Опасная красота. Трогательный лед (СИ) - Юраш Кристина - Страница 17

- До чего же ты прекрасна, - улыбнулся дракон, покачав головой и положив руку мне на грудь. - Я не могу налюбоваться. Мне кажется, я никогда не успокоюсь…

Платье прошуршало, пока бережные пальцы застегивали каждый крючок, каждую застежку, покрывая поцелуями мою шею и обнаженную спину. Мою руку бережно приподняли, заставив сплести пальцы с его пальцами.

- Туфли, - повелительно произнес дракон, а дверь тут же открылась. Расторопная служанка спешила с чулками и туфельками. Она учтиво поставила туфли на кровать, исчезая за дверью бесшумной тенью.

- Странные люди, - произнес дракон, пока я тупо смотрела на узор барельефа. - Сегодня один, завтра второй, потом третий… Я даже не запоминаю их имена. Они так быстро меняются.

Морозец трусцой пробежал по спине, когда я представила быструю смену составов по причине “ом-ном-ном!”.

Меня усадили на кровать,обнажая мою ногу и снимая с нее  старую обувь. Мою ступню держали, бережно покрывая поцелуями. Чулочек скромной гармошкой скользил вверх, а я мысленно прыснула, понимая, что впервые вижу мужчину, умеющего надевать женские чулки. И не на себя!

Я видела свое отражение в огромном зеркале, висевшем  на соседней с портретом стене, а потом украдкой перевела взгляд на портрет кайзерины. Не может быть! Мы не можем быть так похожи…

Юбку подняли выше, закинув подол на мои колени, и пошире развели мои ноги. В этот момент я напряглась, понимая, что перед тем как натянуть чулок, путь его отмечают поцелуями. Поцелуи внутренней части бедра заставили меня затаить дыхание. Появилось непреодолимое желание свести ноги вместе. “Ты - кукла!”, - напомнил мне внутренний голос, и я стоически терпела каждый поцелуй, поднимающийся все выше и выше. Я чувствовала тяжелое дыхание там, где его быть не должно! Сердце начало паниковать, но выбирая между жизнью и сексом, я была не уверена, что выбираю второе!

Когда горячий поцелуй сладко впился в меня, я застыла каменным изваянием. Мурашки пробежали по коже, внутренние органы рухнули вниз, видимо, посмотреть, что там делает дракон с таким упоением. “Представь, что рядом его мама!”, - спохватился внутренний голос, пытаясь спасти мою жизнь. Мои губы снова сомкнулись, и я попыталась сделать невозмутимое лицо партизанки на допросе. Мой взгляд, отраженный в зеркале ясно выражал: “Умрем несломленными!”. Я вспоминала унылые попытки Артема сделать мне малобюджетный подарок на восьмое марта, вспоминала дырявые носки, полузадушенный голос между моих ног:  “Ты там шкоро?”, преисполненный такого страдания, от которого едва ли не сбежались все сердобольные соседи, спасать несчастного мужика. “Бедненький!”, - причитали мысленные бабы, поглаживая Артема по голове. “Заставила, да! Как она могла! Это же ниже мужского достоинства!”, - возмущались мужики, обещая стучать Женевской Конвенции о правах человека о таком злостном нарушении. Все закончилось вполне предсказуемо. Открылась входная дверь: “Вы там че? Шмонькаетесь?”. Через три секунды я закидывала в машинку белье, а Артем в другом конце ванной изучал состав шампуня для волос.

Но сейчас второй чулок поднимался вслед за поцелуями, а я мысленно думала про северный ледовитый океан, вспоминала все неприятности за последнюю пятилетку, готовя себя к еще одному жадному поцелую, от которого предательски белели костяшки моих напряженных пальцев, сминающих алую розу юбки. Меня отклонили  назад, придерживая рукой за талию, не зная о том, что партизанка  в этот момент мысленно представляла мамочку дракона, которая шоркает старой чешуей в соседней комнате, доедая мозги окружающим.

“Хватит! Прекрати!”, - мысленно умоляла я, глядя на темные волосы с серебряным отливом, при этом стиснув зубы и пытаясь сохранить каменное выражение лица. Поцелуй продолжался, внутри что-то замирало, металось, а потом снова замирало. Как только поцелуй закончился, у меня едва не вырвался вздох облегчения.

Меня взяли на руки, вынося из комнаты. Мы шли по коридору, а я не понимала, неужели нельзя меня на пару часиков забыть в каком-нибудь темном уголочке? Буду очень благодарна!

Огромное ослепительно белоснежное помещение встретило нас тишиной. Ледяной трон, словно вмерзший в пол, показался мне нагромождением старых сосулек. Он выглядел необоснованно огромным, уродливыми и холодным настолько, что  при мысли о том, что мои прелести и лед будет разделять тонкая ткань платья, я едва не заныла.

В центре зала стоял очень древний старик, сгорбленный буквой “Зю”. На нем был драный плащ, а морщинистая рука сжимала почерневший от времени посох. Рядом с дедушкой стояла фигура в алом плаще с капюшоном, сохраняя воистину королевскую осанку.

- Еще одна девушка пришла! Говорит, что она - кайзерина Эстер! - произнес хриплый голос стражника. На серебрянном нагруднике у него была двухцветная роза и два дракона. Алый и белый.

“Только не на лед!” - умоляла я, готовя “муравейник” к ледниковому периоду. Но дракон уселся на трон, посадив меня себе на руки. Он обнимал меня, как обнимают дети любимую игрушку, а я смотрела на то, как стража вводит еще одну девушку в белом плаще. Пока  девица  шла, капюшон слетел, обнажив белоснежные волосы и бледное лицо.

- Так! Что я пропустил? - послышались поспешные шаги, а к трону уже  приближался придворный маг, потирая руки. - Ваше Величество! Я требую обозначить этот день, как день самозванок! И отмечать его со всем размахом! Все девушки переодеваются в кайзерину и штурмуют дворец. А над ними летает дракон. Кто не успел, тот замуж не выйдет! Требую назвать это Днем Разбитых Сердец!

- Успокойся, - послышался сумрачный ледяной голос дракона. В зале воцарилась тишина, которая меня почему-то пугала. Я осторожно переводила взгляд на девушку в красном, которая уже сняла капюшон, обнажив точно такие же белые волосы и бледную кожу. Две красавицы, похожие, как две капли воды, смотрели друг на друга со всем презрением. Но с куда большей ненавистью и непониманием они смотрели на меня.

- Я даю вам время подумать, стоит ли оно того, - после долгого молчания произнес дракон. И в этот момент я почувствовала, как учащается биение его сердца. Он все еще верит, что она придет? - Помните, вы всегда можете уйти. Я никого не держу. Если вы пришли сюда потому, что у вас есть долги, по приказу хозяев, по требованию родственников, из-за нужды, под угрозой жизни, по принуждению, я вас не трону, если скажете об этом прямо сейчас. Или подайте мне знак, если ваша жизнь под угрозой и вы не можете этого сделать напрямую. Я сумею вас защитить.

Мой взгляд напряженно следил за девушками, которые молчали. Меня удивляли его слова. Судя по тому, что я видела в Триумвирате “милосердие” и “дракон” дружат в основном по переписке, встречаясь крайне редко.

- Если вы сейчас же скажете мне правду, я постараюсь вам помочь. Если вы остаетесь и молчите, то пощады не будет, - повелительным голосом закончил дракон. Я чувствовала, как его просто сердце сходит с ума. Он все еще верит, что одна из них действительно окажется его любимой?

- Как я люблю этот момент! - улыбнулся маг, а в зале появились огромные хрустальные песочные часы. Только вместо песка в них были снежинки. Они летели вниз, а девушки стояли и молчали. Время шло, снег в часах кружился и падал, я слышала, как учащается пульс дракона, как его рука напрягается, а дыхание выдает скрытое напряжение. Мысль о том, что одна из них действительно может оказаться покойной кайзериной, пугала меня сильнее, чем царящая в зале тишина.

Последняя снежинка легла на небольшой сугроб, а часы стали растворяться в воздухе.

- Время вышло, - спокойно произнес дракон, но я чувствовала, как напряглись его руки и  ощущала его сбившееся дыхание.

 Старый скрюченный маг сделал шаг вперед, прокашлялся, глядя на кайзера, и проскрипел, нарушая тревожную тишину.

- О, великий кайзер Артмаэль, - старческий голос казался противным скрипом старой телеги. - Несколько лет назад я нашел во льду девушку. Мне удалось растопить волшебный лед, и она ожила… Простите, мои глаза уже давно не те, но все, кто видели ее, говорили мне, что она похожа на кайзерину Эстер. Девушка долго лежала в забытье, а когда пришла в себя, то стала мне рассказывать про какие-то розы на снегу, про какой-то портрет, для которого позировала. Она часто спрашивала про дворец. Я подумал, и решил, что лучше вам поговорить с ней.