Астрель и Хранитель Леса
(Повесть-сказка) - Прокофьева Софья Леонидовна - Страница 27

«Надо скорее разыскать Гвена Хранителя Леса, — твердила она себе. — Разыскать Гвена… Скорее… Все ему поведать без утайки. Пусть он будет презирать меня, пусть даже проклянет! Все равно. Ах, я глупая, безмозглая птица!»

Чуть забрезжил рассвет, птичка Чересчур помчалась на розыски. Она расспрашивала всех встречных птиц, не видел ли кто Гвена Хранителя Леса. «Нет», — отвечали все. Это еще больше встревожило и смутило птичку Чересчур.

— Я слышал, как вчера днем стучал его топор в доме, что он построил на круглой поляне, — припомнил старый скворец, домосед и мечтатель. — Даже подумал: что это он так размахался топором? Словно хочет изрубить свой новый дом в щепки. Все хорошо в меру! А потом все затихло.

Скоро за птичкой Чересчур уже летела целая стая встревоженных жаворонков, пеночек, синиц, дроздов.

Птичка Чересчур, опередив всю стаю, первая вылетела на круглую поляну. Вот он, дом Гвена Хранителя Леса!

Но что это?

Двери наглухо закрыты, ставни захлопнуты. Дом казался пустым и заброшенным. Печальная тишина легла кольцом вокруг запертого дома. Свежие бревна истекали смолой, как слезами.

— Гвена Хранителя Леса тут нет, — пискнула синица.

— Тихо и пусто, — прозвенел жаворонок.

— Здесь страшно… — шепнул маленький щегленок.

По вершинам крутой волной пронесся рокот и стон.

Откуда-то издалека долетел свист ветра, завывание, похожее на горестный плач.

— Это Смерч! Смерч-Себе-На-Беду! — всполошились разом все птицы. — Он идет на нас! Он где-то близко. Надо прятаться, надо укрыть птенцов!

Но все стихло. Видимо, Смерч прошел стороной.

И все же птицы боязливо переглядывались, подумывая, не разлететься ли им, на всякий случай, по своим домам.

— Гвен Хранитель Леса, ты тут? — без всякой надежды спросила птичка Чересчур и постучала клювом по закрытой ставне.

Неожиданно внутри дома послышались торопливые шаги, удары кулаков обрушились на крепкую дверь.

— Где Астрель? — раздался измученный, задыхающийся голос Гвена. — Где Астрель? Кто знает, где она?

Но птичка Чересчур предпочла не отвечать на его вопрос. Она всплеснула крылышками и засуетилась.

— Все сюда! Все сюда! Гвен Хранитель Леса здесь!

Птицы, взволнованно галдя, сели на крышу дома, опустились на ступеньки, облепили закрытые ставни.

— Гвен Хранитель Леса, почему ты не отопрешь дверь и не выйдешь?

— Что случилось?

Невероятным и страшным показался им ответ Гвена:

— Злой волшебник наложил заклятье на окна и двери! Я не могу ни открыть их, ни выломать!

— А твой чудесный топор? — воскликнула птичка Чересчур. — Руби дверь, Гвен! Не жалей! Только выйди скорей из дома!

— Мой топор заколдован! Даже маленькая зарубка зарастает, стоит лишь мне вонзить его в доску или бревно, — простонал Гвен. — Мне не выйти из этой ловушки!

Большой дятел, седой от старости, уселся на резной наличник окна. Своим острым клювом он несколько раз для пробы стукнул по дубовому ставню.

Во все стороны полетели мелкие щепки.

— Дерево поддается моему клюву, — деловито заявил дятел. — Но даже если я, и мои старшие сыновья, и мои младшие сыновья будем трудиться весь день, мы не освободим тебя скоро, Гвен Хранитель Леса. К вечеру мы сможем пробить только небольшое отверстие, а у тебя широкие плечи.

— Дятлы, пробейте дыру! Птицы, раздобудьте мне другой топор! — взмолился Гвен. — Хотя бы нож. Или кинжал!

Птицы растерянно переглянулись.

— Топоры не растут в лесу, как лопухи, — огорченно сказал скворец.

— Ножи не созревают, как стручки гороха, — грустно добавила синица.

— Мы же птицы, просто птицы, где мы найдем тебе нож или кинжал?

Птицы умолкли в огорчении, беспомощно разводя крыльями.

— А я видел человека, привязанного к старой липе! У ног его в траве блестел кинжал! — вдруг осмелев, пискнул маленький щегленок.

— Что ты болтаешь! — сурово накинулись на него птицы. — Где это ты видел у нас в лесу человека, привязанного к дереву? Как ты смеешь лгать взрослым!

— Малыш всегда говорит правду, — вступился за него папа-щегол.

Уже через минуту вся стая щеглов летела за маленьким щегленком. Он с гордостью показывал дорогу.

— Ох, смотри! Не опозорь нас перед всем лесом, — предупредил его старый щегол.

— Что ты, дедушка! — обиделся щегленок. — Я хорошо видел кинжал. И даже разглядел золотые буковки вокруг рукояти.

А все дятлы от мала до велика дружно принялись долбить деревянный резной ставень. Щепки веером полетели во все стороны на гладкую шелковую траву поляны. Вокруг порхали птички помельче. Синицы, чижи, поползни криком подбадривали дятлов.

Только птичка Чересчур, нахохлившись, сидела в стороне на ветке. Черные полоски на ее крыльях стали белыми — она поседела за одну ночь.

«Сейчас щеглы принесут Гвену кинжал. Гвен выберется из дома. Он спросит: „Где Астрель? Что с ней?“ — и я должна буду все ему рассказать!» — Маленькое сердце птички Чересчур просто разрывалось от горя, стыда и раскаяния.

Глава 23

Но, друзья мои, вернемся к волшебнику Алеше.

Он по-прежнему стоял накрепко прикрученный к дереву волшебной веревкой.

Положение и впрямь было отчаянное. Развязать узел ничего не стоило, но заклятье, наложенное на него!

Кот Васька с горя впал не то в сон, не то в дрему и прикорнул у его ног. Во сне пугливо вздрагивал, прижимая уши.

По башмаку волшебника Алеши пробежала верткая золотисто-зеленая ящерица. Подняла блестящие глаза, предложила свои услуги:

— Не могу ли быть полезной? Мы, ящерицы, великие мастерицы распутывать и развязывать всякие узлы.

— Благодарю вас, не надо, — с трудом разлепил запекшиеся губы волшебник Алеша.

Ящерица, блеснув атласной спинкой, пропала в траве.

Послышался птичий щебет. Откуда ни возьмись, налетела стая щеглов. Тревожно закружились вокруг старой липы, хлопотливо пристроились в густых ветвях.

— Видите, кинжал! Что я вам говорил! — с торжеством пискнул маленький щегленок. Он не боясь опустился прямо на башмак волшебника Алеши.

На тонкую ветку перед самым лицом волшебника Алеши уселся старый щегол. Спросил вежливо, с достоинством:

— Тебя кто-то привязал к дереву, незнакомец. Мне жаль тебя! У нас цепкие коготки и ловкие клювы. Хочешь, мы развяжем узел и освободим тебя!

— Н-нет… — волшебник Алеша помотал головой.

Кот Васька на миг оживился, разглядывая мелькающих в густой листве щеглов. Но тут же равнодушно закрыл глаза. Не до птиц теперь, не до развлечений.

— Если так, о незнакомец, — спросил старый щегол, — не позволишь ли ты взять нам этот кинжал? Он послужит доброму делу.

— Берите, конечно, — тихо ответил волшебник Алеша. Губы его неслышно прошептали: — Он мне больше не нужен. Мне теперь ничего не нужно…

Щеглы разом опустились в траву, все дружно уцепились за рукоять кинжала. С писком вытащили его из земли.

— А ну, поторапливайтесь! — озабоченно приказал старый щегол. — Где-то неподалеку бродит Смерч Себе-На-Беду. Скорее, дети мои! Слушайте умудренного годами деда, поспешим!

Тут на помощь подоспели сороки. Все вместе подхватили кинжал и скрылись вдали.

«Славные пичужки! — Волшебник Алеша посмотрел им вслед. — Разве я мог погубить хоть одну из вас?»

Волшебнику Алеше все сильнее хотелось пить. Руки и ноги у него затекли. Но больше всего его мучил страх, что слуги-тени схватят тетушку Черепаху и отнимут у нее голубую искру. Он не освободил Астрель, не помог Ренгисту Беспамятному. Неужели все кончено?

Волшебник Алеша так погрузился в эти тревожные и печальные мысли, что не заметил, как боязливо затрепетали верхушки деревьев, а кусты наклонили ветви, стараясь плотно прижаться к земле.

Послышался, все нарастая, вой ветра, треск ветвей и свист. Но странно! К шуму вихря примешивался плач, ропот, похожие на протяжную жалобу, словно кто-то стонал и всхлипывал.