Пушинка в урагане (СИ) - Ежов Сергей - Страница 29

– Да, Пётр Николаевич, мы помним это ваше постоянное требование. Поверьте, мы горячие сторонники вашей позиции.

На том мы и расстались, а я отправился на свой авиазавод, расположенный на задворках Адмиралтейских верфей.

В кабинете директора я застал рабочее совещание, на котором председательствовал адмирал Можайский. Директор завода, инженер Генрих Оттович Линдеманн, сидел во главе стола. По правую руку от него восседал Можайский, а Степанов, Иванов, Власьев и три пока неизвестных мне инженера, сидели ниже.

Когда я вошел, все встали.

– Присаживайтесь, господа! – предложил я, поздоровавшись с присутствующими и усаживаясь в кресло на противоположном от директора и Можайского конце стола – О чём сегодня речь?

– Мы полностью освоили в производстве самолёты модели М-2. Темпы выделки достигли десяти машин в месяц, но мы можем резко увеличить выпуск самолётов, когда, наконец, получим новейшие трёх и пятицилиндровые моторы внутреннего сгорания. Портфель заказов у нас расписан на полгода вперёд: самолёт сейчас является очень модной игрушкой высшей аристократии и любимым зрелищем людей всех сословий.

– Отлично!

– Мы пока выделываем самолёты с паровой машиной, предназначенные как раз для массовых демонстраций, при этом задерживаем отправку самолётов с таким двигателем покупателям из числа высшей аристократии разных стран. Вопрос престижа. Эти господа пожелали получить самолёты с новейшим двигателем.

– Да, я понимаю. Судя по всему, никаких трудностей в массовом выпуске самолётов нет?

– Ни малейших. Мы даже ограничили приём мастеровых на наш завод, поскольку имеем полный комплект персонала. Но на случай расширения производства, у нас имеется так сказать, запас мастеровых, которые пока работают в других местах, но готовы перейти к нам.

– Очень хорошо. Господа, я принёс вам проект новейшего самолёта, который мы будем проектировать, и строить в двух модификациях: пассажирский самолёт на три-пять пассажиров или бомбардировщик с нагрузкой до трёхсот килограммов бомб. Кстати, боеприпас и тактику его применения нам придётся изобретать с нуля.

Андрей расставил у стола несколько складных стоек, и развесил на них первый комплект плакатов.

– Обратите внимание, господа, перед вами новый самолёт, основывающийся на конструкции самолёта М-2. Мы видим, что фюзеляж в первой трети увеличивается в диаметре, и таким образом мы получаем полностью закрытую кабину для пилота и пассажиров. Хвостовое оперение не отличается от хвоста М-2. Крыло мы оставляем только одно, верхнее. Я бы назвал эту схему «парасоль», поскольку крыло как зонтик накрывает кабину. Двигателей три: два на крыльях и один в носу самолёта. Место пилота справа впереди, а рядом с ним должен располагаться либо второй пилот, при длительных перелётах, либо пассажир. Остальные пассажиры располагаются на парных креслах позади пилота. Органы управления…

Далее пошло обсуждение проекта. В сущности, ничего принципиально нового и технически сложного в новом самолёте не было, даже скорость оставалась порядка ста-ста двадцати километров в час. Больше пока и не надо: нам есть, куда расти, постепенно наращивая мощность моторов, прочность конструкций, создавать и внедрять всё новые и новые материалы и технологии. Нам ещё не надо задумываться над проблемами, которые возникнут при повышении скорости. Все проблемы далеко впереди: авиация ещё нежится в детской колыбели.

Разобрались с первым проектом, наметили ответственных за разработку отдельных агрегатов и узлов, а ответственным за проект назначили старшего лейтенанта Степанова.

Андрей тем временем развесил плакаты с проектом бомбардировщика. От пассажирского самолёта он отличается отсутствием окон и дверей в бортах, наличием двустворчатого бомболюка и устройства для подвески бомб внутри фюзеляжа. Устройства для подвески бомб наличествовали и на крыльях самолёта.

– Пётр Николаевич, какими вы видите бомбы, которые предполагается сбрасывать с самолёта?

– На мой взгляд, бомбы должны иметь яйцевидный или цилиндрический корпус, закруглённый с торцов. В задней части корпуса должно иметься четырёхлепестной или кольцевой хвост для стабилизации в полёте. Кроме того, на бомбе должен быть установлен взрыватель ударного, дистанционного или иного принципа действия, в зависимости от решаемой задачи.

– И всё же, какие задачи Вы хотите решить первыми?

– Как вы помните, я предложил Его императорскому величеству провести манёвры, где авиация будет отражать вражеский десант на наше побережье. Из этой задачи следует, что самолётам придётся атаковать корабли в море и десант на берегу. Скорее всего, корабли маневрировать не смогут, а часть десанта будет защищена лёгкими деревоземляными укреплениями.

– Позвольте, Пётр Николаевич, но подобные задачи доселе решались лишь тяжёлой артиллерией! – возразил Можайский.

– Совершенно верно, Александр Фёдорович. Наша задача как раз показать, что в некоторых случаях авиация может заменить тяжёлую артиллерию. Например, в тех местах, куда по разным причинам невозможно доставить тяжёлую артиллерию.

– А не возникнет ли ревность со стороны артиллеристов? – озадачился Степанов.

– Не думаю, Иван Александрович. Мы сразу объясним господам артиллеристам, что задачи, решаемые авиацией, несколько специфические, и заменить полноценную артиллерию самолёты не смогут никогда. У нас разные области применения. Но при этом, самолёты могут помочь артиллерии, например, корректируя её огонь.

Тут же возник вопрос о взрывателях для бомб, и его взял на себя адмирал Можайский.

– Эта тема мне знакома, и я знаю много блестящих специалистов, которые смогут приспособить или даже перепроектировать взрыватели под наши требования.

А вот за руководство проектированием бомбардировщика Можайский не взялся, уступив это почётное право Степанову и Иванову. Причину такого своего решения он объяснять не стал. Хотя… может оно и к лучшему: у товарищей офицеров уже проснулся вкус к творчеству, пусть покажут себя в деле.

Совещание подтвердило главное: авиазавод работает ритмично, строго по плану, и я могу, совершенно не беспокоясь, заниматься другими делами. Такими как авиамоторы, мотоциклы, а также приборы для авиационной и автомототехники.

А на следующий день я отправился на другой конец Петербурга, на моторный завод, что расположился на территории, прилегающей к Обуховскому заводу. Там меня ждал профессор Паукер с учениками. Встретили меня у ворот, и после взаимных приветствий я привычно скомандовал: «Без чинов».

– Пётр Николаевич, сегодня мы Вам представим сразу три работающих двигателя и два двигателя в виде моделей. – торжественно объявил Паукер.

Вот что значит военный! Всё у него в порядке: встречать меня вышли только трое руководителей, а остальные разработчики остались у своих агрегатов, кто что проектировал и строил. Никакой суеты, все при деле, хотя конечно, поглядывают заинтересованно. Ещё бы – начальство пожаловало. А то, что начальство возрастом помладше многих тут присутствующих, совершенно неважно: главное, что начальство дело знает. Собственно, моторостроение началось с деревянной модели, представленной этим самым начальством. Понятно, что руки у начальства никогда не знали грубой работы, так видимо и не надо.

В общем, отношение ко мне уважительное.

– Представляю Вам проект капитана Зотова Ивана Васильевича и юнкеров фон Зейдлица и Кириллова. Прошу, господин капитан.

Мягко поправляю:

– Герман Егорович, я ведь просил: без чинов. Мне приятнее общаться с единомышленниками без официоза. Мы договорились?

Генерал не выглядит смущённым: его опыт утверждает, что лишней порцией почтения кашу не испортишь, а вот капитан и юнкера выглядят довольными: им жесты уважения со стороны вышестоящих лиц внове.

– Прошу вас, Иван Васильевич, расскажите о своём двигателе.

– Двигатель трёхцилиндровый, с рабочим объёмом чуть более пяти литров. На данный момент достигнута мощность в пятьдесят семь лошадиных сил, но работы продолжаются, и мощность будет доведена до семидесяти – семидесяти пяти лошадиных сил. Для новейшего самолёта, построенного на авиазаводе, этот мотор подойдёт идеально.