И короли бессильны... (СИ) - Туканов Николай Петрович - Страница 44

Маг глубоко вдохнул воздух, с недоверием глянул на Мертувера, выискивая насмешку или тонкую игру и, ничего не обнаружив, яростно воскликнул:

— Это невозможно даже теоретически! Лучшие маги менталисты, еще до запрета опытов по контролю разума, выяснили, что ментальные заклинания можно наложить максимум на несколько разумных. Всё! И это должно быть сделано в непосредственной близости от испытуемого. Никакого заклинания, удаленно поражающего даже одного разумного, в Каэре никогда не было. Если сомневаетесь, можете уточнить у хранителей нашей библиотеки. Это невозможно в принципе!

Мертувер раздраженно скривил лицо.

— Эркалонцы другого мнения, и советую не говорить это громко вслух на улице. Сегодня магам в Эркалоне лучше их не раздражать.

— Когда практика противоречит теории, значит, теория неверна, — произнес рассеянно Сертоний, глубоко о чем-то задумавшись. — Если только мы не столкнулись с древним артефактом, когда теория позволяла это делать, — маг посмотрел на Мертувера.

— Ваши, как его, союзники, да, союзники гномы, они не могли притащить с собой какой-нибудь древний артефакт, чтобы посильнее досадить троллям? В Эркалоне все старые артефакты хранятся в музее Академии и, как вам наверно известно, даже при активации ничего подобного от них ожидать не приходится. Очень мощные, но обычные боевые или защитные артефакты.

Брат короля кивнул. Потом подумал о гномах и помрачнел.

— Насчет миттхельдцев ничего сказать не могу, но обязательно выясню. Господин Сертоний, а у троллей случайно не может быть такого артефакта? Времени прошло достаточно, чтобы сюда мог заявиться какой-нибудь раздраженный шаман с Холмогорья.

Маг озабоченно покачал головой. За последние минуты он заметно побледнел, что не укрылось от Мертувера.

— Боюсь, ваше высочество, тролли здесь не при чем. Вы сами сказали, что пострадали только старшие расы, и это очень плохо.

— Почему? — брат короля подался вперед.

— Вы просто забыли один занимательный факт из своей истории: тысячу лет назад и раньше эльфы не считали за разумных орков, троллей и гоблинов. Вернее, за полностью разумных. Поэтому гипотеза о древнем артефакте, причем работы старших рас, мне видится самой правдоподобной. И опять встает вопрос о роли Миттхельда во всем этом безобразии. Я точно знаю, что эти бородатые выскочки целенаправленно скупают любые интересные артефакты, раз с магией у них выходит не совсем хорошо. Сильный гном-маг, это редкость почище древнего артефакта, знаете ли. Я специально изучал их магические способности, и убедился, что они ниже среднего. Страшно подумать, что стало бы с Каэрой, если бы эти менялы и торгаши еще и владели бы магией.

Мертувер нахмурился. Он нисколько не сомневался, что миттхельдцы приехали с боевыми заклинаниями, заключенными в горный хрусталь. Но чтобы активировать один из них в самом Эркалоне… Это надо быть действительно недоумком. Впрочем, многие гномы ими и были.

— Малый Совет будет созван в полдень, к этому времени у нас окажется больше информации о произошедшем. Попробуйте заснуть, чтобы составить полное мнение о природе этого явления.

— Постараюсь, — Сертоний встал вслед за братом короля и проводил его до двери кабинета.

Ректор запер дверь. Велев слуге его не беспокоить, накапал в кубок снотворного собственной вытяжки и лег в постель. Скоро его сморил сон и перед ним оказался Ирсавер. Король внимательно осматрел кабинет, одобрительно хмыкнул при виде шкафа, набитого фолиантами, свитками и инкунабулами — изданными в первые пятьдесят лет после изобретения печатного станка. В это время печатались самые ценные и старые труды по магии и религии. После этого запал на знания у разумных уменьшился и стали печататать непотребные картинки и похабные романы и вирши, оттеснив науку и веру на третье место, сразу после гороскопов и советов по выращиванию веселой травы на подоконнике.

Король подошел к Сертонию, довольно дружелюбно кивнул и неожиданно попросил спеть препохабную песню о старом маге, решившем продлить свою молодость кровью девственницы. Вся песня была посвящена подробностям его мытарств по Эркалону и магическим способам поиска этой самой невинной девушки. Весьма неудачным и циничным способам. За исполнение этого творения в стенах Академии студентов тут же исключали и с позором изгоняли, но песня все равно жила и переходила от одного поколения магов к другому на протяжении последних трехсот лет.

Сертоний замялся, не зная, как отреагировать на столь экстравагантную и оскорбительную просьбу короля. Наконец произнес:

— Я не помню, ваше величество, подобные вещи интересны только в молодости, да и голоса у меня нет.

Маг тут же получил чувствительную затрещину.

— Вспоминай поскорее, скучный осел, — велел Ирсавер и исчез.

Ректор проснулся и начал тереть затылок — рука у короля оказалась тяжелой. Как ни понимал он, что это всего лишь сон, но обида на монарха осталась. Такого неуважения к своей персоне Сертоний не испытывал с семи лет.

— Глупец! — проворчал маг. — Связаться с гномами, чтобы отобрать кусок бесплодной земли у троллей… Точно недоумок!

Вспомнив о предстоящем визите во дворец, Сертоний выругался куда громче — у него не было сомнений, что вину попытаются свалить на магов, то есть на него. Нужно было подготовиться.

Благодаря неимоверным усилиям главы Тайной службы Мертувера, все газеты вышли с нейтральными заголовками о загадочном происшествии. Получив строгий наказ о недопустимости паники во время начавшейся войны, владельцы газет донесли эту мысль до простых газетчиков и те всего за час до печати тиража разродились интервью с магами, жрецами всевозможных культов, гадалками и астрологами, свалив все на фазу луны, положение планет, недостаток веры и подаяний. Самая оголтелая газета "Свистун" объяснила все происками вражеских шаманов троллей. "Один эльф сказал" поведал о заражении воды в фонтанах из-за сброса испорченной продукции подпольными гоблинскими пивоварами, и стал самым популярным изданием в этот день. Редакторские заметки после всего этого творчества пестрели советами для спокойного и крепкого сна, вроде настоя трав и необходимости физического труда.

Арзак пришел в агентство позже всех — он отмечал совершеннолетие очередной племянницы и встал позднее обычного. Орк не любил экипажи и предпочитал ходить на работу пешком, попутно узнавая свежие слухи у знакомого уличного парикмахера, и чистильщика обуви недалеко от агентства. Также он часто покупал газеты и здоровался со стражниками своего очень небедного квартала. Поэтому входя в кабинет, он был уже хорошо осведомлен о вопиющем случае и первым делом внимательно осмотрел хмурые лица партнеров.

— Гримбольд, Казотруэль, мне доложили, что вы по ночам деретесь с нашим любимым королем, да продлят боги его дни, — строго сказал Арзак. — Это сильно вредит нашей репутации. Ни один честный гном или эльф не согласится иметь дело с такими неблагонадежными типами.

— Заткнись, болтун, — неожиданно вспылил эльф, немало удивив орка — обычно первым на его подначки реагировал Гримбольд.

— Казотруэль, ты сегодня злой из-за плохого сна или из-за той пятерни, что видна у тебя на роже? — ласково уточнил Арзак. — Да-да, никакая пудра не скроет карающей длани великого Ирсавера. Чем ты его так прогневал?

Эльф угрюмо промолчал. Тогда орк посмотрел на гнома.

— Гримбольд, судя по синяку, драка была жестокой. Как ты смог спасти свою бороду, дружище? Половина гномов моего квартала ходят с оборванными украшениями. Совсем немножко, сбоку, но если приглядеться, выглядит довольно отвратно. Мой сосед, крупный торговец зерном, сейчас имеет вид опустившегося босяка после пьяной драки. Тебе еще крепко повезло.

— Еще одно слово и я за себя не отвечаю! — рявкнул гном.

— Ладно, ладно, я же о вас переживаю. Ни за что, ни про что получить по морде от короля, это несправедливо. Или он узнал, что ты мухлюешь с налогами? Впрочем, за это он бы тебя сразу прибил, заодно и всех остальных гномов в Эркалоне.