Дорога мёртвых (СИ) - Фир Мария - Страница 19

Вольдемар Гвинта утверждает, что некромантия прежде всего характеризуется способностью усилием воли поднимать умершие тела и заставлять их исполнять приказы. По этому признаку узнать о присутствии дара можно даже в юном возрасте, когда дети-мистики, расстроенные смертью ручной белочки или любимой перепёлки, неосознанно вдыхают в мёртвые тела исковерканное подобие жизни, побуждая их двигаться.

Девушка не могла пошевелиться, сердце грозилось выскочить из груди, кровью билось в голове и ушах — она не слышала ничего вокруг. Опустившись на колени, Лиза раздвинула сочные стебли лютиков и лугового клевера. Сорняки буйствовали в свежей, недавно взрыхлённой земле. Она выдернула несколько растений, сложила в сторону.

— Усилием воли? — неслышно прошептала она и расправила пальцы.

Ей показалось, что неостывшая после солнечного дня земля сама собой расступилась под едва заметными движениями рук. Над головой тонким острием сиял белоснежный месяц, и Лиза невольно почувствовала, что ей для чего-то нужен остро заточенный нож. Кровь? Быть может, для ритуала нужна её живая кровь? Нет? Тогда — что? Восставшая из могилы собака может броситься на неё, неопытного юного мистика, едва окончившего школу? Ножа у Лизы при себе не было. Кто ходит на светлый летний праздник с ножом? Только отъявленные негодяи. А кто тревожит могилы в волшебную светлую ночь?..

И всё-таки, требовалась кровь, хотя об этом ничего не говорилось в скудно нацарапанном искателем описании заклинания. В ответ на лихорадочные мысли Лизы в несмелых лучах месяца блеснул зеленоватый осколок стекла. Не глядя, девушка полоснула себя по руке и не почувствовала боли.

— Прости, — прошептала она, разгребая пальцами чуть влажные комья земли. — Прости меня.

В густых зарослях смородины и жимолости пронзительно затрещали цикады. Вспорхнул из-под старого навеса потрёпанный когда-то умершей собакой пятнистый ночной сыч, ухнул и умчался в сторону леса. Пути назад не было, пути вперёд тоже. Лиза в последний раз вздохнула, нащупывая изнутри текущую по жилам силу — горячий, струящийся поток, взметнувший вверх костры. И направила его в зияющую тьмой могилу.

Глава 10

«Нет злой и доброй разновидностей магии, — утверждали сторонники Старой школы, — но есть энергия, что обретает форму, направление и окраску под влиянием намерения. Именно намерение, присущее любому разумному существу, превращает скальпель целителя в нож предателя, а несущий свет огонь свечи — в источник разрушительного пожара». Жажда познания привела учёных к тому, что в исследовательских целях стали повсеместно применяться заклинания, нарушающие естественный энергетический баланс между мирами живых и мёртвых. Под видом экспериментов теневые маги открывали порталы в сумеречный план и призывали сущностей, чьё нахождение по эту сторону бытия противоречило законам природы и вызывало неминуемые всплески тёмной энергии. Прикрываясь наукой и благими намерениями, некроманты практиковали принудительное возвращение душ в мир живых и подчиняли себе тела умерших. Таким образом, смысл учения о добрых или злых намерениях полностью был утрачен, поскольку любое действие волшебника стало объясняться познавательным интересом. (Вольдемар Гвинта, Учебник для искателей первого года обучения)

Лиза очнулась от шороха за спиной, и первая осознанная мысль её была: конец. Конец всему и внезапно — счастье освобождения. Больше ни в чём не потребуется убеждаться и никого уговаривать, никуда не нужно бежать, не надо уезжать в Брайтхейм с нелюбимым человеком и против воли родителей убегать в далёкий неприветливый Трир.

— Лиза, — ошеломлённо прошептал Фред, положив горячие руки на её плечи и опустившись рядом.

Мёртвая собака, покачиваясь, стояла на краю своей нехитрой могилы и водила из стороны в сторону облезлым хвостом. Шерсть на ней слиплась и свалялась, сквозь натянутую тонкую кожу явственно выступали кости — незадолго до смерти дворняжка сильно исхудала от старости.

— Ты один? — отстранённо спросила сестра, не в силах посмотреть по сторонам.

— Я искал тебя, потом увидел бегущую по холму… Мне весь вечер казалось, что с тобой что-то не так, — признался Фред.

— Со мной что-то не так, — горько усмехнулась девушка, указывая на собаку. — Почему ты не боишься?

— Потому что давно знаю про твой дар, — тихо ответил он. — И не боюсь. И никогда не буду бояться. Хоть целое кладбище подними и притащи в посёлок. Ты не зло и не нечисть, ты моя сестра.

— Откуда это во мне? — прерывисто вздохнула она, разглядывая грязные пальцы в свете серебристого месяца. — И за что мне это?

— Мы найдём ответ, Лиза, но сейчас, — он потеребил её за плечо, — сейчас уложи её обратно! Слышишь?!

Псина попыталась сделать шаг, неловко завалилась на бок и судорожно задёргалась, стремясь вновь подняться. Куцый хвост трепыхался в густой траве.

— Давай же! — шёпотом крикнул Фред. — Упокой её, как ту призрачную девку.

Девушка медленно поднялась на ноги, сделала шаг назад, вскинула руку и послала в голову собаки беззвучную фиолетовую вспышку, похожую на зазубренную иглу. Труп замер, и Фредерик в один момент пнул его ногой обратно в яму и принялся закидывать землёй.

— Тебя могли увидеть, — в отчаянии заговорил он громче, чем следовало. — И это мог быть не я, а твой тупой трусливый женишок. Или любопытная Белла! Или кто угодно другой! Весь посёлок гуляет, никто не думает спать этой ночью!

— Я должна была проверить, это последнее, что оставалось. Прости меня, — прошептала Лизабет, помогая брату забрасывать травой тёмное земляное пятно. — Простите меня все…

— Хватит, пожалуйста! Мы уедем вместе. В Вестен, в Трир — куда-нибудь подальше, где есть нормальные маги. Мы узнаем, что со всем этим делать!

— Нет, Фредерик! На этот раз нет. Ты останешься. Всё будет именно так, как и было задумано: я уеду, а ты останешься здесь до следующего года. Какая разница, выйду я замуж в Брайтхейм или убегу куда глаза глядят? Родители уже готовы попрощаться со мной! Они уже расстались со мной в мыслях, отпустили меня. Но не тебя, Фред. Прошу, послушайся и останься. Я обещаю писать тебе. Пожалуйста, это всего год, а потом мы встретимся где-нибудь — в столице или в Вестене.

— Значит, ты и не собиралась выходить замуж? — неожиданно спросил он, заглянув в её глаза.

— Конечно, нет! — она помотала головой. — Как тебе могло такое прийти в голову, ведь ты знаешь меня с самого своего рождения!

— Но ты сегодня… ты сегодня была счастливой, — возразил юноша.

Лиза долго не отвечала. Они молча миновали длинные покосившиеся плетни, привычно перелезли через низкую изгородь, ведущую в спящий сад. В доме не было уже видно ни огонька. Рассеянный лунный свет струился меж замерших деревьев, светящимися белыми облаками висели над кустарниками пригоршни белых пахучих цветов. В широкой бочке с водой плавали мелкие лепестки и отражались далёкие мерцающие звёзды. Девушка сполоснула руки в тёмной воде — колыхнулось перевёрнутое небо, месяц разлетелся осколками брызг. Не оглядываясь на брата, она пошла мимо крыльца, наклонилась и вытащила из-под лестницы свёрнутый плащ и дорожную сумку.

— Значит, ты хотела убежать, ни с кем не попрощавшись? — возмущённо прошептал Фред.

— Родители ни за что не захотят отпускать меня добровольно, как ты не понимаешь? Будь так, они дали бы своё согласие на Академию Трира, но ты ведь видишь, что у них на мою жизнь совсем другие планы, — ответила она. — Я не хочу, чтобы меня заперли или опоили сонным зельем, лишь бы выдать замуж за этого неотёсанного болвана! Ему не сказали, что я магичка, ну надо же!

— С тобой никто бы не поступил так! — почти в голос возразил юноша, и Лиза предупредительно вскинула руку, заставив его понизить тон. — Но если ты уйдёшь, это ещё больше всё испортит. Мы должны держаться вместе, ведь мы одна семья! Мы должны убедить родителей!

Они направились на задний двор, куда не выходило ни одно из раскрытых в летнюю ночь окон.