Вампиры не обязаны... просить? (ЛП) - Памфилова Мими Джина - Страница 10

— Испанцы всегда так много ругаются? Ц-ц-ц-ц. Как не по-джентельменски. А я, ну, можешь называть меня другом. И под другом я подразумеваю того, кто считает твоё существование неприятным, но решает сжалиться. Ты вроде как маленькая букашка со сломанной лапкой, которую выпускают на улицу, чтобы она прожила ещё день, а не была раздавлена тут же.

— Это какая-то идиотская американская обратная психология? Ты говоришь инвалидам, что они отвратительны? Ну, знаешь что? Я с тобой согласен! Я бесполезный!

— Ну и дурак, — прорычала женщина. — Кстати, ты отлично сохранился… по крайне мере, лицо всё такое же прекрасное. Да и тело. Чёрт, да ты просто живое воплощение преступления против женской природы и должен быть тут же расстрелян за то, что так красив. Печально, что не могу отнести этот эпитет к тому, что у тебя внутри. На самом деле, даже не печально, а отвратительно.

— Чего?..

— Не притворяйся удивлённым, — проговорила она. — Я знаю, как ты пользовался женщинами, а потом бросал. И пришла предупредить — если не перестанешь быть бабником, я найду тебя и вырву твои семенники.

«Бабник? Семенники?» Он даже близко не мог найтись с ответом.

— Что же, Ромео, начнём сначала? — спросила она.

Кто такая эта женщина? Она говорила ещё более сумасшедшие вещи, чем сам Антонио.

— И что же мы начнём? — спросил он.

— Твоё серое вещество ещё работает? Я слышала, что ты вроде как умный, хотя мне ты таким не кажешься.

«Пресвятая Мария. А она безжалостная». Она точно не психолог и не доктор, она — чертова психичка.

— Да кто ты такая?

— Заткнись, прежде чем я передумала. Teen uk'al k'iinam. Teen uk'al yah. — По его груди ударили ладонями, словно дефибриллятором. Антонио выгнулся, каждая мышца в теле болезненно напряглась. В воздухе появился запах свежесрезанных ромашек и ароматной ванили, а с груди исчезла тяжесть. Будто из его души забрали тёмное облако. Свежий воздух заполнил лёгкие. Воспоминания — теперь уже счастливые — наводнили голову: прятки с братом в испанских виноградниках летом, дайвинг в Средиземном море, паэлья в его любимом ресторанчике в городке рядом с домом в Пенедесе.

— Что ты сделала? — прошептал он.

— Спасла твою жалкую задницу, но не для того, чтобы ты продолжил пудрить женщинам мозги. Усёк? Ты используешь этот шанс, для гораздо высших и лучших целей… в число которых войдёт и продолжение работы со скрижалью.

— Откуда ты узнала про скрижаль? — Это тайна.

— Я шпионю для правительства. А мы знаем всё, — ответила она, весьма скучающим тоном. — Держи. — Она вложила ему в руку карточку. — Когда окажешься дома, позвони по этому номеру. Они пришлют тебе куратора и помощника. И да, Эйнштейн, номер написан шрифтом Брайля. Я также попросила домовладельца установить телефон Брайля и настроить компьютер. Куратор придёт, чтобы научить тебя на нём читать. И прежде чем ты меня отблагодаришь, должен знать, я случайно убила твою кошку. Мне очень жаль, но…

Антонио пытался уложить в голове рассказ женщины о том, что кошка погибла — что-то там о том, что животное свихнулось и выпрыгнуло из окна — а затем продолжил переваривать бесконечные, унизительные оскорбления, приправленные ругательствами на английском и парой фраз на испанском языке. Эта женщина такая… чертовски ужасная и жестокая! Самая суровая, самая сварливая из всех, кого он встречал. Тысяча моряков не могла бы конкурировать с ней в сфере грязных ругательств. А ещё, его странно к ней манило.

— Так, — она вдохнула, — ты понял? Comprende[12], сеньор Асеро?

— М-м-м-м… да?

— Хорошо. Я закончила. Желаю счастья, осё… То есть Антонио.

— Погоди! Ты уходишь? — он сел в койке.

— Извини, нужно вернуться к спасению жизней и всё такое. А, кстати, Тони, мы были бы признательны, если бы ты вернулся к работе над скрижалью до того, как мир взорвёт.

— Вы собираетесь с её помощью сражаться с террористами? — спросил он.

— Прости, не могу разглашать эту информацию. Вопрос национальной безопасности. Увидимся.

Как только Иш Таб вышла из палаты и оказалась за пределами слышимости, прижалась к стене, пытаясь предотвратить хороший, старомодный сердечный приступ. Она не знала, что на неё нашло, но как только увидела этого мужчину, слетела с катушек. Напрочь. Связано ли это с тем, что как только она его увидела, всплыли все болезненные воспоминания о Франсиско? Или из-за того, что она узнала, со сколькими женщинами он переспал?

Иш Таб прижала руку к чёрному кружеву платья прямо над сердцем, переводя дух. Проклятье, мужчина даже хмурился, как Франсиско и так же сводил свои прекрасные соболиные брови, когда сбит с толку. Иш Таб сползла по стене, задыхаясь и дрожа. Нет. Этот мужчина не Франсиско, и она это знала, но он — её наказание; такова плата кармы за все грехи. И за это она её ненавидела.

«За что, Боги, за что?»

Хуже всего то, что мужчина оживил чувства, которые Иш Таб считала давно почившими. Бесполезные, грубые, жестокие, убогие чувства.

В голове продолжал всплывать образ Антонио. Да, мужчина просто излучал секс. Не сказать, конечно, что у Иш Таб был секс. Или вообще будет. Даже с чёрным нефритом — довольно новым открытием, которое притупляло энергию божества, давая ему или ей шанс на близость с людьми — для неё такого контакта не могло быть. Тёмная энергия, посылаемая при прикосновении к ней, была слишком велика. Но Иш Таб хотела. Этот мужчина с оливкового цвета кожей и полными губами был просто прообразом чемпиона-жеребца. Знал ли он, что подол его халата не был застёгнут.

Иш Таб вздохнула.

С таким отвлекающим объектом, как у неё вообще получилось провести ритуал очищения и удержать клетки поляризованными?

— Мэм, с вами всё в порядке? — Молоденькая медсестра потянулась к Иш Таб, чтобы помочь, но Иш Таб отползла, а затем встала.

— Нет, не прикасайтесь ко мне. Со мной всё хорошо. — Она поспешила выйти на лестничную клетку. Ей необходимо уйти и быстро разгрузиться. Ненависть и тьма Антонио кружили в голове. Почему этот человек так ненавидел себя? Даже она так сильно себя не ненавидела, хотя — пусть и случайно — но вытворяла ужасные вещи. У Богов много выходит случайно.

«Боги, я не могу нормально думать».

Ей нужно быстро сбросить энергию этого физика. Казалось, что тьма сжала сердце мёртвой хваткой. Иш Таб никогда не испытывала такого сильного ощущения тревоги. Она выбежала на заполненную пешеходами, улицу, стараясь держаться подальше от людей, и направился к метро. В метро всегда был кто-то достойный смерти. Да, ей просто нужно очиститься, и тогда всё будет хорошо. Так?

ГЛАВА 7

После пяти достойных жертв, Иш Таб вернулась в дом Хелены и Никколо, в, действительно, красивую, тихую гавань. Весь дом, включая коридор, был обставлен современной мебелью, в основном красного и белого цвета, и между всем этим втесались мягкие стулья с дорогой обивкой и вельветовые подушки. Всё выглядело как в сказке «Алиса в стране чудес».

Хелена оказалась запертой в доме Кинича с мужчиной-нянькой и дочерью, поэтому предложила не занятый пентхаус, который Никколо декорировал в стиле «вампирский шик» (экстра-класса, современный и дорогой). Иш Таб вышла из лифта на девятнадцатом этаже и постучала в первую дверь. По иронии, квартира физика была этажом ниже. Что бы подумал доктор Асеро, если бы узнал, что его сосед вампир?

— Убирайся!

Очень капризный вампир. Иш Таб закатила глаза и отрыла двери.

— Конечно. С удовольствием войду.

Несмотря на то, что уже смеркалось, шторы в квартире Кинича были задернуты, и он сидел в тёмном углу комнаты, уставившись в стену. Иш Таб было больно смотреть на любимого брата в таком состоянии. Его травма очень серьёзна.

— Привет. Я ищу Кинича. Он такой, знаешь ли, высокий. Повелитель всего солнечного и считает себя правителем Вселенной. Недавно превратился в вампира. Ты его не встречал? — Кинич не отреагировал. — Ладно. У меня нет награды «Юморист Года», но не суди строго, я же Богиня Самоубийц. — Иш Таб покопалась в сумочке, достала тик-так и закинула пару леденцов в рот, так как в нём ещё стоял привкус тьмы физика. Ей стоит снова прополоскать рот позже, может тогда он испарится.