Одиссея Талбота - Демилль Нельсон - Страница 40

– Я рассказала О'Брайену. Потом Питеру, – сказала Кэтрин. Она огляделась в салоне.

– И никому больше? – вежливо, но с некоторым нажимом спросил Аллертон. Кэтрин замялась:

– Видите ли… Ну, ладно… Арнольду из архива. То есть я просила его ознакомить меня с досье на Карбури. У меня тогда сложилось впечатление, что Арнольд знает о прибытии Карбури в Нью-Йорк.

Торп взглянул на Абрамса:

– А что вы об этом знали?

– Только то, что должен был проследить за человеком по фамилии Карбури.

Торп потер подбородок.

– И все же, Кейт, ты могла бы действовать поумнее.

Кэтрин вспыхнула:

– Не говори глупостей. Я действовала достаточно осторожно и сообразно обстоятельствам.

– Но тебе не следовало рассказывать об этом никому, даже мне, до тех пор пока дневник не окажется в твоих руках. А теперь что получается? Ты бросила на нас тень.

Кэтрин посмотрела на Питера вызывающе:

– Источником утечки информации могли быть и сам Карбури, и леди Уингэйт. Сведения обычно распространяются быстро. Значит, если уж проверять, то не следует забывать и об английском варианте. Так что давайте не будем предаваться здесь истерикам.

Торп, казалось, смутился. Он взял Кэтрин за руку.

– Я прошу прощения.

Лимузин остановился возле «Ломбарди». Торп поднес руку Кэтрин к губам и поцеловал. Он вылез из машины и спросил Аллертона:

– Ты останешься здесь?

Аллертон отрицательно покачал головой:

– Ты же знаешь, что я не люблю эту квартиру. Я заказал номер в «Плазе» около здания ООН.

Абрамс взглянул на Кэтрин, но она не собиралась выходить из машины. Торп повернулся и пошел к «Ломбарди», не попрощавшись. Машина тронулась с места, и через несколько минут затормозила у отеля «Плаза». Аллертон сунул руку в карман и вытащил медаль, полученную им вечером. Несколько секунд он смотрел на нее, затем сказал О'Брайену:

– Она должна бы принадлежать тебе.

О'Брайен положил ладонь на руку старика.

– Нет, Джеймс, ты ее заслужил.

Глаза у Аллертона увлажнились.

– Когда я был молодым, я думал, что мы дрались на войне за то, чтобы не было больше никаких войн. Однако в зрелом возрасте я участвовал в очередной войне. И вот в старости я становлюсь свидетелем того, как к нам подкрадывается новая война. Молодое поколение, наверное, воспринимает нынешнее ужасное положение дел в мире, как нормальное. Но, уверяю вас, были времена, когда цивилизованные люди верили в то, что войны больше невозможны.

Кэтрин потянулась к Аллертону и поцеловала его в щеку.

– Я обязательно повидаюсь с вами до вашего отъезда в Вашингтон.

Швейцар помог Аллертону выйти из машины, и лимузин отъехал. Уэст попросил водителя направиться к клубу «Принстон». Когда машина остановилась на Сорок третьей улице, Уэст обратился к О'Брайену:

– Спасибо, что пригласили меня. Надеюсь, я был вам полезен.

– Как всегда. Будь осторожен.

– Меня прикрывают.

– Рандольфа Карбури тоже прикрывали.

Лимузин двинулся на восток и вскоре затормозил у роскошного кондоминиума на Саттон-плейс. О'Брайен вышел из машины, затем нагнулся и заглянул внутрь.

– Ну, Абрамс, добро пожаловать в нашу организацию. Будьте внимательны. Спокойной ночи, Кейт. – Он захлопнул дверь.

Машина вновь тронулась.

– Я хочу, чтобы сегодня вы остались в доме на Тридцать шестой, – сказала Кэтрин Абрамсу.

– А где будете ночевать вы?

– В своей квартире в Уэст-Вилледж.

Абрамс немного помолчал, потом кивнул.

– Хорошо.

– Утром я за вами заеду. Мы отправимся на фирму, в архив.

– Отлично.

Лимузин въехал на Тридцать шестую улицу.

– Я рада, что вы с нами, – сказала Кэтрин. – Иногда мне кажется, что все мы рождаемся с очень сильным инстинктом мести. Он такой же мощный, как инстинкт самосохранения или половой инстинкт. Некоторые из тех, кого вы сегодня встретили, не успокоятся, пока не расплатятся по старым счетам. А что движет вами?

– Половой инстинкт.

Секунду она как-то подозрительно смотрела на Тони, потом рассмеялась. Лимузин остановился у представительского дома фирмы. Абрамс открыл дверь.

Кэтрин предупредила:

– Сегодня ночью будьте осторожны.

Абрамс явно медлил. Он некстати подумал, что среди членов их группы принято какое-то странное прощание. Вместо обычного «спокойной ночи» они говорят друг другу «будьте осторожны».

– Если убийца пока на свободе, то, может, вам лучше остаться сегодня здесь… или в «Ломбарди»? – осторожно заметил Тони.

– Я люблю спать в собственной постели. До встречи.

Абрамс вышел из машины, захлопнул дверь и проводил отъезжающий автомобиль взглядом. Затем он с силой постучал дверным кольцом по медной дощечке. Клаудия открыла дверь почти мгновенно.

– Все уже давно вернулись. Я не спала из-за вас.

– Кто это все? – Абрамс вошел в прихожую.

– Гренвилы и ван Дорны. Вам понравилось на вечере?

– Нет.

– Я видела, как вы прощались с ней. Чего она не осталась с этим своим лунатиком Торпом в этой его ужасной квартире?

– А что в ней ужасного?

– Все… Когда вы идете там в туалет, то унитаз автоматически делает анализ вашей мочи и отсылает результаты в ЦРУ. После приезда из Румынии мне пришлось провести там целую неделю. Я боялась раздеться с включенным светом. Впрочем, равно как и с выключенным. У них есть аппараты, видящие в темноте.

Абрамс повесил плащ в шкаф.

– Так это квартира ЦРУ?

Клаудия не ответила.

– Моя комната та же? – спросил Тони.

– Я провожу вас.

Абрамс прошел мимо гостиной, где увидел Джоан Гренвил, свернувшуюся калачиком на диване. Она улыбнулась Тони.

Абрамс последовал за Клаудией дальше. Было уже почти три часа ночи, и он очень хотел спать, но перед его глазами двигались соблазнительные бедра Клаудии. Абрамс подумал, что с учетом своего возраста и неплохого в целом состояния здоровья с ним ничего не случится, если он не ляжет спать еще некоторое время.

В небольшом холле, по которому они сейчас проходили, стоял старинный столик для телефона, очень похожий на тот, что и поныне сохранился в квартире его родителей. Телефон зазвонил, и Абрамс поднял трубку раньше Клаудии. Это был О'Брайен. Он заговорил тихим, спокойным голосом:

– Пришел телекс из Англии. Бромптон-Холл сгорел.

– Так. – У Абрамса возникло впечатление, что О'Брайен знал об этом уже давно. Но иногда выгодно бывает притвориться, что источник информации оказывает вам неоценимую услугу, сообщая ее. – Жертвы?

– Три трупа. Их еще надо опознать.

– Когда это произошло?

– Примерно в час ночи по местному времени. В восемь вечера по-нашему. То есть почти в то самое время, когда мы поняли, что Карбури исчез.

– Вы можете сделать из этого происшествия какие-то выводы, связанные с нашим делом? – спросил Абрамс.

– Да. После того как Кэтрин рассказала мне о Карбури, я позвонил в Кент одному приятелю и попросил его приехать в Бромптон-Холл и посмотреть, как там обстоят дела. Это было около пяти вечера по нью-йоркскому времени. Мой друг звонил из Бромптон-Холла около семи, и тогда там все было в порядке. А в восемь часов Бромптон-Холл загорелся.

– Может, ваш приятель и есть виновник пожара? – спросил Абрамс.

– Не исключено. Но гораздо более вероятно, что он среди погибших. Очевидно, две другие жертвы – это леди Уингэйт и ее племянник.

– Что-то не везет нам со свидетелями, – покачал головой Абрамс.

– Это уж точно. Послушайте, Абрамс, смотрите вокруг в оба.

– Хорошо.

– Мне нужно сделать еще несколько звонков, – сказал О'Брайен и повесил трубку.

– Плохие новости? – спросила Клаудия. Абрамс положил трубку на рычаг.

– Как говаривал Торо, если вы прочитали об одной железнодорожной катастрофе, вы прочитали и обо всех.

– Что это означает?

– Спросите Торо. – Абрамс зевнул.

– Генри Торо? Но он же давно умер!

– Правда? А я даже не знал, что он заболел.

– Глупая шутка.