Мечты о счастье (ЛП) - Уолтерс А.Мередит - Страница 43

Что творится в этом мире?

— Хорошо, потому что я пообещал им, что приведу тебя на ужин на следующей неделе.

— О, как мило, — пробормотала я, не обращая внимания на смысл его слов.

А затем до меня дошло. Погодите-ка минутку.

Что?

— Эм. Прости, что ты сказал?

Бекетт должен мне все объяснить.

— Меня заставили, Кор-Кор. Клянусь, — начал оправдываться он.

— Не смей Кор-Корить мне тут, мистер!

— Они хотят познакомиться с тобой. Они знают, что ты важна для меня. В этом же нет ничего особенного, правда? У меня клевая семья. Ну, Зои бывает занозой в заднице, но просто сделай комплимент ее сережкам или чему-нибудь еще, и все будет нормально.

Бекетт хотел, чтобы я познакомилась с его семьей.

Кажется, между нами и правда все супер-пупер серьезно.

Он хочет представить меня своей маме, папе и сестре.

Меня.

Пугала сама мыль о том, что его семья будет критиковать и анализировать меня, но я была невероятно тронута тем, что он хочет раскрыть передо мной эту часть своей жизни.

Бекетт включает меня в каждую часть своей жизни.

В этот момент все беспокойства и страхи ушли на второй план, и теперь я могла думать только о Бекетте.

Я сделаю это ради него.

— Конечно, — ответила я после того, как он перестал оправдываться.

— Конечно, — повторил он.

— Я так и сказала.

— Я сделаю себе футболку с этим чертовым словом, — пробормотал он.

— Ты хотел бы, чтобы я сказала «нет»? — подразнила я его.

— Ты сказала «конечно». Это слово носит обязательный характер. Это словно написать кровью.

— Лучше без крови, — весело заметила я. — Так я встречусь с твоей семьей? Полагаю, лучше показать им мое сумасшествие на ранней стадии. Сразу покончить с этим.

— Ненавижу, когда ты так делаешь, — мягко ответил Бекетт.

Со ртом Адама происходило нечто странное. Он что, смеялся? Быть того не может! Ага. Он, и правда, выглядел так, будто смеялся. И Криста смеялась. Я должна зайти туда и увидеть, что за сумасшествие там происходит!

— Что делаю? — спросила я, а затем вышла из машины и закрыла дверцу, проверив, что она заперта.

— Принижаешь себя. Зачем ты это делаешь? Ты не сумасшедшая, Корин. Совсем.

Я перестала следить за своим другом и прислушалась к мужчине, который наполнял мои уши своими сердечными заверениями. «Ты не сумасшедшая» звучало намного лучше, чем «Ты такая красивая».

Как этот мужчина может с легкостью видеть во мне все самое лучшее? Нужно будет спросить, влияют ли лекарства на его суждения.

Но я знала, это не так. Просто Бекетт на самом деле так считает.

У меня уже крутились на кончике языка слова, что я люблю его.

Они танцевали, готовые вырваться наружу.

Было слишком быстро. Слишком.

Но это была правда.

Я полюбила его.

— На самом деле, ты потрясающая. Так что если скажешь еще хоть одно плохое слово о Корин Томпсон, придется иметь дело со мной. Поняла?

— Поняла, — прошептала я, у меня перехватило дыхание.

Черт побери.

Я полюбила его.

До самой глубины своего сумасшедшего сердца.

Маленькое, изможденное тело моего отца лежало на больничной койке. Боль возникала у меня в груди, когда я думала о том, что у меня сердечный приступ.

Боль возникала в суставах, когда я думала, что у меня фибромиалгия.

Когда думала, что у меня рак. Аневризма. Болезни и боль, которые были постоянной частью моей жизни.

Могу ли я быть счастлива?

Возможно ли это вообще для такой, как я?

— Хорошо. Увидимся вечером. Позвони, если я буду тебе нужен. Ты же знаешь, я прибегу к тебе через один удар сердца.

Удар сердца.

Что, если с Бекеттом случится то же самое, что и с мамой? Или с папой?

Что, если что-то произойдет со мной?

Теперь, когда я нашла этого мужчину, что, если я его потеряю?

— Ладно. Увидимся позже.

Стало тяжело говорить. Бекетт пробудил во мне очень сильные эмоции.

И они сметали все остальные.

Я закончила телефонный разговор и вошла в студию. Криста прекратила играть в потирушки сиськами с Адамом и теперь поправляла новый товар на полках.

Адама нигде не было видно.

— Доброе утро! — поздоровалась я. Криста махнула мне рукой.

— Где Адам? — спросила я, убирая сумку и пальто за прилавок.

— Кажется, в подсобке. Он ничего мне не говорил, — ответила Криста, ее глаза были широко распахнуты.

— Ладно. Спасибо. Для группы из детсада все готово?

— Ага. Нужно только принести еще красной краски, — ответила Криста немного нервно. Неужели у нее развилась фобия к детям, как у Адама?

— Отлично. Пойду, найду Адама.

Я зашла в подсобку и застала его за тем, что он снимал с полок коробки с инвентарем.

— Привет. Вот ты где.

— Не знал, что ты придешь, — хрипло ответил он.

— Что делаешь?

Адам сбросил коробку на пол и открыл ее. После стал вытаскивать оттуда тряпки, которые мы использовали для уборки.

— Учу испанский, — вздохнул он, и я улыбнулась.

— Итак, на сегодня у нас забронировала время только группа из садика?

Адам запихнул коробку обратно на полку, свернул тряпки в ком и засунул их под мышку.

— Кажется, да. Но было бы здорово, если бы ты хоть раз заглянула в расписание.

Он прошел мимо меня и вышел из подсобки, а я осталась на месте, продолжая пялиться ему в спину.

Что за заноза у него в заднице?

Я последовала за ним в офис.

— Я сделала что-то, что тебя разозлило?

Я не любила конфликты и всеми способами пыталась их избегать. Когда растешь рядом с Тамсин, это становится техникой выживания.

Плечи Адама были напряжены, когда он убирал тряпки в ящик для инструментов, который мы держали в углу.

— Как давно мы знаем друг друга? — неожиданно спросил он.

— Это вопрос с подвохом?

Адам развернулся, чтобы посмотреть на меня, и в его глазах было нечто, чего я раньше никогда не замечала.

— Я поддерживал тебя после смерти твоего отца. Смирился со всеми твоими дурацкими проблемами со здоровьем. Каждый раз, когда тебе надо было взять «больничный», я заменял тебя в магазине. Не жаловался. Не говорил, что ты чокнутая. Я позволял тебе делать то, что тебе нужно. Знаешь почему?

Стоит ли мне злиться из-за того, что он назвал меня чокнутой? Или испугаться внезапной напряженности его взгляда, которым он пригвоздил меня к месту?

— Потому что ты мой друг? — пропищала я.

— Чертовски верно. Потому что я забочусь о тебе. Но даже у меня есть лимит, Кор.

— Эм, я была уверена, что ты едва терпишь меня, — ответила я, скрестив руки на груди.

Затем я опустила их и спрятала в карманах. Потом достала их оттуда и позволила неловко повиснуть по бокам.

Почему я никак не могу понять, что мне делать со своими руками?

— Я знаю, что иногда веду себя, как мудак, и не прошу откровенничать о своих чувствах, но это не значит, что мне плевать. А еще это значит, что я могу указать тебе, когда ты со своей стороны проваливаешь эту часть нашей сделки. Я один занимаюсь этим магазином, Корин. И я устал от этого.

Моя нижняя губа задрожала, и я поняла, что сейчас разрыдаюсь. Я могла справиться с критикой Тамсин, с тем, что после панических атак люди смотрят на меня, как на психа. Но упрек Адама сильно задел меня.

Особенно потому, что он никогда не говорил мне подобного.

— Погоди, не делай этого. Черт, Корин. Я не хотел доводить тебя до слез. Я не выношу слез. У меня на них аллергия, помнишь?

Адам подошел ко мне и обнял за плечи, и я чуть не оттолкнула его. Он никогда не обнимал меня. Для него понятие «успокоить» означало принести мне пакет крендельков и, может быть, протянуть салфетку.

— Мы с тобой дружим уже давно, но знаешь почему я вообще заговорил с тобой, когда ты сидела во дворе, мокрая как крыса и плакала в рукав своего пальто?

Этот разговор так быстро двигался, что я не успевала за ним.