На Грани (ЛП) - Эндрюс Илона - Страница 76

— Это испытание, — сказала она. — Три ордена, тридцать дней. Я не отступлю от этого.

Выражение его лица не изменилось.

— Джордж, в моей комнате стоит деревянный ящик. Принеси его. Ты получишь свои ордена, — сказал он. — Начинай собираться.

Им потребовался целый день, чтобы собрать то немногое, что у них было. Они должны были путешествовать налегке, не больше, чем могли унести. Роза упаковала пару смен одежды для всех. Дети забрали свои игрушки и три части «Инуяши». Деньги Сломанного мира были бы бесполезны в Зачарованном, и Роза отдала их все бабушке. Она отправится в Зачарованный мир без единого цента в кармане.

Деклан снова превратился в голубую кровь. Серые кожаные доспехи, меч, сумка и волчья накидка вернулись. Как и надменное выражение лица. Он сказал ей не больше двух слов.

Они со слезами на глазах попрощались с бабушкой.

— Пойдем со мной, — попросила Роза. — Пожалуйста.

Элеонора просто обняла ее.

— Я не могла оставить Клетуса, даже если бы захотела. Мне некуда было пойти и некуда было пересекать океан. Но у тебя будет выбор. Если все пойдет наперекосяк, ты всегда можешь вернуться сюда. Всегда, Роза. Несмотря ни на что, без вопросов. Позволь мне сделать это для тебя. Я буду лучше спать по ночам.

— Мы вернемся сюда следующим летом, — пообещала Роза.

Когда они пошли по тропинке в лес, Роза оглянулась и увидела на крыльце бабушку с потерянным выражением лица.

Джордж шмыгнул носом.

— Следующим летом мы уговорим ее поехать с нами, — сказала она ему.

Большую часть дня они шли пешком. С каждым шагом лес становился все темнее и незнакомее, деревьев становилось все больше, их ветви были все круче. Среди крон деревьев сновали странные существа, а среди корней цвели причудливые цветы, похожие на белые и оранжевые лилейники.

Наконец Деклан остановился.

— Граница, — сказал он.

Момент истины. Либо у них было достаточно магии, чтобы пересечь границу, либо нет. Роза взяла мальчиков за руки и сделала шаг вперед. Давление сжало ее. Она ахнула от неожиданного веса и сделала еще один шаг, потом еще и еще, и, наконец, они прошли.

Невероятная легкость наполнила ее. Магия пульсировала в ней, трепещущая, сильная, и она тихо засмеялась от простого счастья.

Деклан сунул руку в карман и достал маленький свисток. Пронзительный звук разнесся по лесу. От свистка пульсировала магия. В ответ послышался быстрый лошадиный топот, и через кусты протиснулось крупное животное. Большое, коренастое в плечах, с широкой грудью и мощными ногами, оно выглядело как нечто среднее между Будвайзеровским жеребцом и диким бараном. Оно опустило голову, увенчанную двумя стальными рогами, и уткнулось носом в Деклана.

— Его зовут Грант, — сказал Деклан.

Конь заржал в ответ. Они уложили свои пожитки в седельные сумки, взвалили Джека и Джорджа на спину Гранта и отправились в путь.

Через два дня они, наконец, выбрались из леса на дорогу. Деклан подгонял их, и к ночи они достигли поселения.

Это был маленький городок, раскинувшийся на мощеной дороге, ведущей вверх по холму. Двух и трехэтажные дома расположились на склоне, утопая в зелени. Некоторые были побелены, некоторые сложены из розового и желтого камня, большинство было покрыто красновато-оранжевой черепицей. Тут и там уличные фонари искрились магией. На некоторых зданиях виднелись странные купола, на стенах других плавными письменами были нацарапаны странные иероглифы.

Мимо них проехала маленькая карета, направляясь вверх по холму. У нее не было лошади.

Деклан повел их вверх по дороге к широкому массивному зданию, отмеченному высоким столбом с горящим зеленым фонарем на вершине.

Темноволосый мальчик выбежал, чтобы взять поводья Гранта, и низко поклонился.

— Милорд!

— Тихо, — сказал ему Деклан, указывая на двух мальчиков, спящих на спине Гранта. Он бросил мальчику монету. Она выглядела намного меньше, чем дублоны, которыми он платил ей. — Семейный номер, верхний этаж. И ужин на четверых.

У них было две смежные комнаты, соединенные дверью и расположенные в конце коридора второго этажа. Номера были чистыми и красивыми. По какой-то причине она ожидала увидеть задымленную средневековую таверну, но вместо этого комнаты были почти современными, за исключением отсутствия электрических розеток, телевизоров или чего-то еще, что должно было быть подключено. Стены были нежно-персикового цвета, полы из золотистой лиственной древесины. В каждой спальне стояла кровать с балдахином и мягкие темно-красные кресла. Скопления изящных стеклянных колокольчиков, развешанных по стенам, излучали успокаивающий свет.

Трактирщик положил Джека на кровать в правой комнате и удалился. Деклан разместил Джорджа рядом с Джеком.

Роза вошла в ванную и увидела туалет, двойную раковину и душ с огромной ванной, глубоко утопленной в пол. На крючке висел халат, такой обычный, что она чуть не рассмеялась. Внезапно она поняла, что от нее воняет. Она разделась и забралась в душ желая только одного — смыть с себя три дня, проведенные в лесу. Ей потребовалось некоторое время, чтобы разобраться с содержимым скрученных зеленых и синих стеклянных бутылок, но, в конце концов, она вышла, чистая, пахнущая мандаринами и завернутая в пушистое кремовое полотенце.

У них, похоже, не было электричества, но давление воды было превосходным, и вода была горячей. Надо будет спросить об этом Деклана.

Она на цыпочках прошла мимо спящих детей во вторую комнату и ахнула, когда Деклан набросился на нее, сбивая с ног. Его губы коснулись ее губ, и она растаяла. Она так скучала по нему, что чуть не плакала.

Его голос был хриплым рычанием, связанным с потребностью.

— Я скучал по тебе.

Она приложила пальцы к его губам.

— Тише, дети…

Он посмотрел на дверь и громко рявкнул.

— Дети?

Она ахнула, ожидая, что Джек или Джордж влетят в дверь. Деклан распахнул дверь и показал ей мальчиков, спящих в своей комнате.

— Звуконепроницаемый знак, — сказал он, закрывая дверь. — Мы их слышим, но они нас не слышат. Ты можешь кричать сколько угодно.

— Значит, я полностью в твоей власти? — Роза рассмеялась.

Он отнес ее на кровать.

— Сейчас будешь…

МНОГО позже, согретая и до смешного счастливая, она лежала на боку, положив голову ему на плечо и прижавшись к нему всем телом.

— Так это и есть твое представление о медленном и чувственном?

— Ну практически, — сказал он. — Объясни мне эти тридцать дней.

— Это твой шанс передумать, — сказала она ему. — Я боюсь, что ты разлюбишь меня. Я боюсь, что твоя семья возненавидит меня, но ты все равно женишься, чтобы выручить меня, и тогда ты станешь изгоем и будешь винить меня всю оставшуюся жизнь за то, что отрекся от своей жизни.

Его грудь затряслась, и она поняла, что он пытается сдержать смех. Она возмущенно уставилась на него.

— Я хочу дать тебе выбор, идиот. Я не хочу, чтобы ты чувствовал, что ты обязан это делать.

Он расхохотался. Она застонала и свернулась калачиком.

— Я сделал свой выбор, — сказал он. — На самом деле я сделал все, что было в моих силах, чтобы затащить тебя прямо сюда, в свою постель, и мне пришлось очень сильно потрудиться. Я не давал тебе повода думать, что брошу тебя. Или убью детей и оставлю их на обочине дороги. Действительно, это было бесценно. Я был немного расстроен.

Она сердито посмотрела на него. «Немного расстроен», по-видимому, означало три дня молчаливого обращения.

Он притянул ее к себе.

— Я делаю это не для того, чтобы выручить тебя. Я делаю это исключительно из эгоистических соображений… я люблю тебя, и я не хочу жить без тебя.

— Я тоже тебя люблю, — сказала она ему.

— Давай поженимся прямо сейчас, — предложил он. — Утром мы отправимся к судье…

— Тридцать дней, — твердо сказала она. — После того, как твои родители встретятся со мной.

— Ты невозможная женщина, — сказал он печально.