На руинах времени | Том II - Гудвин Макс - Страница 12

«Сколько же вас осталось, верящих в Ра? До конца оставшихся верными… до конца своих углеродных жизней ждавших, что придет их бог и спасет их…»

Я усыпил и эту душу, цепко держащуюся за мою оболочку, боящуюся потерять единственную надежду. Надежду сквозь время и пространство. Надежду на Ра.

Я собирал души на моем эфиром плане, прибывал на Землю и отпускал их в разные времена, а потом снова возвращался на кольцо астероидов и снова собирал, чтобы вновь отнести души на Землю. Сколько я сделал вылазок, зачерпывая силу у Солнца, возвращаясь вновь и вновь за фаэтонянами, не знаю. Я не остановился, пока не перенес их всех! Всех, до кого смог дотянуться, будучи на этом витке своего развития.

Отпуская души на Землю, я давал им всем одну и ту же установку:

* Неприятие нечисти. Стремление к объединению с целью уничтожения любых паразитирующих на человеческом роде. Накопление силы и ресурса для решающей битвы на стороне Ра.

Отпущенные на свободу души, следуя директиве, объединялись в общества, ведущие борьбу с тьмой. Души фаэтонян принимали множество разных религий, что меня не смущало и даже радовало. Каждый раз, заканчивая свой белковый путь, они стремились ко мне в купол сна, чтобы поделиться информацией, отдохнуть, получить установки на жизнь, которые они почему-то называли судьбой, и снова нырнуть в омут Земных инкарнаций. Теперь они кормили меня, принося в мою сферу энергию. Не много, но настолько регулярно, что наша сфера стремительно росла в объеме.

None

Глава 15. Рождение мага

Год 1969. Осень.

— Олег, опять ты считаешь ворон! — возмутилась немолодая учительница. – Дети, буква «В» — Внуков считает ворон.

Дружный детский смех совсем не ранил Олега, ведь уроки русского языка были скучны и бессмысленны. Зачем учить русский, если мы и так уже говорим на русском. Олег сидел за третьей партой третьего ряда, далеко от окна. Возможно, в этом был какой-то смысл, потому что юный разум всегда пытался «улететь» с занятий куда-то в тополиную рощу, растущую за окнами средней образовательной школы.

Боли почему-то не было. Указка с хрустом раскололась, не достигнув своей цели. Это Елизавета Никитьевна с силой ударила деревянным инструментом по пальцам нерадивого школьника.

– Чтобы завтра была новая! – обвинила женщина восьмилетнего ребенка, справляясь с приступом внезапно нахлынувшей ярости.

Школьный звонок не то чтобы спас ситуацию, но учительница, записав гневное послание родителям Олега в дневнике, потеряла всякий интерес к детям.

Олег привык, что он косячит. Это началось еще с детского садика, когда одногруппники подставляли его, вешая на ребенка то, чего он не совершал: разбитые чашки, украденные игрушки, порванные шторы. Вопросов, почему он так делал, от воспитателей почему-то не было, и Олега снова наказывали. Желания оправдаться тоже почему-то не было. Олег, как солдат, выполнял приказ. В угол так в угол. Вот и сейчас он шел по заваленной осенней листвой асфальтированной дорожке, вертя в руке обломок учительской указки.

— Я опять накосячил. Опять расстроятся мать и отец, и к тому же сломал указку.

Как это могло получиться, Олег не помнил. Указка запомнилась уже сломанной.

– Внуков-внучков, жучка за внучку, дедка за бабку!

Путь домой преградили пацаны из класса с заранее сплетенным стишком с участием его фамилии. Что им было надо, Олег не знал. Видимо, унижать себе подобных было само собой разумеющимся. Олег попытался обойти группу, но дети сильными толчками запихали его в лужу. Удовлетворившись содеянным, веселая ребятня убежала восвояси, как будто их и не было. Со стороны могло показаться, что Олег сам зашел в грязную жижу, в которой сейчас стоял, пытаясь осознать, что произошло. Восприятие реальности вернулось, когда какой-то прохожий окликнул Олега.

– Малец, вылазь оттуда, простудишься.

Слова были не лишены логики, и Олег потопал уже хлюпающей походкой домой, приготовившись к тому, что дома его ждет двойной скандал: за сломанную указку и за грязную, мокрую школьную форму.

С юным Олегом Федоровичем никто в тот момент не говорил, но почему-то сощурив голубые глаза Олег, казалось, невпопад произнес фразу, сделавшую его будущую жизнь наполненной смыслом:

– Когда я выросту, я хочу быть черным магом.

Год 1998.

Свечи издавали треск и сильно коптили, от чего комната, затянутая белыми простынями, была вся заполнена дымом, а поверхность потолка вместо привычного белого цвета больше напоминала вкрапления гранитной крошки. В начертанной на полу геометрической фигуре была фотография. Фотография собранной в жест «воли» ладони – указательный и средний палец вытянуты, остальные три сжаты.

– Федорыч, мы опоздаем. Скоковские магазин себе заберут, — сообщил Олегу стоящий в дверном проеме Дмитрий.

– Я уже закончил. Илья и Борис собраны? — спросил маг.

– Они уже на позиции. Докладывают, что там все чисто.

— Значит, сегодня лишние не умрут, -- заключил Олег.

– Тут Вика для вас кожаный плащ заколдовала…

– Дим, ты же юрист с высшим образованием. Выражайся по-научному. Не заколдовала, а наложила рунную вязь. Магию, наконец.

– Простите, все еще не могу привыкнуть к специфике работы.

– Привыкнешь, Дим. Все привыкают, – улыбнулся Олег Федорович. – Скажи Анатолию, чтобы готовил машину.

Дмитрий кивнул и удалился из комнаты для ритуалов.

Этим вечером на конечной остановке двадцать шестого маршрута светил один единственный фонарь. Именно тут была забита стрелка. Олег зябко кутался в кожаный плащ, усиленный рунами. Со стороны могло показаться, что у сорокалетнего на вид мужчины что-то есть под плащом – это руническая магия раздувала верхнюю одежду, давая объемный эффект. Маг стоял один. Его чуть-чуть потряхивало то ли от холода, то ли от волнения. Наконец, вдали показались огни крупных и черных машин.

– Какое же глупое стремление выглядеть круто, выбирая для транспорта два цвета: черный и белый, – подумал вслух маг.

В скрытой гарнитуре одобрительно хмыкнули. Машины остановились, едва коснувшись грани круга желтого света от одинокого фонаря. Двери транспортных средств почти синхронно отворились, выпуская наружу вальяжно выползающее бычье – бритых крупных парней в дутых черных куртках, под которыми угадывалось неумело скрытое стрелковое оружие.

– Есть визуальный контакт, – отчитался по гарнитуре Илья. – Готовы вести прицельный огонь.

– Дарова, братва, – начал увлекательный диалог Олег, покачав головой и давая понять Илье и Борису, что стрелять надо только в крайнем случае. – Кто за старшего будет?

Из нарисовавшейся толпы вперед вышел немолодой, уже седоволосый человек.

– Ты сам-то кто такой будешь? Обзовись.

– Олег, колдун в миру зовут, слыхали?

– Погремуха у тебя странная, колдун, – хмыкнул седой собеседник под одобрительные смешки своей братвы. – Ну да ладно. Я Леха Винт. У тебя какие-то вопросы по тому магазину?

– Вопрос всего один. Магазин этот мой, а вы его под общую гребенку чешите.

– Такой порядок. Или ты воровской ход не признаешь? – прищурившись, спросил Винт.

– Ты в натуре не догоняешь, Леша. Мы в Скоковский район не лезем, какого вы в наш лезете?

– Ты, походу, сам не догоняешь, фраер!!! – донеслось из толпы, и тут же раздалось какое-то шушуканье, кто-то запоздало пытался утихомирить выскочку.

– Почему твои люди, Леха, не следят за языками?

Олег сложил пальцы правой руки в жест «воли», указанный на фотографии в недавнем ритуале, и небрежно показал в толпу собравшихся возле машин. Хруст за спиной и короткий чавкающий звук заставили Леху Винта обернуться. Один из его группы осел на асфальт уже без сознания, издав на вдохе громкий сап. У бритого парня отсутствовала часть бедра, как будто что-то большое только что вырвало крупный кусок из его ноги.

– Если успеете, то, может, спасете ему жизнь. А магазин наш. Так всем и передайте, кто будет интересоваться, – хладнокровно пояснил Олег.