Дневник - Паланик Чак - Страница 11

Он говорит:

– Ты что-нибудь чувствуешь?

Слова Питера: «…И вашей кровью мы сохраним мир для следующих поколений…»

Твои слова. Твое искусство.

Пальцы Энджела выпускают ее пальцы. Уходят в темноту. Ты слышишь, как на его сумке открываются молнии. Запах коричневой кожи отступает, раздается «клик!» и вспышка, «клик!» и вспышка, он делает снимки. Он приставляет фляжку к губам, и отражение Мисти скользит вверх-вниз по металлу в его пальцах.

Пальцы Мисти движутся по стене, а слова шепчут: «…Я выполнил свою роль. Я нашел ее…»

Там написано: «…убивать – не мое дело. Палач – она…»

Чтобы правильно изобразить боль, рассказывает Мисти, скульптор Бернини делал наброски собственного лица, прижигая себе ногу свечой. А когда Жерико работал над «Плотом Медузы», он ходил в больницу и срисовывал гримасы умирающих. А потом приносил отрезанные головы и руки к себе в студию, чтобы наблюдать, как меняет цвет гниющая кожа.

Стена дрожит. Потом еще. Крашеный гипсокартон трясется под пальцами Мисти. Домовладелица с той стороны снова пинает стену мокасинами, цветы с птичками в рамках гремят на желтых обоях. На черных аэрозольных мазках. Домовладелица кричит:

– Передайте Питеру Уилмоту, что я упеку его за решетку!

А вдалеке океанские волны шипят и взрываются.

Ее пальцы еще отслеживают твои слова, пытаются почувствовать, как ты себя чувствовал. Мисти говорит:

– Ты когда-нибудь слышал о местной художнице по имени Мора Кинкейд?

Энджел отвечает из-за фотоаппарата:

– Не так чтоб много, – и нажимает на затвор. – Она не имеет никакого отношения к синдрому Стендаля?

Мисти глотает еще, от жгучей жидкости на глазах слезы.

– Она умерла от этого синдрома?

Не прекращая щелкать, Энджел смотрит на нее в объектив и говорит:

– Посмотри сюда. Что ты говорила о художниках? Об анатомии? Улыбнись так, как надо по-настоящему.

4 июля

Просто к сведению: выглядит все довольно мило. Сегодня День независимости, и отель полон людей. Пляж ими просто кишит. В вестибюле толпа, все ходят туда-сюда, ждут, когда на материке запустят фейерверки.

Твоя дочь, Тэбби, заклеила глаза скотчем. Шарит руками и шлепает по вестибюлю. От камина до приемного стола, ходит и шепчет: «…Восемь, девять, десять…» – отсчитывает шаги.

Летние незнакомцы вздрагивают от неожиданных касаний. Улыбаются, стиснув губы, и отходят в сторонку. Эта девочка в летнем платье из выцветшей розово-желтой клетчатой ткани, с желтой лентой на темных волосах – идеальный отпрыск острова Уэйтенси. Накрасила губы и ногти ярко-розовым, играет в старомодные игры.

Тэбби проводит ладошками по стене, нащупывает картину в рамке, находит книжный шкаф.

За окнами вестибюля что-то вспыхивает и гремит. С материка стреляют ракеты, летят аркой к острову. Будто на отель пошли войной.

Огромные колеса желтого и оранжевого пламени. Алые взрывы огня. Сине-зеленые хвосты и искры. Звук постоянно запаздывает, совсем как гром отстает от молнии. Мисти подходит к Тэбби и говорит:

– Доча, началось! Разлепи глаза, посмотри.

Тэбби мотает головой и отвечает:

– Мне нужно изучить вестибюль, пока все тут стоят.

Ища дорогу от незнакомца к незнакомцу, пока те застыли и смотрят в небо, Тэбби отсчитывает шаги до дверей вестибюля и веранды.

5 июля

На вашем первом настоящем свидании, твоем и Мисти, ты натянул ей холст.

Питер Уилмот и Мисти Клейнман на свидании. Сидят в высокой траве среди большого пустыря. Вокруг жужжат пчелы и летние мухи, садятся на клетчатый плед Мисти. Ее этюдник, из светлого дерева, пожелтевшего под лаком, с черными латунными уголками и шарнирами. Мисти вытащила из-под него ножки, чтобы получился мольберт.

Если ты это помнишь, пропусти.

Если помнишь, трава была такая высокая, что тебе пришлось вытоптать пятачок.

Начался весенний семестр, и у всех студентов оказались схожие мысли. Сплести компакт-диск-проигрыватель или системный блок компьютера, используя только траву и палки. Куски корней. Или стручки. В воздухе сильно пахло резиновым клеем.

Никто не натягивал холст, не рисовал пейзажей. В этом не было ничего «острого». Но Питер сел на плед. Расстегнул куртку и приподнял подол своего растянутого свитера. А там, на коже груди и живота, был чистый холст на подрамнике.

Вместо крема от загара ты нарисовал угольным карандашом черту под каждым глазом и вдоль переносицы. Посреди твоего лица огромный черный крест.

Если ты это сейчас читаешь, ты бог знает сколько пробыл в коме. Так что тебе должно быть интересно.

Когда Мисти спросила, зачем ты носишь холст под одеждой, Питер сказал:

– Чтобы точно знать, что все подойдет.

Это ты так сказал.

Если помнишь, то поймешь, как ты жевал стебелек травы. Каким он был на вкус. Твои челюстные мышцы, большие и квадратные, ходили желваками сначала с одной стороны, потом с другой. Одной рукой ты рыл землю между травинками, вытаскивал камешки и грязь.

Все подруги Мисти плели свои дурацкие травяные проекты. Делали модель современной техники, которая покажется остроумной, только если будет выглядеть реальной. И не расплетется. Если техника не будет как настоящий доисторический хай-тек, ирония не сработает.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.