Дорога мёртвых (СИ) - Фир Мария - Страница 17

— Всё понятно, — ответила Лиза. — Я сегодня попробую. Не ходи со мной. Мне с тобой ещё страшнее.

— Я пойду, — твёрдо заверил её брат. — Мне вообще не страшно. Только за тебя. Если окажется, что у тебя этот самый дар, тебе придётся скрываться всю свою жизнь. Как там было в книге: "некромантами не становятся, ими рождаются".

— Во мне нет эльфийской крови, — шёпотом возразила Лиза. — Тем более, в предыдущем поколении. А мы знаем нашу родословную до седьмого колена!

— Должно быть, этот Гвинта просто ошибается, — предположил Фредерик. — И некроманты рождаются и среди людей. Просто у людей какой-то другой, ну, механизм появления этого дара.

— Может быть… Скоро мы всё узнаем.

Сония не вмешалась и тогда, но мужу рассказала обо всём, без утайки. После той ночи призрачная дева, которую уже прозвали было Новой хозяйкой реки, больше не появлялась. Через месяц-другой разговоры по тавернам и лавкам, где собирался по вечерам простой люд, переключились на более актуальные проблемы. Обокрали церковную лавку — вынесли золочёные подсвечники. Избили налогового сборщика. Посреди курятника откопали клад с довоенными монетами Триединого государства, отлитыми из чистейшего серебра. Народ не мог долго скучать и всегда придумывал себе новые и новые темы для обсуждения. Эдвин и Сония, объединив усилия, сумели найти выход из положения и способ помочь старшей дочери — один из их давних пациентов, искусный кузнец, как раз подыскивал невесту для подросшего сына. Брайтхейм недалеко — в трёх часах пешего пути, за рекой, за полями. А Лиза… Лиза смирится, привыкнет, осознает, что это лучший из возможных исходов ситуации. Разум её победит бурлящую в жилах кровь. День за днём, всё постепенно вернулось на круги своя, а вскорости Сония узнала о том, что снова беременна, и дурные мысли сами собой сменились уже привычным и светлым ожиданием.

Платье было готово, и женщина разложила его на столе, любуясь блестящей крошечными жемчужинами вышивкой. К празднику теперь оставалось только испечь медовых пряников и сладких колечек для увеселения детей, всё остальное было уже готово. Лиза и младшие девочки, дурачась, гонялись друг за дружкой по саду, и, глядя на них, Сония вдруг подумала, что увиденное в ледяном эльфийском хрустале — не более чем морок, дурной сон. Стоит перестать о нём думать, перестать придавать ему значение, как он растворится в небытие, как над тёмным лесом вдруг взойдёт огромное, яркое солнце, и вся нечисть захлопнет голодные пасти и попрячется в свои глубокие подземные норы. В праздник светлого солнечного бога не может случиться ничего дурного. Она знала. Она верила. Она твёрдо решила, что после праздника спустится в подпол ещё раз — для того, чтобы взять содержимое того самого ларца и выбросить его в реку. И уйти прочь, больше не оглядываясь.

Глава 9

Когда розово-оранжевые отсветы заката уползли далеко на запад, и небо приобрело оттенок отполированного синего перламутра, пришло время разжигать костры — чтобы воспротивиться наступлению ночи и продлить вечный солнечный день. Чтобы снова, как делали ещё давние предки испокон веков, утвердить на будущий год власть бога солнца Ксая и его добрых духов над всем живым. Чтобы всякая сумрачная нечисть и злобные демоны помнили, что их место — во тьме, а против Тьмы есть извечное и подвластное смертным оружие — огонь. Любая нечестивая дрянь боится огня и света, а потому и люди, проклятые тёмным даром либо совершившие гадкое дело, предпочитают прятаться в пещерах и подземельях, в еловых лесах и домах с заколоченными окнами.

Вдоль реки уже сияли семь разложенных заранее костров, вокруг них сидели юноши и мальчишки, суетились, раздавая угощения, девушки, танцевали, кружась в мерцании огня, пары.

— У нас в Брайтхейме такого не бывает, — задумчиво сказал Свейн, жених Лизабет, приехавший на праздник.

Девушка улыбнулась, взяла его за руку и оглянулась на брата. В её глазах горели искры, щеки светились румянцем. И так — весь день, словно тихую и задумчивую Лизу украдкой подменили другой — весёлой и беззаботной. Фреду эта перемена решительно не нравилась, он чувствовал подвох, но удобного момента для расспросов не представилось за весь день ни разу. С самого утра рядом с сестрой крутился долговязый и любопытный сын кузнеца, которого принесло на праздник вместе с кудахчущими и всем подряд восторгающимися родителями. Лиза поначалу, конечно, немного смущалась, но после обеда и официального объявления помолвки вдруг стала отвечать на ухаживания жениха и даже позволила ему обнимать себя за талию во время прогулки к часовне.

Завидев спускающихся с пригорка к реке мистиков, знакомая ребятня радостно загалдела и кинулась по обыкновению подзуживать магов, заверяя их в том, что огонь в кострах совсем не горит, а оттого совсем не видно — свою ли девушку целуешь или уже чужую. Фред остановился у крайнего огня, опершись на школьный посох и с ухмылкой глядя на изнывающих в ожидании чуда детей и взрослых:

— Ну что, кто тут не видит девушек, а целует взамен того небритых парней?

— Ну, я не вижу — света мало от костра, надобно усилить! — заявил белобрысый Лонс, поднимаясь с бревна. Музыка, льющаяся от флейты и лютни, поутихла.

— Что ж, я сын лекаря, могу в глаза тебе закапать, чтобы ты лучше видел! — заявил Фред.

Мальчишки засмеялись, две малолетние девочки, ровесницы Элин, подбежали к магам со сладостями и пряным яблочным вином в полупрозрачной фляжке. Юноша поклонился им, принял дары и ответил:

— Благодарствую, вот только сегодня зажигать буду не я.

— Как это не ты, а кто же?! Больше некому! — послышались негодующие крики.

Фред указал на остановившуюся рядом Лизу и перебросил ей свой посох:

— Моя сестрёнка!

Девушка выпустила ладонь жениха и негодующе уставилась на брата:

— Ты что творишь?! — прошипела она громким шёпотом.

— Я знаю, что делаю, — задрав подбородок, высокомерно заявил он и подтолкнул сестру вперёд.

Лиза поудобнее перехватила деревянное древко — усиливающий заклинания атрибут, но в данном случае ей совсем не нужный. В одно мгновение в голове пронеслась сумасшедшая мысль о том, чтобы отказаться, бросить всё и бежать подальше от горящих костров и уставившихся на неё десятков глаз, бежать прочь из круга тёплого живого света, как всякая нечисть бежит от неминуемого разоблачения и неотвратимой гибели.

Она сделала шаг вперёд, вдох-выдох, прикрыла глаза и ударила в утоптанную землю посохом, рассыпав вокруг себя снопы переливающихся красным золотом искр. Протянула к костру руку, ухватила кончики пламени и вскинула вверх — костёр ответил ей, взорвавшись треском и гулом неистовой стихии. Радостно завизжали дети, одобрительно загудели все остальные, кто-то свалился от испуга с бревна в сочную траву, кто-то ухватил кого-то за недозволенное место, послышался писк, а после — смех и звук сладких поцелуев.

Лизабет обошла костёр по кругу, закрыла и раскрыла ладонь и вбросила в самую сердцевину огня несколько синих магических искр, окрасивших пламя. Кто-то восхищённо вздохнул и она, не оглядываясь, поняла, что это был её суженый — сын кузнеца, в изумлении застывший среди прочей молодёжи. Она пошла дальше, разжигая второй огонь, окрашивая его зелёным и золотым, затем третий — рубиново-красный с оранжевой каймой. У четвёртого к ней подбежала Элин, обняла, прижалась к юбке:

— Лиза, ты самая-самая красивая на свете волшебница, научи меня так же!

Девушка поцеловала сестрёнку в макушку:

— Хочешь — вместе попробуем?

Элин испуганно задрала голову:

— Что ты, у меня только маленькие искры получаются!

— Пусть маленькие, — Лиза взяла в свои руки ладошки сестры и повернула в сторону костра. — Я скажу тебе на ухо, а ты повторяй слово-в-слово, только смотри, ничего не перепутай! Колдовать ты будешь сама, а я только усилю твои заклинания.

— Не перепутаю, — серьёзно пообещала Элин и приготовилась.

— Эй, малявка, — крикнул какой-то деревенский мальчишка в закатанных по колено штанах и грязной рубахе. — Отойди, дай посмотреть на колдовство!