Кофе французской обжарки (ЛП) - Майлс Эйва - Страница 32

— Иду, дорогой.

Ее образ мамочки более твердо занял свое место. Пора позаботиться о самом драгоценном в ее жизни.

Мэйвен не привнесет в ее город азартные игры.

16

Его общие разговоры ни о чем раздражали Джилл до чертиков, особенно, она умирала от желания узнать, чего хочет от нее Мак, но он, похоже, никуда не торопился. Они обедали в пятизвездочном ресторане, освещенном уютным дневным освещением, с современными картинами — неотразимый контраст с ее художественным вкусом. Он направлял разговор, расспрашивая ее о себе, о ее семье в Дэа. Джилл подозревала, что он уже знал большинство ответов на свои вопросы, но его интерес не изменился, а очарование не исчезло.

Она тыкала вилкой в жареную курицу, не желая раскачивать лодку.

— Мне любопытно, почему ты бросил Принстон, когда у тебя была приличная стипендия. Именно тогда ты и попал в покер, верно? Тебе было скучно в университете? Похоже, ты разговаривал с профессорами на одном языке.

Он долго молчал, она уже подумала, что не дождется от него ответа. Затем он отложил в сторону серебряные столовые приборы.

— Поскольку у тебя сильное чувство принадлежности к семье, я скажу тебе. Моя сестра Эбби забеременела в старшей школе. Возникли некоторые... проблемы в медицинской области. У нас не было страховки. Мой отец был мелким игроком в Атлантик-Сити, у которого было больше взлетов, чем падений. Я поклялся никогда не быть в этом мире после того, как он ушел от нас. Единственная проблема заключалась в том, что у меня оказалось врожденное умение играть в карты. Некоторые родители занимаются с детьми пением и читают стихи. Мои и же, научили меня играть в карты. Моя мать была крупье. Она умерла, когда мне было десять. Папа ушел, когда мне было шестнадцать, сказав, что я уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться обо всем. Эбби тогда было двенадцать.

Джилл почувствовала прилив благодарности к своим любящим родителям и счастливое детство, вспомнив в этот момент Брайана. Она хотела бы взмахнуть волшебной палочкой перед теми людьми, чьи родители были полный отстой.

— Должно быть пришлось нелегко.

Он передвинулся, когда солнце выглянуло из-за облака и заструилось в окна.

— Мой племянник Дастин родился недоношенным. Были осложнения. Счета начали расти, и хотя я работал на двух работах, но денег не хватало, поэтому я сделал то, что поклялся никогда не делать. Я поехал в Атлантик-Сити — наш родной город, с безумной мыслью, что смогу превратить наши жалкие сбережения в деньги, необходимые для оплаты ее медицинских счетов.

Джилл положила руки на колени, понимая под каким давлением он находился в тот момент.

— Я не выиграл столько денег, сколько нам было необходимо, за одну ночь, но я приумножил наши сбережения за три месяца. Мои занятия в университете были под вопросом, поэтому я ушел. — Он рассеянно улыбнулся, должно быть вспомнилось что-то личное и забавное. — К тому времени я уже был не в состоянии отрицать правду. Я обожал покер. Я был подобен Моисею на Синае, который нашел свое внутреннее призвание. Это было нелегко, но моя сестра и племянник нуждались в моей помощи, так что я оправдывал свой выбор. Когда все... улеглось, у меня уже была определенная репутация, я стал получить приглашения на другие турниры. — Его взгляд вернулся к Джилл. — Остальное, как говорится, уже история.

Ничего себе, если говорить о его силе воли.

— Это целая история. Я бы солгала, если бы сказала, что не впечатлена.

— Я не для этого тебе все рассказал. Никто не захочет работать с тем, кому не можешь доверять.

В голове возник Брайан. Может это и была одна из причин, почему она оказалась с Маком, не пытаясь уладить свои разногласия с Брай по поводу ресторана? — Она постучала пальцами по столу. — Ты совершенно прав. Немного пугает, насколько хорошо ты знаешь психологию людей.

Его смех был таким же манящим, как звон колокольчиков в ветреный весенний день.

— Обычно я не делюсь своими наблюдениями, но знаю, что у меня есть всего один шанс с тобой.

— А в чем ты специализировался, когда учился в Принстоне?

— В машиностроение. Мне всегда хотелось что-то строить.

— Теперь ты этим и занимаешься.

— Да, — пробормотал он, взяв вилку.

Они продолжали есть. Ее желудок никак не мог успокоиться, несмотря на то, что она выбрала в меню самое простое. Но бессонные ночи. Слишком много кофеина. Стресс личного характера. Не способствовали аппетиту. Он уговорил ее посмотреть десерты. В любой другой день она бы набросилась на тыквенное суфле.

— Твой мозг работает сверхурочно, — наконец заявил он, когда официант поставил чашку с эспрессо.

Да, так оно и было. Аромат кофе щекотал нос. В ресторане готовили кофе из жареных зерен кенийских и гватемальских сортов, догадалась она. Не слишком крепкий и густой. Итальянцы бы назвали его мочой, но для американцев подходило.

— Чему ты улыбаешься? — Он склонил голову набок в той же напряженной манере, что и раньше. Забавно, но он напоминал ей сейчас Таннера.

— Я знаю марку кофе в этом эспрессо.

— И какая же?

Она сказала. Он подозвал официанта и передал ее слова.

— Ваша гостья права, мистер Мэйвен, — ответил официант, вернувшись с кухни. Он поставил на стол тарелку с маленькими шоколадными медальками, усеянными зернами кофе. — Комплимент от шеф-повара. Благодаря хорошему нюху леди.

Радость от того, что она оказалась права, побудила ее попробовать свой приз. Возможно, шоколад успокоит ее нервы. Высвободит те химические вещества, которыми был так знаменит.

— Почему ты поинтересовался у официанта права я или нет?

Мак допил кофе и откинулся на спинку кресла.

— Ничего не могу с собой поделать. Это все равно что заставить кого-то раскрыть карты.

— Итак, теперь моя очередь, попросить тебя раскрыть карты. — Она покатала медальку на языке.

— Это доказывает, что ты знаешь свое дело. Могу я угоститься шоколадкой?

Она подвинула к нему серебряную тарелочку, готовая приступить к делу.

— Ты наконец-то хочешь рассказать мне немного больше о том, что у тебя на уме?

— Хороший шоколад. — Он бросил салфетку на стол легким движением руки. — Полагаю, ты знаешь о гостинице «Гранд Маунтин»?

Ну, странный вопрос. Почему он заинтересовался этой захудалой, покрытой тайнами гостиницей?

— Конечно. Мы называем ее «Безумием Пинкари». — Ее брови сошлись на переносице, пока она пыталась вспомнить историю, витающую среди местных. — У Роберта Пинкари была какая-то дурацкая идея построить европейский горный курорт в Колорадо в 1920-х гг., его семья владела несколькими игорными заведениями, когда Денвер был крупным городом. Он потратил на гостиницу кучу денег и привлек к себе разношерстную публику — от гангстеров до бизнесменов с Восточного побережья. Курорт совмещал в себе катание на лыжах и азартные игры.

— Именно. Я впечатлен.

Ободренная его похвалой, она решила поделиться дальше тем, что помнила.

— Не стоит. Это все моя журналистская семья влияет на меня. Пинкари потерял часть своего состояния во время краха 1929 года, но не смог продать отель, поэтому тот продолжал работать. Через несколько лет там произошло ужасное убийство. Какого-то крупного гангстера. После чего исчез один из местных жителей — не могу сейчас вспомнить его фамилию и семью. Думаю, его семья уехала из Деа. Разве это не ужасно?

Поскольку он не ответил, она продолжила:

— Пинкари вскоре закрыл отель. — Она фыркнула. — Все в Дэа думают, что там с тех пор водятся привидения.

— Интересно. — Его лицо ничего не выражало. Не вежливого шарма, ничего. — И почему же?

Она задумалась не был ли он охотником за призраками, как другие туристы, которые приставали к ней с вопросами, когда посещали ее кафе. Она пожала плечами.

— Дедушка говорил, что туда часто наведаются парочки, чтобы целоваться или кто-то, предпочитающий порыться в остатках в самом здании. Люди возвращаются оттуда с небылицами. Они слышат стоны. Заходящийся смех, переходящий в визг. И еще много чепухи. Но отель однозначно, сейчас напоминает развалюху. — Она наклонилась вперед, горя любопытством. — А почему ты спрашиваешь?