Золото Ларвезы (СИ) - Коблова Ирина - Страница 53

На дешевом сером конверте марка с парусником и почтовый штемпель Батриды. Плясунья выдает желаемое за действительное: никто и не стал бы ее искать. Но если она наконец-то взялась за ум, это и впрямь хорошо.

– Видишь, с ней все в порядке. Искренне за нее рад.

– Лишь бы родила без осложнений, – озабоченно наморщив лоб, сказала Зинта. – Я запечатала ей чрево силой Тавше, но раз она в монастыре, и там рядом лечебница, они позовут кого-нибудь из жрецов Милосердной, чтобы снять печать. Как думаешь, у нее получится поменять свою жизнь?

– Я бы не был в этом уверен. В монастыре она может измениться под влиянием окружающей обстановки, но когда вернется в Аленду – никаких гарантий, что не станет прежней Нинодией. Поживем – увидим.

– А как насчет реформ, вы с Шеро собираетесь их проводить?

Он-то надеялся, что Зинта об этом забыла.

– Общественные реформы должны быть постепенными и не разрушительными для общества, люди еще не пришли в себя после смуты.

– Так они быстрее придут в себя, если у них жизнь по-хорошему наладится! Мне же много кого приходилось лечить, и я знаю, как живется рабочим с фабрик и мануфактур: там обычное дело, если они работают по двенадцать часов, а платят им мало, потому что хозяева жадничают. Вы с Шеро собираетесь навести порядок?

– Зинта, пойми, для этого пока не время.

– А когда будет время?

– Когда общество созреет для таких перемен.

– Ну, так оно у вас созреет и шмякнется с ветки на землю, как переспелая груша, и сами тогда будете локти грызть, что вовремя ничего поменять не захотели! – рассердилась Зинта.

В такие моменты Орвехт поневоле жалел о том, что он высокопоставленный маг из ближайшего окружения главы Ложи, а не прежний рядовой функционер, с которого взятки гладки. Остается лишь уповать, что после рождения ребенка ее интерес к неудобным политико-экономическим вопросам отодвинется на задний план.

Выручила его милосердница, которая принесла Зинте лекарства и бартогский градусник. Суно попрощался и отправился в Треуголье.

Хотелось прогуляться пешком, и он отпустил возницу на полпути. Тот час, когда пылевые облака цвета пепла и корицы, с темнеющими во чреве обломками, уже уползли с алендийского неба, а сумерки еще не наступили. Из распахнутых окон плывут запахи еды, кто-то изводит расстроенную виолончель. Впереди, над каналом, черным огрызком на розовом фоне виднеется Мост-с-Беседкой, который во время смуты стал Мостом-без-Беседки.

Отголоски манящих чар и поисковых заклятий – похоже, где-то поблизости работают экзорцисты, и похоже, они пока не преуспели. В Треуголье можно не спешить, все равно «невод» еще не готов. Суно повернул в боковой проулок, скользкий от недавно выплеснутых помоев. За этакое безобразие полагается штраф, но нарушители пользуются тем, что властям пока не до того.

Коллег было пятеро, обычный состав для рабочей группы экзорцистов. Он знал Сугервехта – опытного, хотя и не наделенного большой силой профессионала из тех, кто блестяще справлялся, пока можно было черпать из Накопителей, и Джелодию, тоже весьма сведущую по этой части. Двое серьезных юношей и девица с решительным взглядом и легкомысленными кудряшками – видимо, недавние выпускники Академии. С ними была женщина в домашнем платье, с заплаканным лицом: пострадавшая или, скорее, мать либо родственница жертвы.

– Требуется помощь, коллеги? – осведомился Орвехт.

Ему обрадовались: он ведь из тех, у кого хватает собственных ресурсов для работы в одиночку – серьезное подкрепление.

– Что случилось?

– Дочку мою увела тухурва, – охрипшим от слез голосом сказала женщина.

– Давно?

– Утром…

Многовато прошло времени, чтобы на что-то надеяться. По всей вероятности, уже сварили и съели, и найдут они разве что остатки пиршества. Коллеги это прекрасно понимали, но их цель сейчас – выловить тухурву с шайкой гнупи, во избежание дальнейших инцидентов. Хотя окаянная нечисть наверняка уже сбежала, почуяв присутствие экзорцистов.

Как выяснилось, семилетняя Динелия играла в принцессу и отказалась мыть за собой посуду после завтрака, а мать в наказание оставила ее без сладкого. Обиженная девочка ушла гулять, к обеду не вернулась. Когда ее начали искать, дети с соседней улицы рассказали, что девочка в короне сидела на тротуаре и как будто вытряхивала из туфель камешки, а рядом с ней стояла маленькая сгорбленная старушка. У Динелии и впрямь была самодельная картонная корона, «как у настоящей принцессы». Смекнув, что не камешки она вытряхивала, а переобувалась по наущению тухурвы – левую туфлю на правую ногу, правую на левую – женщина побежала в полицейский участок, дежурный амулетчик передал мыслевесть, и Ложа прислала группу экзорцистов. Спустя пять с половиной часов после инцидента: драгоценное время упущено.

Коллеги взяли след, потом его потеряли, но потом Джелодия опять взяла след: она известная любительница кошек и сумела позаимствовать у них кое-какие приемы, полезные в этом деле. На улице Трюфелей на задворках разгромленной во время смуты бакалейной лавки нашли криво склеенную картонную корону, раскрашенную желтым карандашом, мать Динелии ее опознала.

До чего же с детьми все непросто, вздохнул про себя Орвехт, плетя поисковое заклинание, и нам с Зинтой еще предстоит через это пройти, да пошлют нам боги ребенка с головой на плечах…

– Идемте, коллеги. А вас я попрошу держаться позади, ради вашей безопасности, – обратился он к несчастной женщине.

Та кивнула, глядя на него с вымученной надеждой. Хотя попросил он ее об этом, чтоб не вырвалась вперед и не увидела первой то, что осталось от ее дочери.

Быстрым шагом направились к каналу. Заклинание не только нацелено на обладательницу картонной короны – оно вдобавок определяет пригодный для человека путь. Видавший виды парапет, старые скамейки. Вниз ведут истертые ступени. На каменной площадке уснувшими рыбинами лежат две лодки, справа жерло ливневого стока.

– Сдается мне, коллеги, нам туда. Вы, сударыня, подождите здесь.

До стока можно было добраться по карнизу шириной в локоть, хватаясь за вбитые в стенку ржавые кольца. Суно первым ступил, пригнувшись, под низкую арку. Человеку в полный рост не выпрямиться, зато гнупи и тухурвам раздолье.

Они двинулись гуськом при свете плывущих впереди шариков-светляков. Где-то на нижних уровнях журчала вода, под подошвами хрустел влажный мусор, и доносились из темноты еще какие-то звуки – словно жалобно скулит щенок. Собачонка свалилась в канализационный колодец? Или там кто-то из народца, кого можно будет допросить?

Посланный вперед магический шарик высветил скорчившуюся поперек туннеля фигурку, вроде бы человеческую.

Девочка лет семи-восьми. Зареванная, в грязном платье, испачканные руки в ссадинах. Не морок, самый обыкновенный человеческий ребенок. Поисковое заклятье привело к цели.

– Как тебя зовут?

– Д-динелия… – она захлебнулась рыданиями.

– Не реви. Мы маги Ложи, пришли забрать тебя отсюда. Мама тебя ждет. Как ты сюда попала?

– Тухурва… Она заставила меня мыть котел… Сказала, если вымою плохо, меня сварят и съедят… Я больше не буду-у-у… Она сказала, у меня в туфлях камешки, вытряхни, а это она наколдовала мне камешки, а когда я переобувалась, она сказала, я перепутала туфли, а я не перепутала, а из-за нее показалось, что перепутала… Она была как добрая бабушка, спросила, почему я плачу, и позвала к себе домой есть конфеты… А гнупи меня дразнили и дохлую мышь в котел кинули…

– Ясно, пойдем-ка отсюда. Давай, пролазь мимо меня – и вперед. Коллеги, поворачиваем обратно!

Хотя «ясно» – это громко сказано. Ничего не ясно. Так не бывает. Или, выражаясь бюрократическим языком, подобных прецедентов не зафиксировано. Тухурвы и гнупи съедают уведенных детей – не то чтобы Условие принуждало их так поступать, но никогда еще они не вели себя иначе. Чтоб эти зловредные твари заставили похищенного ребенка всего лишь вымыть котел, а потом отпустили, не причинив вреда – это уже, коллеги, какая-то слегка другая реальность…