Танец страсти - Поплавская Полина - Страница 7

Она вгляделась в мужскую фигуру, которая утратила большую часть своей экипировки, так что стало невозможно определить, к какой эпохе она относится. На глазах мужчины была повязка, придававшая всему облику странно-отрешенное выражение. Удивительно, но в руках статуи сохранились тонкий лук и изящная стрела. Судя по позе скульптуры, тетива лука была натянута, невидящий мужчина вот-вот должен был выстрелить… Но куда же он попадет?

Малин проследила направление — стрелок целился в фигуру, стоявшую в полуметре от него и вырезанную из более светлого дерева. Казалось, что этот обреченный случайно очутился на корме военного корабля. Кто же он? — подумала Малин. В руке у фигуры был цилиндрический предмет, напоминавший свиток, а на голове — легкомысленный венок. Мягкие складки длинной одежды явно не подходили для боя, а лицо мужчины выражало ту же грусть, что и вся фигура его будущего убийцы.

Малин не слишком разбиралась в скульптуре, но она ясно понимала, что перед нею было что-то уникальное, не похожее на все те статуи, которые она видела раньше. Про эти фигуры можно было сказать, что они кажутся живыми, но не из-за человеческих поз или, тем более, человеческих пропорций. И не потому, что, находясь в тени корабля, они заставляли зрителя многое домысливать. Дело в том, что живыми девушке показались сами куски дерева, со всеми их неровностями и неправильностями… Неподвижность фигур ничуть не противоречила странной жизни дерева, из которого они были вырезаны неизвестным мастером.

Что символизировали эти две странные фигуры среди величественных императоров, львов и римских воинов? Кто был вырезавший их мастер? Может быть, ему неведомым образом открылось, что трехмачтовый исполин не успеет отойти от родных берегов и, унеся под воду полсотни человеческих жизней, на триста лет найдет себе пристанище на дне залива?

Поразительнее всего было то, что в полумраке, окружавшем нижнюю часть кормы, тоска и обреченность, начертанные на лицах обеих статуй, не просто угадывались — они были абсолютно явственны. Как будто дерево фосфоресцировало, высвечивая из темноты самые важные черты. На минуту девушке представилось, как эти светящиеся контуры по ночам вырисовывались на поверхности воды и рыбаки пугались их, недобрым словом поминая нечистую силу. Рассказывали, что еще несколько десятилетий после своей гибели “Васа” был виден под водой и несколько смельчаков в конце семнадцатого века совершили успешную экспедицию на корабль, сняв с него большие чугунные пушки. Потом статуи стали светиться, указывая дорогу к затонувшему судну, но уже никто не откликался на их призыв.

Малин совершила усилие, останавливая собственные фантазии. Не слишком ли много мистики для одного дня: беззвучный балет, теперь корабль?.. Похоже, его резные украшения слишком пришпорили ее неуемное воображение. Этак скоро она перестанет отличать собственный вымысел от реальности и окажется в клинике для умалишенных!..

Временами девушке приходило в голову, что кто-то может считать ее богатое воображение не совсем нормальным. Она не решалась рассказывать обо всем, что придумывала, даже Бьорну. Однажды, услышав от Малин, что она видит, как все было сто лет назад в маленьком квартале близ гавани, он уже советовал ей проконсультироваться у хорошего “специалиста”…

Она нажала кнопку лифта, чтобы подняться на предпоследний этаж музея. Судя по плану, оттуда был выход к морю и причалу, где желающие могли взойти на борт двух кораблей начала нынешнего века. Малин не понимала, какое отношение эти два корабля имеют к “Васе”, но раз уж она отправилась в музей, так почему бы не посмотреть сразу все?

Лифт поднял ее наверх вместе с четырьмя японскими туристами. Двери бесшумно разъехались, и тут Малин обнаружила, что, наверное, не поняла того, что было на плане. Очевидно, выход на пристань находился этажом ниже, а здесь находилась только большая подсвеченная карта и множество пояснений к ней. Подробности навигации в семнадцатом веке оставили девушку равнодушной, и она уже стала оглядываться вокруг в поисках ведущей вниз лестницы, когда заметила, что налево от лифта есть какой-то узкий проход. Японцы изучали морскую карту, водя по ней пальцами и оживленно переговариваясь, и, кажется, не собирались покидать помещение. Малин прочитала на указателе: “Изобразительный язык власти”. Может быть, там она найдет объяснение поразившей ее трагической пантомиме?

Несколько первых стендов повествовали о том исключительном значении, которое Густав Адольф придавал украшению корабля. Вместе с двумя своими учителями он сам принимал участие в разработке эскизов. Малин стала искать список фигур и толкования к ним. Для этого ей пришлось обойти почти весь балкон, который образовывал этаж. Большая схема изображала корму, под каждой сколько-нибудь значительной фигурой стояла цифра, а пояснения давались внизу.

К своему разочарованию, Малин увидела, что весь загадочный нижний ряд кормовых украшений обозначен одной-единственной цифрой. В пояснении говорилось: “На нижней галерее, охватывающей заднюю часть кормы, изображен ряд римских солдат. Большинство скульптур находится в плохом состоянии, они (все, кроме одной) были вырезаны из липы, которая значительно мягче других использованных сортов дерева. Всего фигур двадцать восемь, одна отсутствует. На воинах римское оружие нагрудного типа — античные мотивы были широко распространены в изобразительном искусстве Ренессанса”.

Выражение “оружие нагрудного типа” позабавило Малин, но все-таки ей было жаль, что она не откроет так взволновавшей ее загадки. Она еще раз внимательно вгляделась в схему — но там вообще не было фигур, которые она так пристально изучала десять минут назад! Она точно помнила, где они должны быть: стрелок с завязанными глазами находился слева, локоть даже немного выступал за край кормы, а его загадочная жертва — рядом… Там, где на схеме место, указывающее на отсутствующую, двадцать восьмую, фигуру.

Сначала Малин подумала, что это какая-то неточность. Судя по рисунку, все воины были похожи друг на друга, как доски одного забора: их руки опущены или прижаты к груди, а все выступающие части были разрушены водой — так написано в пояснении. Девушка вспомнила, какой динамичной была фигура с завязанными глазами, как много деталей на ней удалось разглядеть. Ничего общего с римскими истуканами на картинке! Хотя, конечно, эти больше походили на скульптуры, триста лет пролежавшие в воде.

“Да что же это такое? Неужели мне все это привиделось и я действительно схожу с ума?” — подумала девушка. И, словно в подтверждение этой мысли, комната внезапно поплыла у нее перед глазами… Сопротивляясь нахлынувшему ужасу, Малин кинулась к ближайшему лифту. К счастью, двери лифта сразу открылись, и через минуту она уже была внизу.

Первое, что она увидела — улыбающееся лицо малыша лет пяти, сидевшего за большим цветным дисплеем. Эта картина составляла разительный контраст с мрачным видом днища корабля за спиной ребенка, и Малин не сразу сообразила, в чем дело: она проехала первый этаж и теперь оказалась под землей, почти на уровне киля. Яркие плакаты приглашали посетителей во всех подробностях рассмотреть корабль на экране компьютера, но Малин вовсе не хотелось здесь задерживаться. Сам “Васа” казался могущественным угрюмым великаном, способным раздавить любое неугодное ему существо. Малин с сомнением смотрела на удерживающие корабль подпорки: они были такими хрупкими… А что, если корабль завалится на бок?..

Подавив неприятное ощущение, она быстро пошла к лестнице. На верхнем, наземном этаже разновозрастная стайка детей, не слушая экскурсовода, возилась со своими томагочи. Стараясь больше не смотреть на корабль, Малин, с часто бьющимся сердцем, поспешила к выходу из музея.

По дороге домой у девушки внезапно появилось чувство, что за нею кто-то следит. В наступавших сумерках она спиной чувствовала чужой взгляд и поминутно оборачивалась. Но в аллеях парка, а потом на улицах, по которым она катила велосипед, не было ничего необычного. Редкие прохожие торопились по делам, кое-где попадались влюбленные парочки. Компания молодежи, очевидно студенты, шумно вывалилась из дверей кафе. Никому из них не было дела до Малин.