- Действительно, Филантроп, твое имя нам ничего не скажет, потому что имя не умеет разговаривать, - я постучала пальчиком по прутику клетки. - Филантроп, ты живешь в клетке?

- Я проживаю в клетке, сестра, - пленник горько вздохнул. - Дикари опаивают меня вином, поэтому я не могу выйти из клетки.

Я шатаюсь и засыпаю, а не выхожу.

Только тогда, когда туземцы засыпают после принятия изрядных доз алкоголя, я немного бодрствую.

У меня остались крохи интеллектуального и физического здоровья в организме.

Организму нравится алкоголь, но не нравятся последствия от алкоголя поутру.

- Нам до двадцати одного года нельзя алкоголь, - я присела около клетки.

- Здоровый образ жизни, это прекрасно, - язык пленника уже перестал заплетаться. - Сколько вам лет, сестры?

- Нам по восемнадцать лет, - Бонни похлопала меня по спинке. - А тебе, сколько лет, мужчина?

Ты скрюченный, поэтому года твои не видны в клетке.

- Мне сорок лет, я в самом расцвете сил, - голос пленника дрогнул. - Не подумайте обо мне плохого.

Я еще - ОГОГО!

Во мне энергии больше, чем в вулкане.

- Почему мы должны думать о тебе плохо? - я насторожилась. - Ты - плохой?

- Разница в возрасте может вас смутить, - Филантроп искусственно закашлял, чтобы скрыть смущение и протянуть время.

Мы трюк - "кашляй, когда нужно собраться с мыслями" - изучали на уроках природоведения.

- Разница в возрасте? - я и Бонни переглянулись.

- Мы воспитаны так, что любой мужчина не имеет возраста, - Бонни просунула руку в клетку и погладила парня по голове.

- Парни - высшая ценность во Вселенной - нас так учили, - я тоже потрогала пленника.

Вдруг, когда он освободится, то не позволит к себе прикоснуться?

А так хоть пощупаем парня через прутья.

- Мне нравится ваше воспитание, сестры.

- А мы нравимся? - Бонни задала острый вопрос.

Подобные вопросы на Натуре девушка не имеет права задавать парню.

Это неприлично и дерзко - навязываться парню.

- Вы голые, сестры, без юбок, - Филантроп не ответил прямо, а пошел окружным путем.

Хитрый философ, наверно, поэтому он в клетке.

- Мы голые, потому что на Натуре одежда считается преступлением, - Бонни прохаживалась перед клеткой. - Только носочки и обувь нам разрешены.

Мы даже не имеем право повесить на грудь медаль.

- Ты все время называешь нас сестрами, - я покачала головкой, как бутончиком розы. - Сестер замуж нельзя брать, разве, что только близких сестер.

Ты не хочешь нас взять замуж? - На этот раз я перешла границу приличия в разговоре.

Все равно Филантроп сидит в клетке, он безобиден для нас.

- Я называю вас сёстрами, а почему вы не называете меня сестрами? - пленник снова увильнул от прямого ответа.

Разумеется, он же - парень, поэтому не нисходит до объяснений каким-то двум девушкам. - Вы сказали, что вы с Натуры, - Филантроп чмокал губами. - Не слышал никогда о Натуре.

- Мы маленькая, но гордая конфедерация Натура, - я обиделась за Родину.

- Конфедерация, - Филантроп в клетке зарычал. - Так вы не жухраи?

Вы - солдаты проклятой Империи?

Недаром вы заговорили о медалях, которые на грудь нельзя повесить.

- Слава Императору! - Я и Бонни отпрыгнули от клетки. - Ты - жухрайский шпион!

- Слава моему Императору жухраев! - Филантроп забился в истерике. - Да здравствует Империя жухраев.

Да скроются враги жухраев, проклятые конфедераты вражеской Империи.

- Настоящий жухрай, - я посмотрела на свой пальчик. - А я до него рукой дотронулась.

Теперь нужно смыть жухрая со своих пальцев.

- Кровью смоешь, сестра, - вот почему Филантроп жухрай называл нас сестрами.

Наверно, в Империи жухраев все братья и сестры. - Вы дотрагивались до меня, поэтому я покроюсь трупными пятнами.

- Ты умираешь, презренный жухрай, - Бонни прошипела, - если собираешься сейчас покрываться трупными пятнами.

- Не умираю, но каждый жухрай в нашей Империи знает, что от соприкосновения с конфедератом благородные жухраи покрывается мертвыми пятнами.

- Точно? - я обрадовалась, что в нашей имперской армии в наших руках находится страшное оружие - дотрагиваться до жухраев руками.

- Не точно, но так говорят, - жухрай Филантроп уже не паниковал.