И короли бессильны... (СИ) - Туканов Николай Петрович - Страница 46

— Понял-понял, — Моргалик поднял руки, не скрывая разочарования — пропала настоящая сенсация.

— Если хочешь спать, можешь у нас немного покемарить, — предложил Кархи.

— Да уже не охота, — Моргалик встал. — Пойду, поболтаю с городскими стражниками, говорят, они очень злые, король им ночью ребра сапогом пересчитал. Причем, со знанием дела. Кстати, мне один знакомый маг сказал, что все эти синяки и оборванные бороды пострадавшие сами себе во сне устроили, просто не помнят. Какая-то разновидность опасного лунатизма.

— Гномам бороды пообрывали, стражникам бока намяли, — все-таки есть на свете справедливость! — Кархи опрокинул кубок.

Урр-Бах предостерегающе глянул на друга. Кархи опомнился и закашлял.

— Вас никто не заставлял есть газету, — возразил Моргалик. — Если ради этой справедливости я буду каждую ночь глотать бумагу, пусть лучше в Эркалоне и дальше воруют и берут взятки.

— Согласен, — торопливо согласился Кархи, — давай, я тебя провожу. Будут новости, забегай, вино и закуски тебя здесь всегда ждут. Сейчас еще за сыром и окороком сбегаю. Тебе какой сыр больше нравится?

— Любой, — Моргалик повеселел. — Если что, завтра загляну, расскажу, как готовятся к празднику.

— Обязательно, — Кархи на прощание хлопнул приятеля по плечу, закрыл за ним дверь башни и облегченно выдохнул.

— А артефакт-то слабенький оказался, — недовольно прогудел сверху Урр-Бах. — Дать в глаз и без магии можно, тем более древней.

— Может, в те времена этого было достаточно, чтобы умереть от стыда? — предположил гоблин. — Тебе дают пощечину, и ты уже не просыпаешься.

— Чтобы гном помер от стыда? — усомнился Урр-Бах. — Просто артефакт наверно выдохся. Ладно, Рхыз с ним, давай лучше к девчонкам сходим. Хорошо, что им старый маг не напакостил. Нет, и эту игрушку назвать артефактом Малой Справедливости?! Не удивлюсь, если остальные артефакты еще слабее.

В «Эльфийском дубе» как всегда было не протолкнуться от предствителей всех рас, большинство которых могли похвастаться отсутствием близкого знакомства с королем этой ночью. Главной темой разговоров был предстоящий праздник и выбор места сбора компаний для дегустации королевских угощений.

Урр-Бах и Кархи подошли к Бурху и поздоровались с ним. Герф сидел рядом с ним и начесывал волосы на жиденькой бороде, попутно знакомя окружающих с опасной и очень предосудительной интимной жизнью короля. Бывший сутенер болезненно воспринял потерю части бороды и поучения монарха о повышении качества предоставляемых услуг — Ирсаверу очень не понравилось, что Нирра безвозмездно берет деньги.

Девушки ушли в гости к подруге, поэтому друзьям пришлось отужинать под ругань гнома и рассуждения Бурха о причинах плохих снов, связанных в основном с плохим аппетитом, слабым пищеварением или желчным характером. Немного поспорив с ним, Кархи все же согласился, что характер у орков или гоблинов куда легче, чем у гномов или эльфов. Люди как всегда пострадали от своего подражания эльфам и склонности к жадности гномов. Герф попытался доказать, что люди его обманывали куда чаще, чем сородичи, но лишь доказал, что люди те еще свиньи.

Оставив будущего тестя с чувством скромного превосходства над высокомерными обладателями подарков от короля, тролль и гоблин пошли домой, благо дешевые песочные часы в заведении давно показывали двенадцатый час. Большинство эркалонцев легли спать пораньше, чтобы наверстать испорченные накануне часы отдыха.

Король пожаловал к Гримбольду снова нежданно и в очень неподходящий момент — после внеплановой ночной ковки — немолодой гном назло всем, и королю в первую очередь, исполнил супружеский долг, немало этим удивив свою супругу.

Ирсавер захлопал в ладоши и вытащил крошечные песочные часы, которые легко поместились бы и в ладони ребенка.

— Молодец! Сегодня продержался на полминуты дольше. Впрочем, и в эту ночь ты все равно самый быстрый в Эркалоне. Ирсавер достал песочные часы раз в десять больше предыдущих, постучал по их стеклу и, с жалостью глядя на гнома, сказал:

— Придется в следующий раз лично показать, как надо ублажать твою женушку. Кстати, как насчет моей маленькой просьбы? Где мои ножницы?

Гримбольд вдруг понял, что это сон и яростно заорал от унижения. Король нахмурился.

— Дружок, чего орешь? Ты не в пещере, а у меня в городе. Забудь поскорее свои дикие привычки. Ножницы, ты, ленивая задница, конечно не сделал. Как только вы приходите в город, так из всего кузнечного мастерства у вас остается лишь любовь к ценным металлам. Что же, придется обойтись по старинке.

Ирсавер неуловимым движением выдрал из бороды Гримбольда клок бороды и ловко врезал под другой глаз. Пока Гримбольд приходил в себя, король исчез. Гримбольд вновь взвыл от злости и проснулся под совсем неласковыми толчками жены.

— Хватит орать как полоумный! Минуту уже не могу тебя разбудить!

Гримбольд, не прекращая ругаться, подбежал голым к зеркалу — так и есть, ублюдок поставил ему синяк! Взглянув на бороду, гном начал проклинать короля так громко, что гномша перепугалась до полусмерти — с левой стороны в бороде Гримбольда заметно отсутствовали волосы.

Гном, всегда придерживавшийся традиционных ценностей, которые зиждились на сильной королевской власти, в ту ночь стал самым опасным заговорщиком в Эркалоне. Во всяком случае, на словах. До утра Гримбольд обрезал и подравнивал бороду, с каждым взмахом ножниц становясь все злее и вспыльчивее.

Казотруэль лег спать как обычно, за час до полуночи, почитав перед этим эпос о Лесной Деве — один из неподражаемых образцов древнеэльфийской поэзии. Сон к нему пришел быстро, почти тут же заявился и Ирсавер. Король взял книгу, которую перед сном читал Казотруэль, с одобрением провел рукой по роскошному переплету из телячьей кожи и золотым уголкам.

— Ты не так плох, как мне показалось, — изрек монарх. — Если только не притворяешься. Сейчас каждый второй эльф собирает у себя библиотеку, чтобы похвастаться своей эрудицией и любовью к нашим культурным сокровищам. А сами читают дешевые романы про похождения разных авантюристов и нахальных девок. Кстати, как там насчет стиха, я с удовольствием послушаю даже самый короткий стих, даже из трехсот строф, — король снисходительно посмотрел на Казотруэля.

Эльф вспотел и понял, что это сон, только легче от этого не стало.

— Я лишен дара стихосложения, ваше величество, — сквозь зубы ответил Казотруэль.

— Чепуха, — возразил монарх. — Мой сын точно также говорил, когда к десяти годам читал по-эльфийски по слогам как лесоруб. «Папа, я не умею быстрее», — по-детски прошепелявил Ирсавер. — Пришлось выпороть пару раз, его и его учителя — сразу и скорость появилась, и акцент пропал.

Король достал из камзола обрезанные вожжи, которыми для наказаний пользовались только крестьяне.

— Задирай свою рубаху, ленивая скотина, — приказал Ирсавер. — Буду учить тебя стихосложению.

Казотруэль заорал и попытался убежать. Король кхекнул и умело вытянул его вожжами по спине. — Запоминай! Рифмы чередуются построчно, через строку, или через две строки… Каждая фраза сопровождалась хлестким ударом — не очень сильным, но все равно болезненным.

Когда эльф проснулся, то вполне мог прочитать небольшую лекцию по искусству стихосложения и убийству королей. Активировав кристалл со светлячком, эльф увидел рядом с собой на кровати ремень, который обычно висел в шкафу и надевался крайне редко. Спина горела огнем. Задрав ночную рубаху, Казотруэль вывернул шею и краем глаза увидел багровые полосы на спине. Эльф в ярости ударил кулаком по зеркалу. Стекло треснуло и покрылось паутиной трещин.

— Что за дерьмо здесь творится?! — заорал эльф, глядя в потолок. — Ирсавер, ублюдок, чтобы ты утонул в трясине!

Казотруэль долго еще разорялся, оглашая комнату проклятиями в адрес короля.