Пути и ошибки новоначальных - Гармаев Анатолий - Страница 31

Не стану говорить о тех мыслях, какие у меня на уме, и чем я затрудняюсь касательно законов, пророков, Евангелия, апостолов, церковных учителей, проповедников, священнослужителей, чтецов, экономов, епископов. Не буду описывать ежедневно придумываемых мыслей, забот о суетности, нерадения в молитве, усердия к пересудам. Если рассказывает кто басни, мне приятно, а если заговорит о воздержании, скучно. Не постою на месте, если читает кто Божественное Писание, а кто проводит время в совопросничестве и спорах, тех слушаю с услаждением. Не буду описывать притворной лести, только бы не будили меня на молитву, хождение в церковь по одному заведенному порядку, умышленных замедлений, пустословия в церковных собраниях, попечений о столе, пересудов в самом святилище, лености во время молитв, псалмопений, совершаемых только для вида, выискивания встреч, корыстных переговоров, лицемерных бесед с благочестивыми женщинами, непрестанных восклицаний, презрения к нуждающимся, неуплаты взятого взаем, гнева на не оказавших хорошей услуги, переиначивания обещаний, вынуждения у друзей милости, как чего-то должного, ненасытности в принятии даров, участия в чужих проступках, ухищрений, не служащих ни к чему полезному, ласкательств для получения большего, разногласий, просьб, пустых припоминаний, пагубного соперничества, Безполезных сопротивлений, непристойных свиданий».

Все или почти все, указанное преподобным, происходит в жизни сердца каждого человека. Симон волхв принес деньги, чтобы за плату получить Дух Святой. Но Петр сказал ему: «Серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги; нет тебе в сем части и жребия; ибо сердце твое не право пред Богом. Итак, покайся в сем грехе твоем и молись Богу: может быть отпустится тебе помысл сердца твоего, ибо вижу тебя исполненного горькой желчи и в узах неправды» (Деян. 8, 20–23).

Человек в переходный период может быть достаточно равнодушен к себе и к своему спасению. Так, на перечне грехов, данном преп. Ефремом Сириным, возможно либо заскучать, многое оставив без внимания; либо прочитать его из любопытства, мало что отнеся к себе; либо, распознав что-либо, отметить в своем сознании, до сердца же не доведя.

Тем не менее нужно что-то делать.

Что же?

Во-первых, испытывать свое сердце на сосложение с помыслами, чтобы научиться не допускать их. «Не множество помыслов, — говорит преподобный, — вместе одобряемых, должны мы принимать в рассмотрение и подвергать исследованию, но то решение, по которому имеющий помыслы признал что-либо приятным ему. А когда слышим: „У вас же и волосы на голове все сочтены“ (Мф. 10, 30), — то волосы на голове суть помыслы, и слова есть ум, в котором заключена сила мышления. Бог соизволение на прелюбодеяние признал прелюбодеянием, и вожделение жены — самим делом, и грех — убийством, ибо говорит, что всяк гневайся на брата своего всуе, повинен есть суду» (Мф. 5, 22).

Во-вторых, преподобный ставит в необходимость познавать душу и дух. Приводя слова Екклесиаста: «Вся суетство и произволение духа» (Еккл. 1, 14), объясняет, что под «суетством» разумеется естество, то есть естественные силы человека, дарованные ему Богом, а под «произволением» — дела противоестественные, то есть грехи. «Апостол людей, поступающих естественно, назвал душевными, а поступающих противоестественно — плотскими; духовные же суть те, которые и естество преобразуют в духе». Из этих слов мы можем сделать для себя следующее заключение. Плотские — это пребывающие в переходном состоянии; прибегающие к содействию благодати и начинающие познавать свое естество — суть воцерковляющиеся; а в духе или Духом Святым преображающиеся в естестве есть уже истинные христиане.

Чем же человек, будучи плотским, может навстречу своему спасению откликнуться Богу? «Следованием слову Божию, — говорит преподобный, — чтобы через то старание человека слово Божие доходило до разделения души и духа» (Евр.4, 12). Всевает слово Господь, но следовать ему нужно самому человеку, сохраняя его в своем сердце, в которое оно вошло неожиданно ли, как озарение, или путем размышления, как вода, пропитывающая песок; или наставлением, как гвоздь, входящий в дерево; урок за уроком (в уроках жизни). Такие слова нужно научиться удерживать как начало новой жизни, склоняя себя, свое сердце и волю к их исполнению. «Ибо делатель Бог знает и природу, и произволение, и силы каждого, и всевает Слово Свое, и требует дел по мере сил наших»[17].

Этот труд преподобный сравнивает с трудом земледельца, который, различая силу почвы, сеет соответствующие добрые семена.

Таким образом, человеку нужно уклоняться от противоестественного духа и всем своим естеством склоняться к исполнению слова Божия. Это есть труд переходного периода. Тогда Господь «сверхъестественно и несравненно превосходит человека, проникает в душу и дух» его, высвобождая его естество (период воцерковления) и преобразуя его дух в водительство Духа Святаго (состояние истинного христианина).

В-третьих, желающему чистоты сердца (искренности) нужно научиться раскрывать ближним свою вину, признаваться в грехах.

Существует шесть действий, подводящих к добродетели самоукорения: первое, — когда обличают, надо услышать обличение, более того, переспросить, правильно ли оно услышано. Лукавство человека столь тонко, что нередко нам говорят одно, а мы слышим совсем другое; второе, — согласиться с обличением и, приняв его за правду, признать для себя; третье действие, — признать вслух свою вину; четвертое, — попросить прощения у ближнего; пятое, — покаяться Богу и, наконец, шестое, — впредь так плохо никогда не поступать.

«Потому спешу, — говорит преподобный, — описать вам деяния свои, ибо если не скажу правды, то себе сделаю обиду. Многие из стыда тайные недуги свои делают неисцелимыми, но напоследок скорбят, что не открыли их. А я не скрою стыда своего. Ибо лучше подвергнуться нареканию и жить, нежели стыдиться и жалким образом умереть от глада. И полезнее поболеть и остаться живым, нежели успокоиться на краткое время и впоследствии впасть в неисцелимую болезнь»[18].

В-четвертых, нужно постоянно взывать ко всем ближним о молитве за себя. «Не напрасно, — говорит преподобный, — входил я в исследование о своих грехах. Как врачам сказываю вам, чем стражду, чтоб вы молитвою своею приготовили пластырь для врачевания язвы. Посему, если поспешите, то знаю Божие человеколюбие. В Евангелии многие избавили многих молитвами. О Спасителе же нужно ли что и говорить? Он и невозможное сделал возможным; искупил души, которые могли доставлять утешение другим, но, по причине преступления, не в состоянии были освободить себя самих. В чем можете помочь мне, как те помогали, помогите. Ибо знаю, что и невозможное будет дозволено вам, и будет даровано из моря Его благодати. Сделает же сие, умилостивленный вами. Ваше дело, святые, молиться за грешников; дело же Самого Бога — помиловать безнадежных и сопричислить их к стаду Своему»[19].

Как трудно порой бывает человеку переступить через себя и попросить помолиться за себя. За других, за близких, за родных он просит, а за себя… Найдутся невесть какие доводы, глупые, смешные и даже нелепые. Их будет довольно, чтобы замкнуть человеку уста. Но без этого преодоления себя не очистится сердце, не станет простым и не будет искренним.

Справедливый есть тот, кто по сердцу искренен. Нужно об этом помнить и любить себя настолько, чтобы сердце приготовить Богу.

в) По воле быть честным. В словаре Даля «честный» означает неуклонный по совести и долгу, надежный в слове, кому во всем можно доверять, добросовестный, благородный. Происходит от слова «честь», что означает внутреннее нравственное достоинство человека, благородство души и чистую совесть. Так, о человеке говорят «человек чести», а о поступке — «честный поступок» В прошлые века на Руси «понятие чести включало для мужчин — отсутствие оснований для оскорблений и умение ответить за незаслуженные поношения; для девушек — чистоту, для женщин — верность. Для всех — взаимопомощь в беде и выполнение взятых на себя обязательств при любых обстоятельствах. Незыблемый принцип — выручить, не покинуть в беде. Трусость покрыла бы вечным стыдом, и никто бы не захотел делить совместной жизни с подобным товарищем» (Громыко М. М. Мир русской деревни. Мол. гвардия, 1991).