Байки доктора Данилова 2 - Шляхов Андрей - Страница 8

– У мамы был бурный скоропалительный роман, а потом родился я.

Впрочем, уточняющие вопросы задавались редко, людям не хотелось еще больше раззадоривать трясущегося Евсикова. Может, он такой же нервный, как и его предполагаемый папаша. Лучше не связываться.

Подстанционные старожилы рассказывали о том, как давным-давно один отчаянный фельдшер сказал в присутствии Евсикова что-то нехорошее о Че Геваре, то ли бандитом его назвал, то ли палачом. Недолго думая, то есть – совсем не думая, Евсиков ударом в челюсть свалил фельдшера с ног, а затем схватил за волосы и начал бить лицом о пол. Раз пять успел приложить, пока его не оттащили. После, конечно, помирились. Примечательно, что извинения принес фельдшер. Евсиков считал себя кругом правым – честное имя родного отца защищал.

Как и положено сыну такого папаши, Евсиков был отчаянным поборником справедливости во всех ее ипостасях. Но ему это прощали. Врачам скорой помощи прощают все, кроме частых запоев и отчаянного вымогательства. На «скорую», как и в приемные отделения, что уж греха таить, очередь из желающих трудоустроиться не выстраивается года этак с восемьдесят седьмого, а до тех пор выстраивалась из молодых врачей, которым хотелось всеми правдами и неправдами закрепиться в Москве, вместо того, чтобы отбывать трехлетнюю ссылку в каком-нибудь Мухосранске-на-Амуре. Было тогда такое правило: получил бесплатное высшее образование от государства – изволь отработать три года там, куда тебя государство пошлет. Но если принести в родной институт бумажку из отдела кадров скорой помощи, где написано, что такой-то товарищ может быть трудоустроен в качестве выездного врача, то был шанс избежать отъезда в дальние края. «Сменить ссылку на каторгу», как шутили циники.

– Был бы жив мой отец, все было бы иначе! – любил повторять Евсиков. Пациенты, не знавшие биографических подробностей, принимали его за сына Сталина.

С легкой руки подстанционного шутника доктора Смирнова к Евсикову прилипло прозвище «Геварыч».

– Правильнее было бы Эрнестович, – уточнял Евсиков, но на Геварыча в целом реагировал спокойно. Даже когда стажеры называли Сергеем Геварычем не обижался.

Однажды на подстанцию приехало кабельное телевидение (было когда-то такое в каждом округе столицы). Главный врач московской скорой профинансировал съемки и показ позитивного сюжета о героической работе «скориков». В числе прочих показали выступление Евсикова – «Был бы жив мой отец, Эрнесто Че Гевара, все было бы иначе…». То ли прикола ради пустили это в эфир, то ли случайно так вышло.

Спустя месяц на имя Евсикова на подстанцию пришло письмо в большом конверте. Обратный адрес – Посольство Республики Куба в Российской Федерации. Внутри было теплое дружественное письмо от самого посла, который был рад приветствовать сына легендарного Команданте, и красивый пригласительный билет на прием в посольстве по случаю Дня независимости Кубы, который должен был состояться 10 октября. Откуда в посольстве узнали о существовании Евсикова было ясно – из телевизионной передачи. А почему бы кубинцам не смотреть окружное ТВ? Подстанция и посольство располагались в одном и том же округе.

О том, что письмо может оказаться розыгрышем, никто и подумать не мог. Письмо на официальном посольском бланке (кто их, настоящие, видел-то?), пригласительный билет опять же.

В назначенный день и час Евсиков, сияющий как новенький гривенник, появился у ворот кубинского посольства на Большой Ордынке. Но дальше этих самых ворот его не пустили. Сказали, что пригласительный билет – подделка. Евсиков настаивал, что билет настоящий и, в подтверждение своей правоты, показал письмо от посла. Письмо тоже назвали поддельным. Евсиков возмутился и потребовал встречи с послом. Но вместо посла ему пришлось встретиться с дежурным майором из местного отделения.

В отделении Евсикова, что называется, понесло по кочкам. Что, по-вашему, будут делать стражи порядка с явно неадекватным гражданином, считающим себя сыном Че Гевары и угрожающим жаловаться на произвол «самому Фиделю Кастро», который потребует выдачи беспредельщиков и собственноручно их расстреляет? Разумеется, вызовут к неадеквату психиатров. Ну а у тех с «сыновьями лейтенантов Шмидтов» (это такой неофициальный термин) разговор короткий – укольчик плюс госпитализация. Ну и что с того, что коллега? На «скорой» еще быстрее умом тронуться можно, работа такая.

Кто там бывал или, хотя бы знаком с порядками понаслышке, тот знает, что вход в психбольницу стоит копейку, а выход – сто рублей. Вызволить Евсикова не смогла даже делегация с места работы, возглавляемая старшим врачом. Среди делегатов был и доктор Смирнов, публично покаявшийся в том, что это он так неудачно разыграл Евсикова.

– Такие поступки несовместимы с высоким званием врача, – сказал Смирнову заведующий отделением, в котором лежал Евсиков. – Человек болен, а вы, вместо того, чтобы помочь, обострение у него спровоцировали… Ай-яй-яй, коллега! Как вам не стыдно? Ну, ничего, мы его полечим и все будет в порядке.

Евсиков пролежал в психушке четыре с половиной недели. Раскаявшийся Смирнов регулярно навещал его, привозил передачи и чистую одежду. В результате они сдружились, да так, что водой не разольешь. Психиатры порекомендовали Геварычу спокойную работу, поэтому ему пришлось уйти со «скорой» в медицинский колледж, преподавателем. Если кто-то думает, что учить будущих медсестер нервно, тот явно не представляет себе, как нервно работать на «скорой».

В колледже доктор Евсиков про свое родство с Че Геварой не рассказывал. И правильно делал, а то бы юные девы, чьи сердца переполнены романтикой, начали бы массово в него влюбляться, что неизбежно привело бы к осложнениям, как психическим, так и по работе.

¡Patria o Muerte! ¡Venceremos![3]

Давид и голиаф

В одной больнице обидели интерна. Хотя, по уму, ему следовало бы спасибо сказать…

Дело было так. Интерн отбывал повинность в терапевтическом отделении. Однажды ему пришлось дежурить вместе с заведующим отделением, который заменял заболевшего врача. Обычно заведующие не дежурят, такая вот у них привилегия. Около полуночи скорая помощь привезла бабульку, которую отфутболила реанимация – инфаркта нет, грузите в терапию!

Заведующий отделением согласился с мнением дежурного реаниматолога – действительно, нет инфаркта, положил бабульку в палату, сделал назначения и ушел спать.

А Интерну не спалось ̶и̶л̶и̶ ̶ему п̶р̶о̶с̶т̶о̶ ̶н̶е̶ ̶с̶ ̶к̶е̶м̶ ̶б̶ы̶л̶о̶ ̶с̶п̶а̶т̶ь̶. И еще снедало его беспокойство по поводу бабульки. Казалось Интерну, что все ошиблись и там на самом деле инфаркт. Интернам вообще часто кажется, что они самые умные, отсутствие опыта невероятно к этому располагает. Часа через два после того, как поступила бабулька, Интерн решил снять повторную кардиограмму. Ради контроля, чтобы подтвердить сомнения или же отринуть их прочь. Тихонечко прикатил в палату кардиограф, снял кардиограмму – и увидел на ней неоспоримые признаки свежего инфаркта.

А тут еще и бабулька резко ухудшилась – побледнела, уронила давление, перестала отвечать на вопросы. А реанимационное отделение было на том же этаже, дверь в дверь с терапией. Интерн рассудил правильно – чем вызывать дежурного реаниматолога к бабульке в палату, будить спящую постовую медсестеру и организовывать оказание медицинской помощи на месте, проще срочно доставить бабульку в реанимацию, прямо на койке. Время дорого. Тем более, что диагноз свежего инфаркт подтвержден кардиограммой – не откажут.

Решил и сделал – снял койку с тормозов и покатил в реанимацию. Интерн был дюжим парнем, койку катил легко. Примечательно, что постовая медсестра, спавшая на диванчике около своего поста, не проснулась, когда мимо нее прогромыхала койка. Так вот уработалась, бедняжка.

– А где ваш заведующий? – спросил дежурный реаниматолог у Интерна.

– Спит, – честно ответил Интерн. – Я его разбудить не успел, очень уж быстро все произошло.