Портрет моего мужа (СИ) - Демина Карина - Страница 112

Он произнес это без тени сожаления, просто... рассказывая.

Ему, наверное, тоже было не с кем поговорить.

И я нашла Корна.

Я не знаю, почему такая простая мысль сразу не пришла мне в голову.

- Мои вещи... они ведь сохранились? Те, которые были при мне? - спросила я, не сомневаясь, что эти самые вещи никто не стал сжигать. Скорее уж переписали, запаковали и отправили на вечное хранение, куда-нибудь к мешкам с фасолью и репой.

Корн кивнул.

И вещи мне вернули.

Грязное рваное платье. И глина, смешанная с кровью, засохла, впиталась в ткань, сделав ту плотной, словно дерево. Впрочем, платье меня интересовало мало, как и нижнее белье, лежавшее в отдельном свертке.

И ботинки.

Чулки.

Россыпь камней, которые не удосужились почистить. Камни я все-таки забрала. Потребуют - верну, а так... мое.

Я почти потеряла надежду, когда увидела хрупкий стебелек-колечко, который почти потерялся в ошметках грязи. Как ни странно, он не стал выглядеть хуже. Напротив, он казался живым.

Почти.

Стоило прикоснуться, и шелковистый стебель прилип к пальцам, качнулся бутон, но полупрозрачные лепестки не облетели. И вот что дальше?

Впрочем, я знала, у кого спросить.

Глава 55

Глава 55

Йонас по-прежнему сидел на полу, хотя рядом с ним демонстративно поставили еще один табурет.

- Она умрет сегодня, - сказал он, не повернувшись ко мне.

- Или нет.

Он покачал головой.

- Я вижу метку... нас не любят в том числе и за это.

Что ж, наверное, мало приятного общаться с человеком, способным предсказать твою гибель.

- Помнишь, - я села рядом, на пол, на котором вдруг появился толстый теплый ковер. - Ты мне подарил... раньше... и сказал, что это... может помочь. Или... нет?

Йонас повернулся ко мне.

Он смотрел долго.

Очень долго.

И молчал.

Я тоже молчала. И в комнате стало очень-очень тихо, настолько, что я слышала слабое дыхание Руты. И даже, кажется, чувствовала, что дыхание это вот-вот погаснет, как огонек свечи на ветру.

- Ты и вправду хочешь отдать? Ей? - поинтересовался Йонас.

- Да.

- Это редкое растение... очень редкое... бабкины теплицы сохранят, только не всякий смотритель способен справиться с таким... разнообразием. Многое исчезнет. Само по себе или волей короны.

Он говорил спокойно, отстраненно даже.

- А если и нет, то вряд ли у тебя получится вновь получить цветок клалии. Дары богов случаются лишь единожды.

- И...

- Он может храниться годами... столетиями... ты можешь его продать и получить золото. Много золота.

- У меня уже есть много золота.

Мне вспомнился сундучок, набитый монетами. Зачем я их собирала? И ведь никто не остановил, не объяснил, насколько это глупо. Те же камни, которые я завернула в носовой платок, стоили куда больше.

- Или еще можешь оказать услугу... попросить... думаю, что угодно попросить. И получить. Чего ты хочешь?

Если бы я знала сама.

Свободы?

Пожалуй, мне даже дадут ее. Позволят поселиться где-нибудь в тихом городишке, где я буду притворяться обычной вдовой. Начну вязать или вот освою, наконец, коклюшки. Буду разводить сурфинии и варить варенье из зеленого крыжовника. Ходить на рынок, собирать сплетни. И не думать о прошлом.

...пока не сойду с ума от тоски.

- Или... ты можешь оставить себе, - Йонас смотрел, выжидая. - Жизнь, она странная штука. Когда-нибудь ты пожалеешь, что лишила себя... или кого-то еще шанса. Он ведь и вправду способен изгнать почти любую болезнь. Излечить смертельную рану. Спасти от яда или...

- Возьми.

- Я ведь даже не уверен, осталась ли в ней душа. И сохранился ли разум...

- Возьми, - я встала и подошла к постели. - Что надо делать?

- Нужна твоя кровь.

...в блоке целителей не так сложно отыскать скальпель. А боли я не боюсь. Порезанный палец, это ведь мелочь. Клалия впитывает кровь, много крови, и становится будто бы ярче.

- А теперь, если ты не передумала, просто приложи к губам, только...

...щепетильные ныне пошли некроманты. А пожалеть... все мы о чем-нибудь да жалеем.

Может ли случиться так, что через пару лет я сама заболею? Или Корн? Или... мои пока несуществующие дети? Кто-то другой, несомненно, важный для меня?

Может.

...буду ли я тогда жалеть, что отдала их жизнь девочке, которую толком-то и не знала?

Буду.

Как буду жалеть, если поддамся своему страху перед будущим.

Поле качнулось под моей рукой, рассыпаясь ворохом искр. Скоро прибежит Ганц и станет ругаться, вон, его машины уже стрекочут, возмущаясь моим вмешательством. Я же касаюсь влажноватой белой кожи. И кладу тонкую веточку, пропитанную кровью, на губы.

Отступаю.

Сажусь на пол и смотрю, ожидая чуда. А его не происходит... то есть веточка вдруг рассыпается пеплом, и Рута вдыхает этот пепел. А потом в комнате появляется Ганц.

- Я же просил не трогать! - сейчас, во гневе, его акцент особенно ярок. - Я же просил... что вы...

Аппараты стрекочут.

А нас выставляют вон и, подозреваю, в ближайшие дни не пустят.

- Спасибо, - говорит мальчишка и добавляет. - Я не забуду. Для таких как я... долг крови - это уже много.

- Я не ради долга.

- Знаю.

- Кто убил Сауле?

- Почему ты думаешь, что мне это известно? - он шел, слегка ссутулившись, и ступал осторожно, будто не до конца доверяя полу. Я тоже присмотрелась.

Гладкий камень, испещренный сложным узором, который на первый взгляд казался совершенно абстрактным. Но вот руны... россыпью руны... и подозреваю, стоит пожелать хозяевам, они вспыхнут негасимым огнем, превратив чужака в пепел.

Или... еще что-нибудь сделают.

- Ты некромант. Пойдем. Я знаю одно отличное место.

На башне Йонасу понравилось.

Он сделал глубокий вдох и, подойдя к самому краю, раскинул руки, так и замер. Солнце, пробившись сквозь редкие тучи, подсветило его нескладную фигуру. Вспыхнул вокруг волос бледный ореол, а кожа будто бы сделалась прозрачной.

Он стоял и дышал.

Просто дышал.

Закрыв глаза, забыв, кажется, и о месте, в котором находился, и обо мне, и обо всем сразу. Я не мешала. Я... тоже смотрела. И в очередной раз думала, что мне делать дальше.

Стоило бы поговорить с Корном.

У него наверняка есть предложение, но... я раз за разом откладывала этот разговор. Почему? Из-за страха ли, что смутные мои догадки подтвердятся? Одно дело предполагать, что ты была фигурой в чужой игре, и совсем другое знать наверняка. А я ведь спрошу.

И он ответит.

Врать не станет, хотя на этот раз я бы согласилась и на ложь, но...

...а потом он объяснит мне, как жить дальше. И я соглашусь, быть может, поторгуюсь, слегка покапризничаю, потому что от меня ждут капризов и торгов, но в целом, глобально... нет уж, лучше смотреть на берег, море и скалы.

- Мар, - произнес мальчишка, делая шаг назад. - Она не сдержалась... ей приходилось тяжело, но злость мешала. Она обозвала его ублюдком. Сказала, что совсем скоро его задержат, что... даже если отец выберется, она потребует экспертизы. А любой анализ на крови покажет, что отец не имеет право наследовать. Но дело, полагаю, не в деньгах...

...а в том, что Мар не потерпел бы насмешек.

Он считал себя лучше других.

Умнее.

Сильнее.

И талантливей.

И вот допустить, чтобы все вокруг узнали, что Мар - ублюдок? Это ведь не просто потеря статуса, это... смех?

Пожалуй, что так.

- Он был со мной. С самого начала... он пришел на ужин. Он ушел со мной... мы...

- Направились в мою комнату, верно?

Я кивнула.

- И он показал тебе рисунки.

- У тебя талант.

- Спасибо... бабушка полагала, что это симптом моего душевного нездоровья. Не суть важно. В этой комнате... понимаешь, там не просто краски. Сила требует выхода, а рисунки - это единственное, что мне оставалось. Вот и... на обычного человека они действуют несколько оглушающе. В последний раз та девочка... она не отличалась умом, но полагала себя истинной морской ведьмой... слугам запрещено было заглядывать туда, но она решила, что запреты не для нее. Она пришла, решив доказать, что и вправду ведьма... я не знаю, сколько она простояла...