Откуда пошли вампиры (СИ) - Юлдашов Фархат - Страница 25

— А в мышек они умеют превращаться? — спросила карга с клюкой.

— Не все, — сказал я. — Только самые главные упыри. Вот они да, могут или в стаю обратиться, или в одну здоровенную мышь.

— А кресты помогают? — спросил всё тот же мужик в чёрном плаще.

— Ну вы парни даёте. Пожалейте хоть меня. Никакого креста упырь не испугается. Но есть знаки, которые упырей гонят, сейчас покажу.

С этими словами, я нарисовал в воздухе знак «Борец с Тьмой». Я намалевал его нарочито размашисто, чтобы все видели.

— Ясно, — громко сказал парень на подхвате.

— А правда ли что вампиры не отражаются в зеркале? — спросил этот же пройдоха. — Например, можно ли так узнать упыря?

— Имеешь в виду, можно ли узнать эту сволочь, если у тебя есть небольшое зеркальце?

— Да, — сказал он. — Незаметно достать и глянуть, упырь или нет.

— Чёрта лысого, — сказал я. — Вампиры отражаются в зеркале, как миленькие. Упырь может просто стать невидимым, вот и всё. Для этого, они наводят вокруг себя морок. Тогда ты вообще его не увидишь, ни в зеркале, ни во сне.

— А как вампиры к нам дойдут? — спросила баба с лукошком. — Из гробов?

— Ишь ты, — сказал я. — Чего удумала. Вампиры боятся света не больше, чем ты. Свет вообще полезен. Упыри дрыхнут в хороших кроватях, а не в гробах.

Вопросы сыпались и сыпались. Ну вот, хоть маленько соображать начнут.

— А если вампир меня укусит, — спросил староста. — Я сам стану вампиром?

— Разбежался. Просто копыта отбросишь, и всё. Делов-то. Ты ещё скажи, что комары — это люди, которых другие комары куснули.

Я оглядел толпу. Они выжидательно смотрели на меня.

— Ну, — сказал я. — Вам пора собираться и по домам. Скоро сюда придёт сильный вампир. И ещё раз — на улице показывайтесь только тогда, когда я скажу. Если выскочите без разрешения, сами виноваты.

Несколько человек впереди толпы кивнули мне. Похоже, что это местные держиморды. Они надёжно расскажут всё другим людям, да ещё и застращают вдвое больше моего. Скажут, что сюда идёт целая армия кровососов. Ну ладно, если это поможет людям сидеть дома, то пусть.

Люди стали расходиться. Они ходко шли к своим домам, откуда только прыть взялась. Многие оглядывались и боялись. Но мне пока не до этого. Староста помял свои чёрные кожаные перчатки и обратился ко мне.

— Пойдём ко мне в хату, — сказал он. — У меня есть для тебя пара слов о вожаках. Я думаю, тебе пригодятся эти знания, коли собрался им морду бить.

— Я не против.

Староста быстрым, уверенным шагом направился по улице. Староста из него так себе, видать, простой залётный барыга. Я пошёл за ним и быстро его обошёл. Он считал себя большим ходоком и удивился, когда я его обогнал, как улитку. Но знай он, сколько я проходил за день… лучше ему не знать.

— Налево, — сказал он.

Староста резко завернул на улицу, которая шла влево. Мне почему-то показалось, что он пойдёт направо, но видимо… Я так и не понял, что это было — либо чья-то подсказка, либо это рябило чутьё. В любом случае, староста вряд ли стал бы меня обманывать и заводить в чужой дом. Крыша ведь не поехала.

Он направился к маленькому дому с красными рамами. Богат, всю деревню в кулаке держит, а дом себе не отгрохал. Интересные дела. Дом был такой старый, что чуть ли не валялся на боку. Мы дошли до него в два счёта. Рядом с хатой сидел пёс. Чёрный пёс с рыжими подпалинами сразу побежал к хозяину. Псина чуть не запрыгнула ему на голову.

— Будет тебе, — молвил староста.

Староста усмехнулся, но по-доброму. На скамейке возле хибары сидел кудрявый шкет в белой рубахе.

— Это мой сын, — староста отвечал на мои мысли. — Ты чего здесь делаешь?

— Чего? — сразу взъерепенился пацан.

— Иди домой, — сказал староста. — Живо! Потом всё объясню.

— А что случилось-то? — спросил пацан.

— Некогда объяснять, — сказал староста. — Зайдёшь, услышишь.

Пока мы стояли на улице возле вишнёвого садика, в окно нас увидела жена старосты. Она сей же миг отворила ворота и вывалилась к нам. Это была толстуха в цыганистом платке. Из-под платка торчали такие же волосы, как у её пацана.

Скорее всего, он что-то готовила на жратву. Весь её передник был обдербанен мукой. Она только и делала, что вытирала руки. Я же внимательно на неё посмотрел и понял, что старосте сейчас покажут.

— Ты почему вышел и не сказал куда? — спросила его жена.

Староста посмотрел на неё так, словно тысячу раз слышал подобное и всё это ему уже порядком надоело.

— Как это не сказал? — чуть ли не заорал он. — Я же говорил, что иду по делам. Ты, видать, глухая.

— Я-то не глухая, — сказала жена. — А вот ты — ничего не сказал!

С этими словами, она стала уходить. Таких людей хлебом не корми, дай оставить последнее слово за собой. Староста даже слова не сказал, только посмотрел на меня, как побитая собака.

Мы постояли так немного; жена спохватилась. Когда она злилась, то даже не заметила, что перед ней был какой-то незнакомый мужик. Сейчас она решила нагнать упущенное.

— Здрастье, — сказала она мне.

После таких слов, она посмотрела на меня оценивающе. Я почувствовал себя товаром в магазине, причём ценник на меня задрали в два раза и теперь лихие покупатели ругаются с продавцом.

— Здорово, — сказал я.

Лучше с такой не спорить, высосет кровь не хуже упыря.

— Кто это с тобой? — нагло спросила она.

— Низвергатель, — сказал староста.

Жена хоть бы хны.

— Долго ещё шляться будешь? — спросила она. — Я уже пироги испекла, жри иди.

— Некогда мне, — сказал староста. — Тут срочное дело.

— Какое ещё срочное дело? — спросила жена.

— А вот такое, — отозвался староста. — На деревню вампиры скоро нападут.

— Какие ещё вампиры? — прикрикнула жена.

Староста вздохнул. Наверное, в это мгновение он думал: такие, как ты.

— Обычные упыри, — сказал он, начав размахивать руками. — С клыками, кусают, кровь пьют. Неужели не знаешь?

— Да знаю я, — сказала она. — Без тебя.

Староста отвернулся.

— Нам с ним надо поговорить насчёт кровососов. Это не займёт много времени, поесть успеет. Чай не помрёт с голода.

Жена сощурилась и упёрла руки в бока. Я уже думал, что она частенько бьёт мужа, но староста в этом не признаётся.

— Ну смотрите, — сказала она.

— Смотрим, — сказал я.

Глава 6

Мы наконец-то стали заходить в дом. Точнее, дело началось со старосты. Он первым ринулся к двери и чуть не зашиб жену.

— Куда несёшься? — возмутилась баба.

Староста что-то пробурчал. Не сомневаюсь, что он помянул чёрта и всех его сыновей. Но староста решил не забегать вперёд паровоза и послушно шёл за женой. Мы зашли в узенький коридор. Лестница, которая вела к двери, уже почти развалилась. Дряхлые ступеньки держались на честном слове, и я готов поспорить, что через недельку-другую, здесь кто-нибудь обязательно свернёт шею.

Староста, когда поднимался по лестнице, крепко держался за перила. Хотя перила были такие шаткие, что неизвестно, кто за кого держался: он за них или они за него. Наконец, мы зашли в хату.

Дома у старосты было так чисто, что хоть вообще не заходи. Напротив нас шла детская. Прямо в ней, на белых простынях с синими красивыми цветками, мирно спал пацан. Похоже, что это был сын старосты. Мальчуган был обрит под горшок, причём виски сняли начисто. Я даже боюсь представить, чем его бреет мать.

Сорванец лежал в длинной белой рубахе и тихонько храпел. Да, в таком доме даже похрапеть не получится, как начнёшь заворачивать, так сразу прибежит эта баба и даст по голове так, что мало не покажется. Ладно, не будем о грустном. Над пареньком, на стене висела картина. Она была ладно нарисована, на ней плавал белый корабль, по густо-синему морю. В ногах у парня лежали подушки, целой горой. Причём подушки лежали так аккуратно, словно боялись хозяйки дома. Как говорится, малейшая оплошность и…

— Ноги! — крикнула хозяйка в мою сторону.