулия.

— Вероятно.

— Дорогая, я видела твоё лицо и глаза. Ты такая же красивая, как они. Никогда не сомневайся в этом.

«Проклятые Ангелы! Всегда такие милые и воодушевляющие. Тьфу».

— Мне нужно немного отдохнуть.

— Антонио сказал, что вы должны встретиться с ним ровно в восемь утра в его лаборатории, — вставила Джулия. — Ему нужен помощник, который будет работать круглосуточно и не умрёт, если он допустит ошибку.

— Уверена, Фейт с радостью ему поможет.

Джулия поводила бровями.

— Нет. Он чётко сказал, чтобы ты ему помогла. — Ему нужна её помощь? Зачем? Он назвал её демоном и обвинил в том, что она превратила его в вампира, а затем убежал, оставляя чувство нелепой обиды. — Сказать ему, что ты придёшь? — поинтересовалась Джулия.

— Да, приду. — Потому что, по правде говоря, не смогла бы не прийти, даже если бы захотела.

17 января 8:00 утра

После очень долгого горячего душа и трёх неудачных попыток медитации, Иш Таб отказалась от мысли, что встреча с Антонио пройдёт гладко. Одна мысль о том, что Иш Таб будет находиться в одной комнате с ним, превращала её в нервную Нелли. Или в легкомысленную богиню? Неважно. Почему вампир так влияет на неё? Она понятия не имела, но одно знала точно — ей не терпится увидеть его снова.

Иш Таб подняла руку и легонько постучала по косяку.

— Войдите, — раздался голос Антонио.

Иш Таб заглянула в маленькую, но светлую и чистую лабораторию с двумя маленькими рабочими столами безумного учёного — мензурками, крысами, террариумом, компьютерным оборудованием — стоящими в каждом углу, и большим столом из нержавеющей стали в центре.

— Дверь была открыта, — проговорила она.

Она заметила, сидящего на табурете в углу, Антонио, который был одет в простую белую футболку и выцветшие джинсы. С его короткими, тёмными, умело взъерошенными волосами и дневной щетиной, он был, он… Иш Таб мечтательно вздохнула. Человеком он выглядел потрясающе, но теперь превратился в утончённое, небесное удовольствие, будто обработанное сверхъестественными усилителями мужества, которые взяли его и так совершенное тело — широкие плечи, мускулистая грудь и прочее — и увеличили во всех нужных местах. Теперь у него идеальная осанка, которая никогда, никогда, никогда не испортится, и он казался выше и значительнее. Да, когда он был смертным, Иш Таб не могла отвести глаз. А теперь? Теперь он был самым потрясающим мужчиной — смертным или нет.

Пункт номер какой-то там: Уф! Несправедливость.

«Глупый, великолепный, мерзкий вампир!»

— Входи и закрой дверь. — Он бросил на неё сердитый взгляд, а затем вновь посмотрел в блокнот, и Иш Таб тут же почувствовала себя жалким существом, жаждущим его внимания. Она аккуратно закрыла дверь. — Во-первых, — начал он, глядя на каракули в блокноте, — что за дьявольская история с костюмом Мартиши? Избавься от него, потому что он отвлекает. Во-вторых, больше никаких секретов и лжи. Я знаю, кто ты и что; твоя сестра мне всё рассказала. — Если он знал, кто она, то почему так с ней разговаривал? Возможно, устраивать взбучки у него в крови. И как он так быстро приспособился к новому состоянию? У многих смертных уходят годы на принятие того, кем они стали и полностью открыть вампирский потенциал. Но не этот парень, который сейчас выглядел так, будто освоился в аду.

— Что-то ещё? — Она упёрла кулак в бедро.

Он оторвал взгляд от блокнота, и хоть не мог видеть её глаза, казалось, смотрит прямо в них.

— Да, — добавил он. — Если ты когда-нибудь посмеешь мне перечить, я уйду. Ты мне не нравишься. И плевать, даже если не спасу мир. Я не божество и надеюсь, никогда им не стану. Ты будешь делать то, что я скажу, когда я скажу, и будешь делать с удовольствием. Ты будешь спать — если вы вообще спите — и есть — если вообще едите — когда я скажу. А, когда всё это закончится, ты дашь мне возможность никогда больше не видеть твоего отвратительного лица, скрытого вуалью.

Иш Таб словно торпедой ударили.

— Ого, Искорка. Во-первых, ты чего выражаешься, а во-вторых, что я тебе сделала?

— Ты не слышала, что я сказал тебе на улице?

Он много всего наговорил, и, в основном, не особо лесное, а значит, эти слова она уже убрала в воображаемый сундук с надписью «Забыть!».

— Не вполне.

Её ответ его довёл.

— Из-за тебя я превратился в вампира. — Он вскочил и ударил кулаком в стену, отчего та осыпалась и появилась дыра в другую комнату. Ой. Хелена разозлится. Ещё ремонт. — Ты! Долбаное божество. И ты даже не представляешь, что натворила.

Сохранила ему жизнь. Конец истории.

— Не понимаю, — возразила она.

— А я будто бы да. Давай-ка кое-что проясним. Ты пообещала не бросать меня.

И к чему это он клонит? Он же не может держать её за обещание, которое она дала на смертном одре.

— И?

— И пока я жив, ты принадлежишь мне — мерзкому, отвратительному, жалкому вампиру.

Всё дело в этом? Он хотел наказать её, сделав своей боксёрской грушей. И этот комментарий… Боже. Похоже, у кого-то задето самолюбие.

— Это ведь не имеет никакого отношения к тому, что я назвала тебя «отвратительным» в то утро, когда на тебя напал Кинич? — Она не имела это в виду, а просто хотела, чтобы он держаться подальше от неё.

— Я злюсь из-за того, что ты меня обратила. Ты не представляешь, что натворила.

Иш Таб больше не могла сдерживать ярость.

— Да! Но я спасла тебя! И если уж тебе злиться, то почему бы ни на Кинича? Он напал на тебя. — Хотя, это не совсем так. Кинич напал на Антонио только потому, что его заставил Зак.

— Ненавидеть его? — прошипел Антонио. — За то, что он — вампир, обуреваемый жаждой крови? У него не было выбора. А у тебя… — Боже. По крайней мере, он не держал зла на Кинича. Уже кое-что. Что же касается превращения его в вампира, то другого выбора не было. Почему он не может уложить это в своём отсталом человеческом разуме? И почему обращается с ней, как со старой, потрёпанной туфлей? Он. Мерзкий, противный вампир. Что ж, у него растёт ещё клык! — Я лишь не понимаю, почему ты так относишься к нам? — с ноткой сожаления проговорил он.

— А? — Ярость Иш Таб улетучилась. Ей показалось или в прекрасных зелёных глазах мелькнула боль? Трудно сказать, когда он там, наверху, а она тут, внизу. Нужно начать носить каблуки.

— Твоя сестра Фейт рассказала, как ты ненавидишь мой вид, — спокойно сказал он. — Как считаешь нас мерзостью этого мира.

Верно. Будь проклята эта Фейт! Зачем она ему рассказала? Идиотина.

— Ничего не могу с собой поделать. Вампиры-падальщики. — За исключением Кинича, Джулии, Виктора и Хелены, конечно. Не успела она и глазом моргнуть, как он схватил её за плечи и искры тёмной энергии вылетели из тела. — Нет! Ты не можешь… — Тикали секунды, но ничего не происходило. И вновь, Антонио не высказал ни единого желания смерти, а она опять замерла, загипнотизированная им. — Как? Почему ты можешь меня касаться? — прохрипела она.