Над Этной розовое небо (СИ) - Белова Юлия Рудольфовна - Страница 24

Я ничего не отвечаю и пытаюсь разглядеть его лицо в зеркале. Что здесь происходит? Видимо, он полагает, что я соглашаюсь на мир, потому что продолжает говорить, причём уже более расслаблено.

— А Василий тоже приедет сюда?

Сейчас, кажется, моя голова взорвётся.

— А что ему здесь делать? Нет, с чего бы?

Марко выглядит немного озадаченным.

— Значит ты скоро уедешь?

— Да нет, не планирую пока, ближайшие месяцы буду здесь.

— А когда намечена свадьба?

— Какая свадьба? — я уже взведена до предела. Что здесь творится?

Марко тоже начинает терять терпение:

— Слушай, я же извинился! Что ты из меня дурака делаешь? Я спрашиваю про твою свадьбу с Василием. Я знаю, что он твой жених!

— Что?! Жених?! Вася?! Да я его знать не знаю! Жених нашёлся! Ты, наверное, рехнулся! Как тебе это в голову пришло вообще?

— Да что ты за человек такой, Лиза? Для тебя люди ничего не значат, да? Вчера жених, сегодня знать не знаю! Как так можно вообще?! Спишь со мной, а сама готовишься к свадьбе. Теперь отпираешься! Уже передумала, нашла кого-то получше?

Нет, я не могу поверить, что слышу это. Меня накрывает гигантской черной волной, я задыхаюсь, ничего не понимаю, не вижу, не осязаю.

— А-а-а-а! Останови! Останови машину! Останови, блядь, эту блядскую машину!!!! — я ору, из глаз льются слезы, стучу кулаками по сиденью, по двери, по стеклу, дёргаю ручку. — Останови, не то я на ходу выпрыгну!!!

Он останавливается на обочине, и я выскакиваю в раскалённый ад, в пекло, в непригодный для дыхания воздух. Меня душат слезы, я скрючиваюсь, опускаюсь на зловонный асфальт и рыдаю во весь голос. Марко стоит рядом, испуганно смотрит на меня, озирается по сторонам, не знает, что со мной делать.

— Ты это хотел сделать со мной? — заикаясь выкрикиваю я, — это?! Пиздуй отсюда! Если я такая блядь безнравственная, что ты прилепился ко мне?! Отстань от меня! Что тебе от меня надо! Оставь меня в покое!

Меня несёт, я ничего не вижу, не слышу, не понимаю. Я чувствую только обиду, горечь и невыносимую боль. Он робко кладёт мне руку на плечо, я её сбрасываю, встаю на ноги, со всех сил толкаю его и, ничего не различая бегу от машины по грубой земле, вывернутым валунам, сухой траве. Запинаюсь, падаю и остаюсь лежать в горячей пыли, политой кровью и слезами. Мне больно, я хочу умереть, провалиться, исчезнуть.

Слышу своё имя, взволнованный и растерянный голос Марко. Он подбегает ко мне, пытается перевернуть, но я не даюсь, упираюсь и плачу.

— Лиза, Лиза… Ну что ты, ну прости, прости… Я идиот! Я ненормальный! Кретин! Ведь я совсем не этого хотел! Лиза! Прошу тебя, Лиза!

Он снова кладёт руку мне на плечо, и я уже не сопротивляюсь. У меня нет сил, колени и ладони разодраны, слезы, сопли, во рту земля…

— Лиза, прости меня… Он сам мне сказал, что ты его невеста. Я ведь звонил тебе тогда, ну… — он на секунду останавливается, подыскивая слова, — когда пришёл к вам на ужин. Тебя всё не было и не было, я позвонил, ты не ответила. Я звонил снова и снова. Наконец, трубку взял Василий. Я тогда чуть не умер. Спросил тебя, а он ответил, что ты в душе. Я растерялся, говорю, а правда, что Лиза твоя невеста? А он ответил, правда… сказал, что у вас скоро свадьба.

Я на миг даже забываю о своих страданиях:

— А с чего ты вдруг это спросил? Как тебе это в голову пришло? Что за бред вообще?

— Так мне Инга все рассказала. Не жди, говорит, её — она у Васи, своего жениха.

Инга, какая же ты подлая сука!

— А я, говорит, рядом, вот я, прямо перед тобой… У меня все в глазах потемнело — гнев, обида. Нет, правда, не хотел говорить, но меня это очень расстроило. Я выпил почти целую бутылку граппы… Но боль не проходила… А этот секс… ну… с Ингой… я… понимаешь, я ничего не чувствовал, она сама всё сделала, это был вообще не я. Я просто помутился рассудком.

Я сажусь. В сердце пустота. Видела я, как она сама… Инга, какая же ты сука…

— А я пришла к Васе за образцами для Аурелли, они у него дома были, заехала после выставки, мне было по пути. Он накинулся на меня, попытался изнасиловать. Я вырвалась и убежала. Сумка, деньги, телефон — всё осталось у него в квартире. Я просто выбежала и всё. Шла сначала пешком, потом села на электричку, на станции ещё проторчала. Позвонить не могла, да и ответить на твои звонки тоже. Пришла домой поздно, думала, что тебя уже не застану. Но нет, застала…

Я поднимаюсь на ноги. Пусто, безразлично, тоскливо, жалко себя. Иду к машине, на Марко не смотрю. Не хочу на него смотреть. Идти тяжело — болят разбитые колени. Он меня догоняет и подхватывает на руки. Я не сопротивляюсь, но ничего не чувствую и отворачиваю от него лицо. Он говорит, что сейчас промоет мои ссадины, ещё что-то. Но я не слушаю, не обращаю внимания. Я будто заморозилась, окаменела.

Едем молча. Печаль и ледяной покой. Он постоянно смотрит в зеркало, пытается поймать мой взгляд, но я не отвечаю. Я смотрю на Этну, которая сначала появляется впереди, а теперь остаётся слева от нас. Сегодня она не в духе, дым плотный, густой, темно-серый, и на фоне багрового закатного неба он выглядит зловеще. Кровь и пепел… Всё как в моем сердце… Чувствуешь, да? Чувствуешь, что у меня внутри? Я мысленно обращаюсь к вулкану и вдруг ясно осознаю нашу незримую связь и вздрагиваю от мысли, что он может догадаться — я украдкой бросаю взгляд на Марко — он может узнать, что я умею управлять Этной…

Подъезжаем к кантине. Перед тем как выйти, спокойно и без эмоций говорю:

— Ты решил, что я тебя обманула. Понимаю. Хотя не совсем. Ведь ты же знал, что был у меня первым. И какой тогда жених? Может ты, конечно, подумал, что я перед свадьбой решила вкусить запретных плодов или ещё что-то такое… Глупо, но в, принципе, как-то можно объяснить с натяжками. Ладно, допустим. Но что ж ты как баба сразу начал мне мстить с первой попавшейся сукой? Вот это объяснить вряд ли получится… Ладно… Спасибо, что подвёз. Хотя бы поговорили.

Я выхожу из машины и медленно ковыляю к дому.

21

Аэропорт Катаньи современный, но небольшой и поэтому летом здесь всегда шумно, суетно, не протолкнуться. Но сегодня творится что-то несусветное — утром был страшный ливень и ураган, задержали много рейсов, так что за полдня скопилось невероятное количество людей. Я стою среди встречающих, напротив раздвигающихся стеклянных дверей. Но постепенно меня отжимают дальше от выхода. Прямо передо мной встаёт крупный парень, потом ещё один. Ну привет. Я сдаюсь, отхожу в сторону, наблюдаю за выходом с приличного расстояния. Здесь свободнее, надеюсь Юльку не пропущу, замечу.

Фабио дал мне свою машину, чтобы я смогла съездить в аэропорт. Никола уже звонил, сказал, что с колесом все в порядке и завтра он сам привезёт мне мой «Фиат». Хороший он парень, повезло, что оказался на той дороге.

Стою, жду, когда выйдет подруга, а из головы не идёт вчерашний день. Холодная пустота в груди никуда не исчезла. Снова и снова прокручиваю в голове разговор с Марко. Наверное, хорошо, что мы поговорили, но легче от этого не стало. Пожалуй, будет лучше всё же уехать отсюда. Отец поймёт — объясню в чём дело, уеду в Москву. Там жизнь, а здесь, кроме Марко ничего нет. Мой взгляд соскальзывает со стеклянных дверей пассажирского выхода, рассеянно блуждает по залу и останавливается на несуществующей точке где-то между мной и пассажирским выходом.

Я стою, как соляной столп, каменная статуя или хрустальная скала, а вокруг меня текут шумные человеческие потоки, идут люди с чемоданами, рюкзаками и сумками. Они улыбаются, радуются, целуются, жестикулируют, кричат, а я неподвижно стою в длинной юбке, скрывающей заклеенные пластырем колени. Лицо опухшее, глаза красные, нос тоже.

— У тебя что, аллергия?

Я вздрагиваю, стряхиваю оцепенение и широко улыбаюсь:

— Котя! Как ты вышла? Я тебя не заметила!

— Да?! А я тебе махала, прямо на тебя шла. Ну ты даёшь! У тебя ничего не случилось?