Перст судьбы - Рид Томас Майн - Страница 9

Охота, на которой Генри показал себя таким героем, была последней в том сезоне. Пришла весна и окутала своим зеленым, затканным цветами, покровом графство Букс. Весело кричали перепела в полях, засеянных хлебом, кукушка тянула свою меланхолическую ноту, и чудные рулады соловья оглашали леса по ночам. Наступил май, чудное время любви.

Генри Гардинг не избежал общей участи. В мае его страсть к мисс Мейноринг достигла высших пределов. Генри решил, что настал момент объясниться своей красавице в любви.

Окружающим казалось, что кокетка тоже, наконец, попалась. Предпочтение, оказываемое Бэлой Генри, объяснялось не только его состоятельностью, но и его внешними данными.

В это время младший сын генерала Гардинга был действительно очень красив и изящен. Единственный недостаток, в котором его можно было упрекнуть — это его склонность к расточительности, от которого со временем он мог исправиться. Впрочем, этот недостаток нисколько не вредил ему в глазах женщин, из которых не одна втайне завидовала мисс Мейноринг.

Что же касается последней, то следующий разговор ее с достойной матерью покажет нам, какие чувства она питала к Генри.

— Так ты хочешь выйти за Генри Гардинга? — спросила миссис Мейноринг.

— Да, мама, с твоего разрешения, конечно.

— А его?

Бэла звонко расхохоталась.

— Его! Но мама, мне нечего его и спрашивать.

— Уже! Разве он объяснился?

— Не совсем. Но, дорогая мама, я вижу, ты хочешь раньше узнать мой секрет, чем дать согласие. Я тебе скажу все. Он скоро объяснится — даже сегодня.

— Откуда ты знаешь это?

— Очень просто. Он мне дал понять, что ему нужно со мной серьезно поговорить и предупредил, что придет сегодня днем. Что же он мне может сказать другого, кроме того, что любит меня и будет счастлив получить мою руку?

Миссис Мейноринг молчала. На задумчивом лице ее не выражалось удовольствия, которое надеялась увидеть дочь.

— Надеюсь, ты довольна, мамочка? — спросила последняя.

— Чем, дочь моя?

— Но… иметь зятем Генри Гардинга…

— Дорогое дитя мое, — отвечала вдова, — это очень серьезная вещь, очень серьезная; надо хорошо подумать. Ты прекрасно знаешь наше положение и какие скудные средства оставил нам отец.

— Еще бы мне не знать, — отвечала Бэла с досадой. — Разве мне не приходится перешивать по два раза мои бальные платья и потом еще их перекрашивать? Тем более это причина выйти замуж за Генри Гардинга. Он избавит меня от всех этих унижений.

— Я не убеждена в этом, дитя мое…

— Ты что-нибудь знаешь, мама, скажи!..

— К моему сожалению, почти ничего.

— Но его отец богат, и их только два брата. И ты сама же говорила, что у него нет духовной, следовательно, его состояние будет разделено поровну. Я бы удовольствовалась половиной.

— Я тоже, дочь моя, если бы была уверена, что получу эту половину. В этом-то и затруднение. Если бы уже была духовная, тогда другое дело.

— Тогда я могла бы выйти за Генри?

— Нет. За Нигеля.

— О, мама, что ты говоришь?..

— Что все состояние будет принадлежать Нигелю. Нынче положение наследников очень шаткое, все зависит от каприза завещателя, а я знаю изменчивый характер генерала Гардинга.

Бэла умолкла и задумалась.

— Очень возможно, — продолжала почтенная матрона, — что генерал или совсем лишит наследства Генри, или оставит ему очень мало. Он страшно недоволен поведением своего младшего сына. Я не говорю, что молодой человек совершенно испорчен, иначе я не стала бы и слушать о нем, как о зяте, несмотря на всю нашу бедность.

— Но, мама, — заметила Бэла с многозначительной улыбкой, — разве женитьба не исправит его? Разве я не могу взять на себя заботу о его состоянии?

— Разумеется, если бы это состояние было. Но, повторяю, в этом-то и вопрос.

— Но, мама, я люблю его.

— Я в отчаянии, дитя мое, тебе следовало бы быть более благоразумной и больше думать о будущем. Не решай ничего, подожди — из любви к себе самой и ко мне.

— Но он придет сейчас! Какой же ответ я ему дам?

— Неопределенный, дорогая моя. Ничего нет легче. Я возьму на себя всю ответственность. Ты мое единственное дитя, мое согласие необходимо. Послушай, Бэла, мне тебя нечего учить. Ты ничем не рискуешь, выжидая, наоборот, ты этим только выиграешь. По неразумной торопливости ты можешь сделаться женой человека, более бедного, чем был твой отец, и, вместо того, чтобы переворачивать шелковые платья, тебе совсем будет нечего надеть. Будь же благоразумна, это мой последний совет.

Бэла вместо ответа вздохнула. Но вздох этот был не особенно глубок, не особенно печален, чтобы можно было предположить, что превосходные советы матери будут пущены на ветер. Улыбка, сопровождавшая его, показала, что достойная дочь решила быть благоразумной.