Пушинка в урагане (СИ) - Ежов Сергей - Страница 19

– Прекрасно! Это выходит, что по соотношению масса-мощность этот двигатель значительно превосходит паровой?

– Если быть занудно точным, то почти в четыре раза. Если, конечно, считать вместе с котлом.

– Просто великолепно! Но продолжайте, прошу Вас.

– Самолёт мы строим двухместный, с дублированным управлением. При этом он получается почти в три раза меньше, чем первый самолёт Можайского, на котором мы летали.

– Неужели такое возможно?

– Представьте себе, мой друг! Более того: самолёт кроме пилота и пассажира способен поднять ещё почти сорок килограммов груза или дополнительного топлива.

– Фантастика!

– Да-да, Вильгельм, и все это Вы увидите через два дня. Хочу Вас порадовать: кроме самолёта мы строим ещё несколько машин: мы намереваемся покорить все три стихии – воздух, воду и землю. Для воздушного океана строится самолёт, для воды – моторная лодка, а для земли мотоцикл. Так мы назвали колёсные экипажи с бензиновыми двигателями.

– И с какой скоростью двигаются наземные экипажи?

– Мотоцикл мы сумели разогнать до скорости в пятьдесят километров в час.

– Невероятно! Мотоцикл мчится почти со скоростью самолёта!

– Пока максимальная скорость такова, но в дальнейшем будет и выше, когда создадим хорошую подвеску и разработаем новые виды протекторов для шин. Средняя скорость мотоциклов колеблется от пятнадцати до тридцати километров в час.

– А водный транспорт?

– Для начала мы взяли мотоциклетный двигатель, и установили его на небольшую лодку. Максимальная скорость, которую мы достигли, оказалась в тридцать километров в час. Средняя – пятнадцать-двадцать.

– Невероятно!

– И всё это, дорогой Вильгельм, Вы увидите завтра.

– Буду ждать с нетерпением. Однако, Пётр, у меня имеется несколько вопросов.

– Задавайте, и я отвечу со всей возможной откровенностью.

– Что Вы думаете о совместной разработке и производстве самолётов м мотоциклов?

– Это прекрасная идея, Вильгельм, и я всей душой выступаю за неё. Но! В этом деле есть несколько громадных сложностей, способных испортить всё.

– Какие это сложности?

– Англичане. У нас они ведут себя хоть в малейшей степени пристойно, у вас же они орудуют как в собственном кармане. Не обижайтесь, Вильгельм, но всё, что делается в Германии, тут же становится известно в Англии.

Вильгельм помрачнел. Он не был англофобом, не стал им даже после поражения в Первой Мировой войне, но англичане были ксенофобами уже сейчас. Они ненавидят всех кроме себя.

– Однако у Вас имеются какие-то мысли?

– Имеются, да. Я предлагаю перспективные исследования проводить у нас, так как мне удалось создать зачаток контрразведывательной службы и вычистить наиболее злостных болтунов. Вы не представляете, Вильгельм, как болтливы наши офицеры и учёные! Это просто эпидемия логореи какая-то!

– Логорея, это что?

– Это диарея, но идущая изо рта. Неостановимый поток словоизвержения.

Вильгельм совершенно неприлично захохотал, закинув голову и дрыгая ногами. Наконец он успокоился:

– Пётр, Вы невероятно наивный человек! Если Вы думаете, что эта беда коснулась лишь России, то совершенно неправы! Немцы болтают гораздо больше, уверяю Вас. Помнится, за время нашего с Вами путешествия, ваши люди рассказывали посторонним только то, что написано в рекламных проспектах, а мои разболтали все военные и государственные тайны, да и о семейных тайнах нашего двора поведали немало лишнего.

– Именно поэтому я и не хочу расширять круг посвящённых. Вильгельм, поймите, речь идёт даже не только о многомиллионных убытках России и Германии, но и о многомиллионных потерях наших людей, в случае если наши разработки англичане применят у себя, обворовав нас.

– Да, мой друг, тут Вы совершенно правы. Англичане орудуют у нас совершенно нагло и цинично, чему немало способствует англомания в обществе, особенно в высшем. Что там говорить, если мои родители…

Вильгельм с трудом оборвал себя. Что же, мне известны настроения родителей Вильгельма: они оба считали Англию центром мира, Градом На Холме. Готовясь к вступлению на престол Германской Империи, они думали в первую очередь об интересах и нуждах Англии и англичан, а вовсе не собственного государства и народа. Что же, у нас таких людей, особенно среди интеллигенции и аристократии тоже непозволительно много: всех этих англофилов, германофилов и франкофилов…

– У нас таких людей тоже очень много, Вильгельм. Просто я, как уже упомянул, создал службу безопасности из жандармов и полицейских, которым удаётся пока отсекать нелояльных людей.

– Жандармы… Я знаю, что в русском обществе этих господ не любят, это правда?

– Истинная правда. Но я несколько раз прилюдно объявил о бесчестности такого отношения к государственным служащим. У меня даже было несколько неприятных разговоров с несколькими гвардейскими офицерами, и дуэли не случилось лишь потому, что они побоялись последствий.

– Знаю этот неприятный тип людей. Наглые придворные шаркуны.

– Да. Среди боевых офицеров степень неприятия жандармов куда как ниже.

– Итак, Пётр, каков Ваш план?

– Я организую в России несколько бюро, которые будут заниматься разработкой и подготовкой к серийному производству моторов, приборов для самодвижущихся экипажей и самолётов, собственно самих экипажей и самолётов различного назначения. В этих бюро, в обстановке сохранения тайны будут работать как наши, так и ваши инженеры и учёные, а результаты их работы внедряются на русских и немецких предприятиях.

– Как бы предприниматели не начали продавать наши разработки! Корысть вещь интернациональная. – вздохнул Вильгельм.

– А тут я задам Вам вопрос, дорогой Вильгельм: скажите, а зачем мы будем отдавать новейшие разработки, созданные на государственные деньги, каким-то непонятным дельцам?

– Но позвольте, Пётр, меня учили, что частное предпринимательство гораздо эффективнее государственного планирования.

– А с чего бы это? Если брать мелкие мастерские или артели, то, скорее всего, так и есть. Но достаточно крупные предприятия, как правило, имеют наёмных директоров и наёмный управляющий персонал. Крупный капиталист, к примеру, ваш Крупп, лично управлением производством не занимается. Так кто мешает нам нанимать талантливого человека для управления отраслью, и ровно так же нанимать директоров и инженеров, как это делает Крупп? Согласитесь, в этом случае львиная доля доходов пойдёт не в карман Круппам, Тиссенам, Морозовым, Рябушинским и кому угодно ещё, а в казну. Не забываем о такой вещи, как конкуренция между капиталистами, отнимающая массу денег и ресурсов. Собственно, почему бы государству не нанять такого Крупа, пока он ещё молод, небогат и достаточно покладист?

– Да, с этой точки зрения государственное управление хозяйством выглядит много привлекательнее.

– Посмотрим ещё вот с какой стороны, Вильгельм: государственное предприятие, получающее комплектующие детали с другого государственного предприятия будет довольствоваться запланированной нормой прибыли, или вовсе поставлять эти детали в убыток, потому что всё равно получит сырьё, деньги на жалованье и оборудование взамен изношенного. И в результате стоимость товаров, произведённых на государственных предприятиях, выйдет много ниже, и, следовательно, победит конкурентов.

– Хм… Особенно, если две державы объединят свои усилия в этой работе. Согласен, Пётр, Вы меня убедили. По возвращению в Рейх я займусь организацией государственных заводов. Кайзер Вильгельм уже имел со мной беседу, и непременно поддержит меня.

– А Ваши родители?

– Невозможно бороться только со сменой времён года, мой друг. Всё остальное в области возможного. Но я хочу спросить, как Вы собираетесь поступить в том случае, если чиновники различных министерств и ведомств захотят забрать ваши детища в свои ведомства, а заполучив, непременно погубят?

– Здесь Вы, Вильгельм, безусловно правы. Беда казённых предприятий, как в России, так и в Рейхе именно в непрофессиональном управлении этими предприятиями. Заводами и фабриками должны управлять специалисты в каждой конкретной отрасли. Инженеры, а не чиновники. Посему я собираюсь наряду с организацией Воздушного Флота создать и управление промышленности Воздушного Флота. Все предприятия Военно-Воздушного флота будут создаваться с нуля, поэтому ни у кого не будет легального повода претендовать на управление ими.