Про человека с Эпсилон Кассиопеи (СИ) - Гарянин Дмитрий - Страница 19

— Леонид Дмитриевич, а как вы думаете, на других планетах тоже люди живут? Ну те, кому мы будем звонить.

— Садись, Тимофеев. Мы же проходили на биологии теорию антропоморфных форм. Человек, как гуманоид вполне может быть одной из самых распространенных индивидуальных моделей разумной жизни. По крайней мере, в системе благоприятных водородно-кислородных сред.

— А как вы думаете, Леонид Дмитриевич, — не унимался ученик. — Если они люди, у них тоже революция победила? Ну, например, если они такие развитые, то наверняка у них уже коммунизм наступил.

Четыре_пи вздохнул. Увидел, как напряглась тетенька из РАЙОНО. Он несколько иронично относился к некоторой идеологической зацикленности местных. Ознакомление с системой социально-политической управления в стране внедрения вызывало, мягко сказать, недоумение. Хотя сама доктрина представленной власти была безусловно правильной. Но формы, в которые доктрина доходила до конкретного объектного администрирования настолько методологически отставала от самой провозглашаемой концепции, что Четыре_пи порой подавлял в себе порывы отправиться в логово пресловутого ЦК и просветить их как следует.

- Во многих развитых мирах коммунизм является единственно верной моделью общества. Просто эта модель может называться совсем по-другому. Не всем повезло с Марксом и Лениным.

Последнюю фразу он постарался произнести очень серьезно.

После урока, когда полные вдохновленного энтузиазма ученики шумно вышли из класса, товарищи педагоги, среди которых помимо директора присутствовали завуч по воспитательной работе Антонина Константиновна, грустная математичка Семирамида Павловна и сухопарая физичка Евдокия Григорьевна, окружили его рабочий стол.

Марья Андреевна, ощутимо волнуясь, на правах хозяйки представила приезжую из отдела народного образования.

— Это Анфиса Поликарповна. Приехала из области проверить как тут наши успехи. Ну а это наш молодой специалист Игнатьев Леонид Дмитриевич. Подающий надежды, так сказать. Не побоявшийся взять большую учебную нагрузку. Ну и как видите, справляется.

— Мда, видим, — поджала губы Анфиса Поликарповна. — Справляется. Правда, не совсем по программе. Довольно вольно вы физику трактуете.

— Я просто пытаюсь немного оживить предмет. Так он лучше воспринимается. И успеваемость растет.

— Да, да, — подхватила Марья Андреевна, — думаю, на областной олимпиаде по физике и математике наша школа выступит очень достойно.

— Посмотрим. Но в целом, да, интересно. Живенько. Нескучно, — Анфиса Поликарповна выдержала паузу и добавила. — И политически верно. Так что я не вижу проблем. Продолжайте.

Директриса просияла и подмигнула Четыре_пи. А Семирамида Павловна наоборот, пригорюнилась. Ишь, не радуется успехам коллег.

— Ну-с, продолжим, — буднично произнесла работница РАЙОНО. — Что там у нас по плану?

— История, — сверившись со списком, сказала Марья Андреевна.

— Я бы еще в столовую не прочь заскочить.

— А мы как раз успеем. Сейчас большая перемена.

21

Через пару дней перед вторым уроком к нему заглянула Наталья Михайловна. Она даже постучала, прежде чем войти. И вообще вид имела непривычно заискивающий. Только прическа, представленная свободолюбиво вьющимися кудрями, выдавала прежнюю непокорность. И глаза… В их карих радужках просвечивал какой-то хитрый замысел.

— Леонид Дмитриевич, — почти нежно произнесла она. — У вас же сейчас астрономия у десятого класса?

— Все правильно, — осторожно ответил Четыре_пи.

— А у меня окно, — подозрительно заискивающе сказала учительница. — Можно я поприсутствую?

— Интересуетесь астрономией?

— В некотором… смысле. Для восполнения пробелов, так сказать, — она, старательно отводила взгляд.

— Я не против, — Четыре_пи хотел было поискать скрытые смыслы в ее сознании, но не стал. В конце концов, сорвать урок у нее вряд ли получится. — Задние парты свободны. Выбирайте, присаживайтесь.

Во время занятия он периодически бросал взгляды на «камчатку». Наталья Михайловна была внимательна и серьезна. Даже делала пометки на листе бумаги. В общем, вид имела

заинтересованный. Четыре_пи рассказывал о космонавигации. Он смело расширил и развил тему, обозначенную в учебнике, и привычно погрузил класс в восприимчивый транс. Над присутствующими мерцали звезды, высвечивались маршруты, решались задачи по выбору условного пути между планет Солнечной системы. На доске выводились формулы орбит, углов и склонений, в руках вместе с мелом рассыпалась звездная пыль. За партами сидели уже не школьники — согласно штатному расписанию на своих местах располагался экипаж космического корабля. Вихрастые мальчишки и девочки с косичками, ставя кляксы в тетрадях в клеточку, летели за солнечным ветром. И на самой задней парте вместе с ними летела учительница по русскому и литературе.

Когда прозвенел звонок, никто не вскочил, не бросил письменные принадлежности. Капитан осторожно посадил звездолет на пожелтевшей травке рядом с застывшим гипсовым пионером. Вокруг еще вращались газовые гиганты, сигналили пульсары… но мужественный голос настоящего советского космического волка объявил, что полет закончен.

После урока Наталья Михайловна, дождавшись, когда класс опустеет, подошла к нему и теперь смотрела прямо, со странным комбинированным выражением почти детского восторга, удивления и даже почтения.

— Леонид Дмитриевич! Вы… вы… Вы точно с нашей планеты?

Четыре_пи резко напрягся и рефлекторно активировал психозащиту. Нужно признать, что

рефлексы дали сбой. Защита включилась с ощутимым и недопустимым запозданием. Теряю форму… Еще 30–40 местных суток, и полное служебное несоответствие.

— Москва — Кассиопея, — с мечтательным придыханием сказала Наталья Михайловна.

— Что, простите? — Она меня вычислила?! Как? Не может быть!

— Фильм такой, фантастический. Неужели не видели? Так вот, на этом уроке я правда полетела вместе с десятым классом. Куда-то очень далеко. Ах, хотела бы я уметь так вести уроки… Вы просто потрясающий учитель. За вами дети в огонь и в воду.

— Этого я от них не потребую, — Четыре_пи почувствовал себя неловко. Прежняя Наталья

Михайловна, ироничная и отстраненная исчезла. Перед ним стояла восхищенная школьница. И ресницы длинные, и на носу веснушки… И волосы у корней темнее на тон. И запах легкого парфюма с полок местного сельпо. И длинная шея с родинкой у воротника. И нежность, воплощенная в розовой мочке уха. Как много незначительных деталей. Или наоборот, значительных.

— Теперь я понимаю, почему в разговоре с англичанкой, вы так лихо прошлись по школьной программе. Действительно… шесть лет учить иностранный язык и толком его не знать. Да, что английский… Это касается почти всех предметов. Нашей школе очень повезло. Вы показали, как должно и нужно давать новые знания. Простите меня…

— За что?

— За то, что я вам не верила. Думала, вы… обыкновенный.

— Уверяю вас, я действительно обыкновенный…

— Нет! — горячо прервала его Наталья Михайловна. — Я ведь сегодня не из чистого любопытства пришла к вам на урок. Вчера проверяла сочинения у десятого класса. Тема была «Кем быть». Штатная такая тема… Утвержденная министерством образования. — Она замолчала, облизнула губы.

Четыре_пи дал ей возможность выдержать паузу.

— Я хорошо знаю этот класс. Два года у них веду. В общем, проверяя их работы, я уже примерно представляю, что ждать. А тут… разрыв шаблонов. — Наталья Михайловна на мгновение поймала его взгляд, но почему-то сразу смутилась и стала смотреть куда-то в сторону и вверх, на бородатые портреты, висящие над доской.

— Их словно подменили. Или они неожиданно повзрослели. Двадцать три сочинения. Я поставила двадцать три пятерки. Это ведь ненормально? Но я чисто объективно не могла оценить по-другому. Это сочинения глубоко вдумчивых людей. Увлеченных, заинтересованных, мечтающих… Грамотных, наконец! Я читала эти сочинения и не могла оторваться. Вы что-то сделали с ними. Что? Расскажите, Леонид Дмитриевич! Поделитесь опытом.