Флэшбэк-2, или Ограбленный мир - Дембский Еугениуш (Евгений) - Страница 45

— Как бы там ни было, но ты мне немного нравишься.

Однажды я это уже слышал. Тогда, когда он держал меня на мушке лазерного ружья. Я перебросил сигарету в угол рта:

— Вы мне это уже говорили. Что-то о нестандартном мышлении, широких горизонтах и еще о чем-то. Это должны были быть последние слова в моей жизни. Я уже почти видел луч лазера в своих кишках.

— А кстати! Ты не мог бы рассказать мне об этой встрече? — заинтересовался он.

— Нет.

— Может, ты будешь разговорчивее, если я тебе помогу?

— Зачем? Бывало и хуже…

— Но ты выжил! А теперь не выживешь…

Он встал и подошел к окну. Комп на столе издал мелодичную трель. Гайлорд вздрогнул, словно хотел обернуться, но не стал. Он долго смотрел сквозь темное стекло. Я курил, лежа на боку на полу. Мне удалось так расположить руки, чтобы край сиденья не вонзался мне в предплечье. Гайлорд вздохнул и вернулся к столу.

— Вы убили всех участников ограбления? — спросил я.

Он надул губы и фыркнул:

— Конечно.

— А картины?

Он весело рассмеялся. После первой волны смеха последовала вторая, за ней третья. Видимо, он был чрезвычайно горд собой, а я лишь добавил ему поводов для гордости.

— Ты не догадался?

— Мистер Гайлорд, мы с вами несколько раз вместе пили. Благодаря вам я даже попробовал «Белого AYO», но на «ты» я сейчас переходить не желаю. Давайте до конца сохранять некоторые приличия, ладно?

— Хо-хо! Ну ладно, мистер Йитс. Повторяю вопрос: вы не догадались?

— Боже мой! Нет, не догадался.

— Они находятся на день раньше кражи!

— А?

— Я просто вернулся на день раньше относительно времени операции и оставил их в овраге. Ловко?

— Ловко, — согласился я, огляделся по сторонам и, не видя пепельницы, спросил: — Можно бросить окурок на ковер?

Он кивнул. Я выплюнул окурок как можно дальше.

— Я уже запутался во всех этих парадоксах, — сказал я. — Ладно, еще один вопрос: Хейруд сказал, что не может сделать транстайм, движущийся назад во времени. Он нам солгал?

— Не думаю. Знаешь… знаете, мне придется это выяснить. Может быть, это меня он обманул, утверждая, что не может перемещаться в будущее. Я спрашивал его, но он отделался отговорками. Теперь я займусь этим всерьез. Возможно, он вводит в заблуждение обе стороны: вам он сказал, что только вперед, мне — что только назад. А на самом деле можно и так и так. Впрочем, теперь это несущественно.

Комп снова защебетал. Гайлорд посмотрел на стол и вскочил с кресла:

— Затмение! Посмотрим?

— Пожалуйста. Меня это не слишком интересует, но и требовать, чтобы оно подождало, я тоже не стану.

Гайлорд взялся за спинку кресла и передвинул его к окну. На меня он больше не смотрел, на несколько минут забыв о человеке, который по его приказу должен был умереть. Его куда больше увлекало интересное событие — солнечное затмение. Может быть, я должен был ему сказать, что никакое затмение не стоит смерти даже одного человека, но это прозвучало бы слишком банально. Так что я просто перевернулся на спину и закурил последнюю сигарету. Последняя сигарета, подумал я. Это звучит так, словно я собираюсь бросить курить. Я попытался лечь поудобнее. Дым тонкой струйкой отделялся от тлеющего конца сигареты и уплывал вверх. Интересно, наблюдает ли кто-нибудь за нами, подумал я. Наверное, нет, Гайлорд наверняка не посвящал рядовых, даже самых доверенных сообщников, в свои тайны, планы и возможности.

На комнату упала тень. Гайлорд, которого я видел на фоне окна, словно уменьшился, его очертания утратили резкость. Причиной тому была наступающая с невероятной скоростью темнота за окном. Она меня не слишком интересовала — сохраняя каменное выражение лица, я размышлял о том, где бы найти еще курева, — но я вынужден был отметить, что темнота эта отличается от наступающих в течение тысячелетий обычных ежедневных сумерек. Она была черной, неприятной. Может быть, на подобное ощущение повлияло мое нынешнее положение и некие подсознательные ассоциации. Может быть, обычные сумерки просто имели иной цвет, так как наступали постепенно, давая время зрению и другим чувствам привыкнуть к прощанию с дневным светом. Столбик пепла упал мне на нос, я рефлекторно дернулся вбок. Я уже почти не видел собственных колен, а мгновение спустя и в самом деле перестал их видеть. Можно было лишь угадать очертания мебели на фоне более светлых стен. Я закрыл глаза.

— Фантастическое зрелище! — воскликнул Гайлорд.

— Верю, и рад, что вам нравится, — бросил я, не открывая глаз.

Он замолчал. Сквозь закрытые веки я видел рубиновый огонек, возникший на кончике сигареты. Потом — не знаю, сколько прошло времени, — стало светлее, я услышал, как Гайлорд встает и передвигает кресло на место. Я открыл глаза. Темнота отступала, и наконец солнечные лучи ударили в окна, обежали все закоулки, и день полностью воцарился в помещении. Марк посмотрел на крышку стола.

— Ты не пытался освободиться? Воспользоваться темнотой? Что с твоей… прошу прощения, с вашей сообразительностью? — Он подчеркнул «вашей».

— Ее я оставил в своем времени.

— Вот как? — Он театральным жестом хлопнул в ладоши. — Неужели? Вы так ловко застраховались от моей мести… Я действительно достаточно долго жил, опасаясь в один прекрасный день узнать, когда именно мне суждено умереть от вашей руки. А потом, через несколько лет, страх ослаб, и я перестал волноваться по этому поводу. Знаете почему? Я просто подумал: «А что будет, если я убью Йитса и ничего не случится? Как же я тогда буду жалеть о нескольких годах, проведенных в страхе перед местью с того света!» И в конце концов я махнул на все рукой.

— Ни к чему. — Я приподнял голову.

— Не понимаю. То есть я понимаю, что вы хотите этим что-то сказать, но не понимаю что.

— Я сказал, что свою сообразительность оставил в своем времени, — повторил я, уставившись в потолок.

— Не будем играть в угадайку!

— Кто тут говорит об игре? Разве что если речь об игре в «маленького убийцу».

Я услышал, как он обходит вокруг стола и приближается ко мне. Он появился в моем поле зрения, но на таком расстоянии, что я мог самое большее в него плюнуть.

— Если тебе есть что сказать — говори сейчас. Через минуту может быть поздно.

— Да. Что ж, говорю: если вы считаете, что я явился сюда с голыми руками, то вы настолько глупы, что мне даже жаль собственного времени.

Я бросил на него взгляд, полный насмешки. Он никак внешне не реагировал.

— Если я не вернусь к себе, то нескольким доверенным лицам дано указание вас убить. Вы знаете моих друзей, но не всех. И уж наверняка вы не знаете всех хороших исполнителей. Впрочем… В любом случае вы переживете меня меньше чем на сутки безусловного времени, назову это так.

— Чушь, — спокойно сказал он.

— То же самое я могу сказать и о ваших обещаниях.

— Не верю.

— Вольному воля. Кстати, насчет воли — вы слишком легко меня поймали. Вы видели когда-нибудь цыпленка, который сам насаживал бы себя на вертел? И как это соотносится с вашими словами о моей сообразительности?

Краем глаза я видел, что он задумчиво смотрит на меня, неподвижный, как статуя. Я скосил глаза к носу, пытаясь определить, сколько еще осталось от сигареты. Три-четыре затяжки, если экономить — то пять. Я осторожно затянулся. Гайлорд повернулся и исчез, но я услышал щелчок какой-то клавиши или выключателя, а затем бульканье и жадный глоток.

— Что ж, считай, что тебе удалось слегка отсрочить исполнение приговора.

— Ха! «Приговора!» Да кто ты такой, черт бы тебя побрал? Это тебя ждет приговор! — крикнул я.

Я затянулся в последний раз и выплюнул окурок, надеясь, что мне удастся попасть в стол.

— Да я тебя так сейчас лекарствами накачаю, что ты мне всю правду расскажешь!

— Как же! Может, я закодирован под гипнозом?

— А ты, вижу, подготовился к разговору…

— Не только к разговору.

Он снова подошел ко мне. Глаза на его бледном лице сверкали от злости. Он снова жадно сделал глоток; я заметил, что стакан дрожит у него в руке.