Ведьма западных пустошей (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 9

Ну ничего. Сейчас полетите домой.

Бастиан двигался, как балетный танцор — конечно, если бывает балет, в котором танцуют, превратив свои руки и ноги в серебряные факелы. Тьма разлеталась, рвалась на клочья, и энергия бурлила в Бастиане так, что ему хотелось смеяться, а волосы поднимались ледяным ершом. Его подкинуло почти под облака — Бастиан увидел рощицу, поселок, знакомый дом Аделин, в котором не горел свет — потом еще и еще, но он продолжал танцевать в объятиях тени, он кромсал и рубил ее, и ему было легко.

Земля ударила в ноги. Бастиан нанес последний удар и увидел, как разрозненные нити прежде целого полотна расплываются серым туманом. Вот и все.

Какое-то время он просто стоял, выравнивая дыхание. Ночь теперь казалась прохладной, на звездное крошево было больно смотреть — острые лучики звезд ранили уставшие глаза. Откуда-то донесся обрывок тихого разговора: Бастиан знал, что так бывает. Иногда ночью слышишь чьи-то слова, но рядом никого нет.

Это земля шепчет о том, что узнала.

Потом он рухнул в траву, перевернулся на спину и стал смотреть, как стареющая луна неторопливо плывет по небу. Убийца берет в расчет лунные ритмы, значит, у них еще есть время. Может, он считает себя оборотнем или вампиром? Хотя если бы вампир, то было бы меньше крови…

Нет, надо просто отдохнуть и полежать. Так всегда бывает после большой и серьезной работы, надо просто отдышаться и идти дальше. Выровнять дыхание, успокоить сердце, которое, кажется, стучит уже не в груди, а в глотке, готовясь выпрыгнуть. Бастиан приподнялся на локте: куда, интересно, улетел его сюртук, загаженный Кусем?

Стоило вспомнить о сыче, как Бастиан увидел маленькую серую тень, что проплыла над дорогой. Кусь опустился в траву, распушился, потоптался на примятых стебельках и оценивающе посмотрел на Бастиана, словно прикидывал: позвать на помощь или сожрать наглеца сырым и без соли?

— Такой маленький и такой свирепый, — Бастиан не мог не улыбнуться. — Ну что ты, Кусь, так суров?

«Я же тебя не обижаю», — хотел было добавить он, но земля мягко поплыла под ним, и Бастиан снова опустился в траву.

Кусь взлетел над дорогой и, энергично взмахивая крыльями, направился к поселку.

***

— Тихо, тихо, — сказала Аделин. Бастиан дернулся всем телом, оттолкнул ее руку, и она поймала его запястье и осторожно, но крепко прижала к кровати.

Нет, он, конечно, не истечет кровью, но рассеченную на лбу кожу лучше залечить. И так писаный красавец, куда уж больше. Аделин провела по лбу следователя кончиками пальцев, спаивая края раны, и подумала: хорошо, что все случилось ночью. Никто не узнает о том, что на господина Бастиана Беренгета, который приехал аж из самой столицы ловить душегуба, напали, когда он возвращался с допроса из дома Декар.

Кто напал? Известное дело, ведьма. Кому же еще тут нападать, особенно ночью? А раз так, то почему бы не устроить традиционную народную забаву: сожжение колдуньи — да еще и ее безумного братца поставить рядом.

И господин Арно не поможет со всей своей дружбой. Хорошо, если дровишек не подложит. Аделин никогда не обольщалась насчет чужих чувств. Тебе могут улыбаться в лицо и держать топор за спиной.

Никто не поможет.

Вскоре от свежей раны не осталось и следа. Бастиан улыбнулся сквозь сон. Аделин дотронулась до яремной ямки, определяя его уровень: слаб. Очень слаб, истратил почти все силы, но оклемается уже к утру. На него напали врасплох, он оборонялся и победил.

Не потому ли сегодня так кричали цапли? Она слышала их вопли сквозь сон: так, должно быть, кричат неупокоенные души, падая в Ад осенними листьями.

— Миледи?

Мари заглянула в гостевую комнату с подносом в руках. Аделин кивнула: чай на травах, отличная вещь. Пригодится и ей, и ее неожиданному гостю.

…Кусь влетел в открытое окно, сел на столбик ее кровати и принялся голосить, приплясывать и пушить перья так, что сразу стало ясно: где-то случилась беда. Аделин торопливо оделась, подняла слуг, которые ни при каких обстоятельствах не расскажут о том, что случилось, и они отправились за сычом.

Бастиан лежал в траве у дороги, и Аделин, увидев его, сокрушенно подумала: убит, все кончено. Потом она увидела, как от тела инквизитора поднимаются мелкие бледно-голубые искорки, верный знак магического истощения, и вздохнула с облегчением. Жив, просто измотан. Оставалось надеяться, что он не обвинит в нападении ведьму, когда опомнится…

Аделин налила чаю и дотронулась до плеча Бастиана. Тот вздохнул, открыл глаза и усмехнулся — и Аделин невольно заметила, что у него очень приятная, располагающая улыбка.

— Я все-таки у вас в гостях? — уточнил он. Кусь, который оккупировал столбик его кровати, презрительно вскрикнул и вздыбил перья, словно хотел сказать, что надо было не звать на помощь, а пообедать от души. И что они прекрасно обойдутся без таких неприятных гостей, которых еще надо ставить на ноги, о да!

Аделин кивнула и, сев на край кровати, показала Бастиану чашку.

— Чай на травах. Помогает восстановить силы. Кто на вас напал?

На мгновение все в ней замерло, когда она подумала, что Бастиан может ответить: вы и сами знаете. Это ваших рук дело, чьих же еще? Кто тут ведьма, я, что ли? Но следователь приподнялся, устроился поудобнее и, взяв чашку с чаем, ответил:

— Знаете, что такое некроморф?

«Господи Боже», — только и смогла подумать Аделин. Кивнула.

— Минимум сотня посмертных оттисков, — со сдержанной гордостью сообщил Бастиан, сделав глоток. — Я отбился, но он меня помотал, конечно.

Он покосился в сторону Куся, который старательно делал вид, что не имеет отношения к происходящему, и добавил невероятно уважительным тоном:

— Этот строгий господин очень помог.

Строгий господин сыч посмотрел на него со всем возможным презрением, словно хотел сказать: даже и не думай ко мне ластиться, я все равно тебя ненавижу и убью, вот только отдохну немножко. Аделин улыбнулась и призналась:

— Я испугалась за вас.

Уродливое лицо Бастиана дрогнуло, словно ее слова согрели его. Может быть, в мире не было никого, кто переживал бы о нем.

Аделин сказала себе, что незачем врать: она волновалась не о возможной смерти инквизитора, а о последствиях этой смерти лично для нее и Уве. Бастиан, должно быть, это понимал, потому что улыбнулся и невозмутимо сказал:

— Не стоило, Аделин, я и не с таким справлялся. Но наши дела плохи.

Аделин невольно отметила это «наши дела», и ей в очередной раз стало не по себе.

— В чем именно плохи? — спросила она.

— Вы знаете, что такое стихийный маг? — уточнил Бастиан. Аделин неопределенно пожала плечами, и он продолжал: — Он живет, как обычный человек. Его невозможно как-то выявить. Но иногда его внутреннее напряжение нарастает настолько, что случается взрыв, и тогда он может творить магию.

Он задумчиво посмотрел в чашку, и Аделин долила чаю. Сейчас, в свете маленькой лампы, лицо Бастиана было почти обычным. Сильный молодой мужчина в ее доме — Аделин никогда не думала об этом. Ее боялись, несмотря на отцовское наследство: даже деньги на счету не сделали ее завидной невестой.

А Бастиан не боялся. И не презирал, как положено инквизитору. Это было непривычно и странно.

Это было одновременно неправильно и правильно. И Аделин не знала, что обо всем этом думать.

— Судя по тому, как перерезаны горла жертв, по краям раны… — Бастиан вдруг кашлянул, словно понял, что эти речи не для ушей леди. — В общем, все мы думали, что это стихийный маг. Но стихийный маг не способен выловить Вымрака и направить его на жертву. И создать некроморфа тоже. У нас тут, скажем так, хорошо обученный специалист, который маскируется под стихийника.

— Вымрак? — переспросила Аделин. — Вы сказали, Вымрак?

Вспомнилась старая книжка сказок: отец спрятал ее, чтобы дети не просыпались от кошмаров, но Аделин все равно сумела найти ее и прочесть, дрожа и замирая от сладкого мучительного ужаса. Вымрак был на одной из последних страниц: рисунок был таким впечатляющим, что она едва не мочила постель от страха.