Варщик 2 (СИ) - Кочеровский Артем - Страница 25

Следующим подходом я поднялся на обе ноги. Едва ли не впервые с момента ухода из аквариума, ощутил болезненную одышку. Ранее пережитое давало о себе знать и отзывалось колкой болью в солнечном сплетении. Опустил голову и увидел размазанный отпечаток крови на полу. Признаться, на время я и забыл про покорёженные осколками руки и бедро. В голове одарённого любая неглубокая рана заживала в считанные минут. Но не в этот раз.

Из-за шкафа я не высовывался, не отбрасывал теней и не шумел. Какого хрена он подошёл именно к моему кабинету и замер?! Нет, я, конечно, доверяю чуйке, иногда и сам полагаюсь на голос в голове, который подсказывает куда-то заглянуть или на всякий случай взвести курок, но не так же! Гнал от лестницы до поворота и шумел на весь этаж, а после включил говёного стелса и поплёлся прямиком ко мне. Я посмотрел на пол, чтобы убедиться — не тянется ли за мной кровавый след убитых врагов? Нет. Яд меня хоть и покусал, но не мог же я так сильно тупить. Тогда в чём дело?

Может быть за стенкой притаился Золотой? Одарённые умеют различать следы там, где их не увидит обычный глаз, но ведь Каменный лабиринт усыпан ими вдоль и поперёк. Я ведь и сам первое время рассчитывал отыскать кого-нибудь по составленному протектору на полу. Не вышло. Королевские битвы проводятся часто, и за каждую сессию здесь набегает столько участников, что и натасканный пёс головой двинется такое распутывать. Остаётся только один вариант — Золотой умеет что-то, чего я не знаю. Наученный убивать, он обучился выискивать жертв по запаху? Если так, то дела мои — дрянь… Золотой и так казался проблемой почти нерешаемой, а с ослабленной материей… Хотя какой это Золотой, если он так шумел?!

Громыхнул выстрел. Дробь пронзила шкаф и отшвырнула меня к стене. Сквозь проделанную дыру я рассмотрел одарённого. Нет, материя оранжевая, как у всех.

Звучит ещё один взрыв пороха, после которого меня, будто брызгами обдаёт дробью. Лицо усыпали железные шарики, несколько разодрали шею, рот наполнили осколки выбитых зубов. Стрелок снова жмёт на спуск, я отпрыгиваю с сторону, перекатываюсь по столу и встаю на ноги у противоположной стены.

Сам того не замечая, я всё время сжимал в правой руке хват. Прицелился, собираясь схватить стрелка за горло, но меня опередил четвёртый выстрел. Из-за недостатка энергии и ослабленной материи выстрел из дробовика даже с расстояния всей комнаты кажется критическим. Я сложился в воздухе книжкой и отлетел в стену. Почувствовал, как проломал затылком слой гипсокартона и разбил парочку кирпичей. В глазах потемнело, по всему телу расползлась ноющая боль. Едва не пробив головой стену, я сполз на пол и спрятался от стрелка за столом — не самая надёжная преграда против хреновины, что стреляла железными шарами. Стрелок думал также, поэтому перезарядил дробовик.

На секунду я представил себя со стороны. Если я выгляжу хотя бы на десятую часть также хреново, как чувствую, значит на мне не осталось живого места. Чего уж говорить, любое движение сопровождалось болью. Стоило немного пошевелиться, и я чувствовал, как тянется и рвётся кожа от насаженных в тело шариков. Взгляд скользнул в верхний правый угол кабинета, туда, где висела камера. Дубль небось развалился в своём кресле-барже и хохочет, глядя на окровавленный комок меня.

Шурша подошвами по бетонному полу, стрелок подошёл ближе. Судя по всему, парочка его дробинок пробили череп и добрались до моих мозгов. Другого объяснения, почему я думал о видеотрансляции — не нашлось. Если надо мной нет камеры, значит убийство покажут со спины стрелка. Не самый выгодный ракурс. Хотя в этом есть свой шарм, так его выстрел не покажется наигранным. А вот разложенный хват может испортить кадры!

Гибкая часть хвата тянулась от книжного шкафа к правой руке. Всё же я успел нажать кнопку, прежде чем стрелок второй раз пригвоздил меня к стене. Переместив часть энергии в плечо, я дёрнул влево. Мебель показалась не просто тяжелой, а неподъёмной, хотя прежде я швырнул бы её, словно пустую картонную коробку. Я вывернулся, напряг руку и, рыча от боли, рванул. Шкаф накренился и упал на стрелка.

Уж не знаю, что лежало за нижними закрытыми створками, но громыхнуло не тише, чем выстрел дробовика. Кажется, я расслышал звук бьющейся посуды или бутылок. То ли с перепугу, то ли от злости, стрелок ещё раз пальнул. Вместо того, чтобы отпустить оружие и с кинуть с себя шкаф, он вцепился в дробовик и… Что? Намеревался отбросить шкаф выстрелом? Сомневаюсь, что у него получилось бы, учитывая, что он стрелял в боковую стенку, а вот напакостил себя прилично. Отходящие из дробовика газы не развеялись в пространстве комнаты, а скопились под куполом шкафа и въелись в глаза.

Тысячи зрителей в прямом эфире смотрели, как изувеченный и окровавленный парень на трясущихся ногах брёл к ящику. Дважды я споткнулся, разбивая и так испещрённые дробью колени и только с четвёртой попытки вытащил из-под ремня нож. Нас разделяли пять метров, но и за этот короткий отрезок я дважды пожалел, что подписался на эту Королевскую битву. Когда твоя материя барахлит, словно пятидесятилетний двигатель, планы на светлое будущее темнеют, а оптимизм стекает на пол вместе с десятками кровавых ручейков по твоему телу.

Стрелок-таки понял, что шкаф не помешает скинуть, и приложился с двух ног. Шкаф подлетел воздух, ударился о потолок и из собранной конструкции превратился в осыпающийся хлам битого стекла, полок и ломанной древесины.

Я доковылял ровно в тот миг, когда стрелок перезарядил дробовик. Вонзил в изгиб локтя нож и рывком развернул дробовик в его сторону. Железяка оказалась слишком длинной, чтобы направить её в лицо стрелку, ведь правой рукой тот намертво вцепился в рукоять. Но я ему помог. Использовав последние силы, вывернул кисть, как она не должна выворачиваться, и под хруст в предплечье нажал на курок.

Мой ракурс получился во многом удачнее, чем его. Обращён к камере боком, свет позади, а значит не сильно засвечивает продырявленное дробью лицо, а вот стрелок лежит, будто на ладони. Одна рука отброшена в сторону, вторая обломана, словно ветка, которая болтается на коре, ну и развальцованная голова… Такое даже не всем зрителям 18+ понравится. Жирдяй будет в восторге…

… … …

Каждый хоть один раз в жизни, но уставал так, что многие вещи казались ему безразличными. Мало кого парит изодранное сидение в автобусе, если ты едешь с двенадцатичасовой смены грузчика; вряд ли кто-то откажется от пирожков из самой грязной забегаловки, если это единственное место, где ты можешь перекусить после ночной смены горнорабочим; вернувшись из трёхдневного пешего путешествия, вряд ли ты пойдёшь выгуливать собаку, даже если это грозить грязным ковром. Я устал так сильно, что мне не в падлу было чувствовать растекающуюся под затылком кровь другого человека. Отполз на полметра, но понял, что это не поможет. Нужно ползти к противоположной стене. Да ну его! Кровь и кровь…

Казалось, я провалялся несколько часов, хоть и понимал абсурдность таких предположений. Хватило бы и десяти минут, чтобы случайный участник нашёл меня в разваленном кабинете, откуда за версту несло порохом. Не стоит забывать и про стимуляцию. Если Королевская битва затягивается больше, чем на час, активизируются ловушки. Лабиринт выгоняет тебя из большей части помещений разными способами, тем самым сужая круг обитания. Рано или поздно участники столкнутся друг с другом.

Две минуты назад я выпил последнее зелье — небольшая подзарядка материи. Заглянул внутрь. Помещённые в карантин звенья выглядели лучше, вскоре они начнут поэтапно выходить из изоляции, главное, чтобы всем селом не ломанулись на шашлыки, а занялись делом…

Повернул голову к двери, намереваясь следить за входом, но кое-что привлекло мое внимание. В размякшей кашице, некогда принадлежащей стрелку головы, непросто было узнать органы чувств, зато ухо сохранилось отлично, выстрел пришёлся правее. В ушной раковине торчал наушник. Не такая здоровенная хреновина, которая уходит проводом под одежду, а крошечная беспроводная капсула. Раз уж я валялся на неопределённом пит-стопе, то почему бы не поковыряться в ухе у убитого?