Хрупкая прочная связь (ЛП) - Калмз Мэри - Страница 21

В этот момент я и вправду гордился собой: я не позволил им увидеть, как внутри мгновенно все сжалось от страха, и сдержал рвотные позывы. Только Ян услышал мой резкий вдох. И я был благодарен за теплую руку, что легла на мое бедро под столом. Потому что только это прикосновение ощущалось единственно реальным и удерживающим как якорь на земле. Тело сковало леденящим ужасом, но тепло ладони, собственнически сжимавшей мое бедро, несло куда больше, чем просто успокоение.

— Нам удалось сохранить информацию в тайне. Мы хотели проверить все зацепки, прежде чем поднимать тревогу в СМИ, но теперь, когда все следы потеряны, нам нужна любая возможная помощь, — продолжил Оливер.

Человек, который хотел меня убить, бегал на свободе уже три дня. Мысль о том, что Хартли сбежал, а я понятия об этом не имел, оказалась сокрушительной. Я мог бы открыть входную дверь и встретить его прямо на пороге. Это было просто ужасно.

— Джонс, знайте, что с момента, как мы узнали о его побеге, вы находились под постоянным наблюдением.

Что абсолютно ничем не поможет, если доктор Крейг Хартли захочет моей смерти.

Нет такой защиты, которая оказалась бы достаточной. Я никогда не смогу быть в безопасности, это невозможно. Крейг доберется до меня, если захочет, легко и просто. Но я еще дышал полной грудью, значит, Хартли не определился. Даже сомнений не было: если он передумает, то я окажусь в морге.

— Ладно.

Много лет назад, когда я был полицейским детективом, последним расследованием, над которым мы работали вместе с моим напарником Норрисом Кокраном, было дело «Прекрасного принца». Неизвестный парень убивал женщин и превращал их в произведения искусства. Какое-то время его называли «Мастером» в честь великих художников, которым он подражал, но это не прижилось. Когда начали рыть, мы выяснили, что парень выглядел как мечта во плоти, только эта мечта вас убивала, когда вы засыпали… Так и стали звать его «Прекрасным принцем». Это прозвище и осталось.

Над его делом работали многие детективы, и реальных подозреваемых было достаточно, но нас с Кокраном не покидало предчувствие насчет Хартли, и никто из нас не хотел его отпускать. Он был слишком чист, слишком спокоен под давлением обстоятельств, слишком мил — иногда посылал нам пончики и ланч, — но больше всего на свете он любил разговаривать. Особенно ему нравилось общаться со мной. В начале расследования я даже думал, что он гей. Но дело было не в этом. Хартли просто нравилось находиться рядом, в моем личном пространстве, и еще нравилось пить со мной чай поздними вечерами и слушать рассказ об этом деле.

В ночь, когда я обнаружил в доме Хартли кольцо одной из жертв, случайно оставленное его сестрой — Крейг подарил ей дорогую безделушку, — он всадил мне в живот кухонный нож. До сих пор остался шрам. Но я умолял своего напарника сохранить Хартли жизнь, тем самым связав нас до тех пор, пока один не умрет. Он обязан мне жизнью, это была правда, но окажись я беспомощным в его руках, и он сделает со мной отвратительно ужасные вещи, заставив молиться о смерти.

Заявление ФБР о моей безопасности было просто смешным.

— С тех пор как сбежал Хартли, мы не спускали с вас глаз.

Угу.

— Даже сегодняшняя ваша стычка с грабителем была засвидетельствована.

Я молчал. Так мило с их стороны вмешаться и дать мне почувствовать себя в безопасности. Что они будут делать, когда этот сумасшедший всадит мне пулю в спину? Смотреть? Даже Цыпа был лучшим прикрытием, чем федералы.

— Мы шли по его следу до самого Мэна, но он пересек границу Канады и потерялся в Квебеке. У нас там есть агенты, координирующие действия с КККП10, но на данный момент мы не знаем о его местонахождении.

Я кивнул.

— Джонс.

Повернувшись, я посмотрел на Рол.

— Вы помните меня? Мы были вместе в Элджине?

— Да.

Она слабо улыбнулась.

— Ни для кого не секрет, что у Хартли есть последователи и многие готовы спрятать его, приютить и сделать все необходимое, чтобы помочь скрыться от правосудия.

— Конечно, — сухо ответил я, сосредоточившись на дыхании — вход-выдох — и стараясь держать его под контролем.

— Но даже с такими ресурсами он вряд ли настолько глуп, чтобы вернуться в страну. Мы можем с полной уверенностью сказать, что он покинет Канаду и уедет за границу, возможно, во Францию. У него там много друзей, и он свободно говорит на французском.

Будь я способным издать хоть звук, я бы рассмеялся. Господи, до чего же они глупы! Этот человек был абсолютнейшим эгоистом. Он ни за что на свете не покинет Чикаго. Чикаго был его городом. Здесь Хартли устраивал террор, здесь он был новостью. Люди в страхе упоминали его имя, когда чья-либо подруга начинала встречаться с парнем, казавшимся слишком хорошим, чтобы быть настоящим.

«Может, он "Прекрасный принц"?» — до сих пор шептались люди и сами себя пугали, а затем проверяли Google, чтобы убедиться, что Хартли все еще в тюрьме.

Я так хорошо знал Хартли, что становилось страшно. Он никогда не оставит «своих» людей и никогда в жизни не уйдет, не закончив начатое со мной.

— Маршал?

Я встретился взглядом с агентом Рол.

— Конечно, он этого не сделает.

Она нахмурилась.

— Чего он не сделает?

— Он не уедет.

— Вы не…

— Он лишь разберется со своими делами в Канаде, приведет в порядок финансы, а потом пошлет людей за мной и своей сестрой или приедет сам, — выдавил я. — Он так все не оставит, не отпустит нас. Он слишком педантичен.

Все молчали.

— А как он выбрался? — спросил Ян.

Оливер вздохнул.

— У него был разрыв аппендикса, и его перевезли в больницу, чтобы сделать операцию, но…

— Вообще-то у него нет аппендикса. Его вырезали много лет назад, — закончил я за него, тихо фыркнув. — Черт возьми, впечатляюще.

— А как ты узнал, что ему удалили аппендикс? — спросил Войно более резким тоном, чем следовало.

— Мы говорили об этом, — ответил я, на мгновение встретившись с ним взглядом. — Когда я приходил, мы много о чем говорили. Это случилось, когда ему исполнилось двенадцать лет, и он был доволен, что отец настоял на вызове пластического хирурга, чтобы не осталось шрама. Он всегда сочувствовал и жалел, что в ночь, когда вонзил в меня нож, на дежурстве не оказалось нормального хирурга. Больше сожалел о шраме, чем о своих действиях.

— Хм, в его записях этого не было, — сообщила мне Рол. — Когда его готовили к операции, очевидно, охранник вышел, подумав, что Хартли уже под наркозом. Но анестезиолог оказалась старой подругой Хартли по колледжу, она-то и помогла ему усмирить медсестру, снять наручники, а затем убить охранявшего его офицера.

— Она жива? Его подруга.

— Нет, — ответила Рол. — Ее нашли на парковке возле больницы. Официальная причина смерти — передозировка морфия.

— По крайней мере, она не мучилась, — печально сказал я. — Чертовски мило с его стороны.

Ян глубоко вздохнул и повернулся к Кейджу.

— И каков наш план?

Кейдж передвинулся к краю стола, поближе к нам с Яном.

— Вы на время отправитесь в оперативную группу в Финиксе до тех пор, пока Служба маршалов и ФБР не сочтут ваше возвращение в Чикаго безопасным.

Ну конечно. Я должен был страдать из-за какого-то сумасшедшего, который оказался на свободе. Снова.

— Оба? — удивился Оливер. — С чего посылать…

— Потому что Дойл — партнер Джонса, — коротко объяснил Кейдж, и я заметил, как Оливер отпрянул от жесткого раздраженного тона моего босса.

Я всегда удивлялся смельчаку, который осмеливался ему возражать. Босс казался ужасно большим и внушительным. Было ли это из-за его огромных размеров или из-за враз становившегося холодным взгляда, сказать сложно. Но на каком-то первобытном уровне люди понимали, что связываться с Кейджем не стоит. Я как-то сказал членам своей команды, что внешность босса наверняка стала одним из мощнейших факторов его продвижения по службе: Кейдж выглядел в точности так, как должен выглядеть главный заместитель маршала.