Изъян в сказке: бродяжка (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна - Страница 15

Мэгг разглядывать дебютантов было скучновато, так что она на время ушла в свои мысли и вздрогнула, когда вдруг оркестр заиграл фанфары. Король встал с трона и раскинул руки. Мэгг охватило странное волнение, птицы на потолке ожили и защебетали, и все гости как один запрокинули головы вверх — и вовремя. Облака, изображённые на плафоне, расступились, и в вышине божественным светом засияло Око Всевышнего. Полилась нежная, светлая музыка, от которой захотелось заплакать, и в неё удивительно стройно вплёлся голос Его Величества.

— Восславим же здесь, собравшись вместе, милость Всевышнего, даровавшего нам благо в уходящем году.

— Слава Всевышнему! — отозвались гости, и Мэгг вместе с ними.

— Восславим короля Эйриха Четвёртого, избранного Всевышним, короля Стении! — проговорил звонко принц Афран.

— Слава королю Эйриху!

— Восславим наследного принца Афрана, дарованного Стении Всевышним! — сказала леди Майла.

— Слава принцу Афрану! — губы Мэгг выговаривали эти слова как будто сами, а её сердце бешено колотилось.

— Восславим силу магии, оберегающую Стению милостью Всевышнего! — произнёс король.

— Слава верховной ведьме!

— Да будет новый год благополучным для Стении и для каждого из моих подданных!

— Ура! — разнеслось по залу, ударилось в потолок, отдалось в каждом сердце.

— Бал в честь наступающего года открывает Его Величество Эйрих Четвёртый, — произнёс распорядитель, — и верховная ведьма Стении, Её Милость леди Майла.

И действительно, король встал, подал руку ведьме и вывел её в середину зала. Раздались первые звуки уже знакомой Мэгг Королевской паваны.

Бал начался.

Глава девятая. Женская красота

В какой момент рядом оказался милорд Эскот? Мэгг не поняла, просто вдруг услышала рядом его голос, обернулась и покраснела от смущения, увидев в его глазах ничем не прикрытый восторг.

— Леди Магарет, — проговорил он, кланяясь.

— Милорд Эскот, — Мэгг сделала реверанс и улыбнулась.

Госпожа Сиан придвинулась поближе, задевая своими юбками платье Мэгг, но ничего не сказала.

— Как вам нравится дворец?

— В отличие от эмирского посла, я никогда не видела ничего великолепнее, — ответила Мэгг, надеясь, что рассказ дуэньи был не её же собственной выдумкой. Судя по тому, как хмыкнул Эскот, не был.

— Золото и магия способны поражать. Возможно, именно поэтому мы и стали чтить ведьм — чтобы они сделали блеск богатства ещё более великолепным.

— К счастью, ведьмы приносят Стении куда больше пользы, — ответила Мэгг и едва не вскрикнула: госпожа Сиан наступила ей на ногу — по её мнению, девушка должна была говорить в основном «да» и «нет». Эскот, впрочем, ничуть не рассердился, напротив — его лицо оживилось, глаза засверкали.

— Рад, что вы так считаете. Не многие юные девушки способны думать о чём-то постороннем, оказавшись в этом дворце.

Мэгг обвела взглядом роскошную обстановку и произнесла, надеясь, что Сиан не убьёт её на месте:

— Сначала все эти чудеса завораживают, но потом я вспоминаю о том, что леди Майла одним желанием останавливает град и возвращает плодородность землям, спасая тысячи крестьян от голода, и понимаю, что это и есть настоящее чудо.

Каблучок дуэньи вонзился в ногу, и Мэгги послушно опустила глаза, ещё раз сделала реверанс и добавила:

— Извините.

— Не извиняйтесь, леди! — воскликнул Эскот даже чуть громче, чем было пристойно в частном разговоре. — Мне чрезвычайно интересно вас слушать.

К счастью для ног Мэгги, павана закончилась, и распорядитель объявил менуэт. Эскот поспешил обратиться к госпоже Сиан с просьбой разрешить подопечной танцевать с ним, и та согласилась. Милорд подал Мэгги руку и повёл в центр.

В прошлый раз они танцевали быструю куранту, и на разговоры времени не было, едва удавалось переводить дух между прыжками и подскоками. Менуэт был совсем другим. Задумчиво-плавный, чуть менее торжественный, чем отзвучавшая павана, он напоминал хороводы остеррийских крестьян и их же песни. В нём не было нужды спешить, ловить такт — его было так же легко танцевать, как дышать. И разговор ему не мешал.

Эскот сделал первый грациозный поклон, снова подал ей руку, выстраиваясь за прочими парами, и произнёс:

— Я видел вас сегодня на балконе, леди. Надеюсь, вам понравились лошади, которых выбрал ваш дядя.

— Которых выбрали вы, милорд, не так ли? — уточнила Мэгг чуть насмешливо, хотя и помнила, что насмешливость не пристала благородной леди.

Кажется, Эскот был рад её замечанию, во всяком случае, ответил:

— Так вы заметили наш маленький спор? Признаюсь, я положил глаз на одну из кобыл в вашей паре, но не мог не уступить. Я бы подарил её вам, если бы не был уверен, что лорд Кэнт проткнёт меня за это фамильным мечом.

— Вам стоит не меньше опасаться вязальных спиц госпожи Сиан.

— «И оставил на страже зверя чёрна, грозна, и даровал ему о восьми глаз», — процитировал Эскот, и Мэгг добавила ему в тон:

— «И четыре глаза не спали днем, а четыре — ночью, и не укрыться от взора его», — впервые в жизни она была рада тому, что Рей заставлял её цитировать Святейшую книгу наизусть.

— Ваши учителя и наставники времени даром не теряли, — непритворно восхитился Эскот. Если бы он знал, что этими учителями был безродный музыкант, вынужденный скрываться от внимания стражей закона!

— Боюсь, я слишком часто ленилась на занятиях, — ответила Мэгг, одновременно следуя правилам хорошего тона и обращаясь к собственным мыслям о том, что, возможно, она и правда недостаточно прилежно слушала Рея и не всегда выполняла его указания, потому что не верила, что когда-нибудь и правда станет леди.

— Если это так, то я боюсь и думать, что было бы, учись вы прилежно. Нашим академикам пришлось бы опасаться за свои места.

— Женскому уму никогда не достанет силы и глубины мужского, — вздохнула Мэгг, хотя и не была с этим полностью согласна. Рей, к примеру, всегда говорил, что иные женщины умнее любого мужчины будут, хоть мужика, хоть вельможи. Да и неприятно было думать, что она от природы глупее даже самых глупых мужчин.

— И поэтому природа одарила женщин красотой, которая даже умнейшего из мужчин лишает разума, — Эскот снова поклонился, как того требовал танец, но посмотрел так пристально, что Мэгги невольно подумала о том, насколько её собственная красота лишила разума его, и покраснела.

После менуэта, увы, Эскот был вынужден откланяться, и дальше танцы приносили куда меньше удовольствия. Лорд Кэнт поздравил её с представлением ко двору и отправил танцевать с каким-то толстым лысым лордом, а когда она вернулась, уже собирался передать в руки худого юноши из дебютантов, как вдруг рядом раздалось:

— Лорд Кэнт! Вы опять желаете спрятать этот цветок?

Мэгг обернулась первой и оторопела — к ним шли рука об руку принц Афран и леди Майла. Ведьма была удивительной. Мэгг не могла бы сказать, насколько она красива, но от неё исходило особое сияние, а каждый её шаг отдавался где-то в душе волшебной музыкой. Она приблизилась, Кэнт начал кланяться, Мэгги поспешила опуститься в реверансе, а ведьма улыбнулась ей и сказала:

— Поздравляю вас, лорд Кэнт.

— С чем, Ваша Милость? — неуверенно переспросил старик.

— С тем, что побеги вашей семьи снова расцветают в Шеане, — леди Майла вздохнула. — Мы все помним о вашей утрате, лорд, и нам отрадно видеть, Что у рода Кэнт есть надежда.

Кэнт помрачнел:

— Я никогда не оправлюсь от гибели детей, Ваша Милость, но я благодарю Всевышнего за то, что он оставил мне Магарет.

— Кажется, она — что-то вроде чуда, — заметил принц Афран, — и сотворила невозможное: примирила два враждующих клана.

Лицо Кэнта словно бы почернело, подбородок закаменел, но ответил он любезно:

— Я слишком стар для ссор, Ваше Высочество, и не хочу уносить их в могилу. Признаюсь, я ненавидел покойного Эскота и был бы рад своей рукой всадить в его сердце кинжал, но Всевышний меня опередил. Мальчик же ни в чём не виновен передо мной и перед моим родом.