Кино (СИ) - Шаров Дмитрий - Страница 10

Не знаю, право, зачем написал всё это, скорее чтобы успокоить себя и привести хоть немного мысли в порядок. Через несколько часов откроется книжный. Надо бы поспать хоть немного. Мне кажется, что я медленно схожу с ума. Или уже сошёл, что нельзя исключать. Была ли она в самом деле или это всё мне только привиделось?

***

Вчера был особенно красивый закат. Я долго не уходил с нашего места, расположенного на окраине города. Долго прогуливался неподалёку, чего-то ждал, почти поминутно доставал телефон и пялился в экран. Мне ужасно недоставало тебя, но я крепился, чтобы не сорваться и не позвонить. Понимал, что глупо поступаю, но ничего с собой не мог поделать. Слижком многое было пережито вместе, чтобы так просто взять и перешагнуть через это. Я нисколько не умаляю и своей вины. Неужели всё это было чудовищной ошибкой? Я не верю, не верю. И уверен отчего-то, что ты думаешь так же.

Вчера ещё был шанс всё исправить. Мне следовало заткнуться ещё в самом начале нашего, не предвещавшего ничего хорошего, разговора, но я не мог совладать с собой. Ты била по самым больным местам, не намеренно, скорее безотчётно, просто чтобы дать мне почувствовать тоже что и ты, как-то убрать дурацкую ухмылку с моего лица. Я же, всё больше воспалялась, продолжать стоять на своём, понимая, что в этом нет особого смысла, но признать тебя за правую никак не мог. Если бы ты сделала хоть один шаг назад или на встречу, я бы капитулировал, право капитулировал. Но разговор продолжал накаляться, смысла в словах было всё меньше, всё больше было слепого желания ранить как можно больнее. Признаюсь, тебе это удалось. Мне никогда ещё не было так больно. В детстве я ломал ногу. Боль была адская, но и она была куда терпимее того, что мне приходится испытывать сейчас. Право, самую сильную боль нам могут доставить только те, кого мы очень любим.

Вчера, впервые за несколько лет нашего с тобою знакомства, я не узнавал тебя. Всё в тбе было чужое, такое не похожее на прежнюю, улыбчивую и скромную девушку. Страшнее всего было увидеть в тебе львиную долю цинизма. Я понимал, что эти слова не стоило принимать на личный счёт, это нервы и ничего более, но само наличие подобных мыслей не могло не пугать. Так вот кем я был для тебя всё это время? Да, судьба не благоволила ко мне, мне почти что нечем гордиться, но бить именно по этому было слишком низко. Можно подумать я сам не понимаю, как низко и не прочно стою на этой земле! И это говорит мне та, что была для меня опорой, как будто бы незримой, так как сильный пол не нуждается в опоре (что не более чем предрассудок), ради которой я ещё находил в себе силы мириться со многими вещами этого несправедливого и продажного мира! Можно ли было унизить меньше?

Вчера я о многом передумал, пока в тумане и чаду добирался домой. Прежде кажется около часу просидел на остановке, ожидая чего-то, уж точно не автобуса. Как дошёл до дому — ума не приложу. Ты ночевала у подруги. Почти что ничего из своих вещей не оставила. Дико было одному, среди мрака и скользящих по потолку фар проезжавших мимо автомибилей. Провалиться бы в сон, но он не шёл. Когда на кухне готовил себе кофе, то порасеянности приготовил и тебе, с сахаром, как ты любишь. Выпил обе чашки. Хотелось курить, но я дал тебе слово, что бросил с этим раз и навсегда. Хотя к чему теперь держать слово? Но, право, если уж и тут уступаешь, то как же себя уважать потом? Гордость моя хоть и растоптана, но всё-таки ещё заявляет о себе, заставляет прислушиваться к ней. До чего же мы довели. Разве люди непременно уходят так?

Вчера я и не предполагал, что всё моежт закончиться плачебно. Думал, что это очередной скандал, один из множества. Обычно после этого мы быстро мирились. Выплеснули друг на друга негатив, поорали, успокоились и как-то сами собою помирились. Но теперь всё было иначе. Раньше все влова и замечания не касались лично нас. Это была всего лишь эмоциональная разрядка. Теперь же всё было серьёзнее. Теперь у нас была только одна цель — задеть и унизить друг друга. Что ж, поздравляю, тебе это удалось. Надеюсь, право, что не слишком ранил тебя. Я жалею почти о каждом сказанном слове. Но ни в коем разе не прощу прощения. Такое нельзя прощать. Я сам себе не прощу.

Вчера всё было иначе. Вчера мы ещё были вместе. Теперь я свободен. Но, право, я не знаю что делать с этой свободой.

Уже под утро ты осторожно открыла дверь своим ключом и прошмыгула внутрь. Я притворился, что сплю. Ты заглянула на кухню, в спальню, в будущую детскую (при упоминании об этом ком в горле!) — искала то, что впопыхах забыла взять. Я было хотел подать голос, сказть тебе что-то, но не находил слов. Меня всего будто парализовало. Я не смел и шелохнуться. Через пять минут ты тихонько вышла. Я услышал лёгкий хруст закрывающегося замка.

На кухне я нашёл записку с лаконичным: ''Прощай. Счастья тебе''. И тебе счастья, искренно, от всей души, простого человеческого счастья. Прости, что не смог дать тебе его.

Глава 3

История ни чем кажется не примечательная, но может кто вынесет для себя что-то. По крайней мере это стало для меня своего рода уроком.

В тот день (как сейчас помню этот ноябрьский хмурый день с хлёстким снегом и пробирающим до костей ветром) всё не задалось с самого утра. Начнём хотя бы с того, что я проспал. Наскоро собрал нехитрый завтрак, который успела мне приготовить жена и был таков, даже не поцеловав её на прощание. Машина была который день в ремонте, а потому на работу добирался на общественном транспорте. Немудрено, что попал в пробку. Так впрочем всегда бывает, когда спешишь куда-то или опаздываешь. Как результат выговор от начальства. И ладно выговор, так чёрт меня дёрнул огрызнуться. Закончилось всё откровенной перепалкой. Мне не указали прямо на выход, но дали ясно понять, что теперь я на работе персона нон грата. И ладно. За такие копейки, что я на ней получаю плакать особо не стоит. И всё-таки это выбило меня из колеи. Домой я возвращался чернее тучи.

— Привет. Ты рано — встречает меня моя благоверная с порога. На лице явная обеспокоенность.

— Освободился пораньше. Что уже и нельзя домой раньше придти?

— Не заводись. Я просто ещё не успела ужин приготовить. Придётся тебе подождать немного. Может пока приготовить бутерброд? Мог бы хотя позвонить и предупредить.

— На работе отчитывайся, здесь отчитывайся. Не нужно ужина. Я не голоден. Оставь меня в покое.

— Да что с тобой? Ты на себя не похож. Случилось что?

— Я зверски устал и хочу спать. Давай отложим разговор на потом.

— Ты меня пугаешь! Да что стряслось?

Я рассказал вкратце, что со мной стряслось на работе. В отличие от меня жена приняла всё это близко к сердцу.

— Ты ведь в курсе, что у нас ещё ипотека не погашена?

— Да найду я другую работу. Не хуже.

— Да ведь не в работе только дело, но и в твоём характере. Почему ты сорвался? Разве можно грубить начальству, да ещё прекрасно осознавая, что сам виноват?

— Слушай, замолчи.

— Нет, это ты меня послушай наконец! И перестань хамить!

Не буду приводить здесь весь диалог. Это ни к чему. Мы здорово тогда поругались. Но что самое удивительное, что я никак не ожидал, это когда ты посреди ссоры вдруг прильнула ко мне, обняла крепко и сказала, что очень сильно любишь. Не передать словами, что я тогда испытал. Мне стало ужасно стыдно за себя. Ведь в сущности всего этого скандала можно было избежать, будь я чуть умнее.

На следующий день я извинился на работе перед начальством и коллегами, которым тоже от меня досталось. Шеф, войдя в моё положение, оставил место за мной. Даже выдал мне небольшую премию, зная моё трудное положение с ипотекой. Я купил шоколадный торт и букет белых роз. Перед женой мне тоже стоило извиниться.

Когда я едва вошёл в прихожую с цветами и тортом, то не узнал моей благоверной. Она буквально вся светилась от счастья. Если честно, то последний раз я дарил ей цветы только в канун женского дня. Всё повода не было. Не понимал, что цветы без повода особенно к месту. Радовалась она конечно ни сколько цветам и сладкому угощению, сколько тому, что у нас всё наладилось. С тех пор я стараюсь оставлять проблемы и те эмоции что с ними связаны за порогом дома. Да и смотреть я стал глубже, в суть. Это избавляет от излишних треволнений. И всё это благодаря ей — моему ангелу, что сейчас мирно сопит под боком. Голова должна оставаться холодной — это я себе ясно уяснил. Главное ведь, что мы вместе. А с такой поддержкой ничего не страшно. Вместе мы всё переживём.