С любовью, бывший (СИ) - Снатёнкова Алёна - Страница 54

Развеяться.

Сестре нужен воздух.

Нужен кислород.

Ей нужно расслабиться и забыть о том, что одна старая карга наговорила совсем недавно.

– Собирайся. – Толкаю ее в комнату, и сама иду следом до конечной точки маршрута – шкаф. Открываю его, и перебираю вешалки, желая найти самое чумавое платье, которое здесь только имеется.

– Майка, я никуда не пойду. – Пытается закрыть дверку, но я выставляю руку, мешая ей это сделать.

– Пойдешь. Ещё как пойдешь. Ты ведь давно хотела послушать, как я пою. Вот. Шанс. Вместе поедем ко мне на работу. А, если ты и после этого решишь поехать к папе, то держать не буду. Наверно…

Эх, видели бы вы радость в её глазах. Прямо сейчас Настя улыбнулась своей самой искренней улыбкой, и поверьте, для меня это уже прогресс. Еще один шаг, который все больше отдаляет её от внутренней обиды.

51. Глеб.

– Охренеть. Санёк, я думал, ты гнал, когда рассказывал про буфера этой певички…

Договорить этот урод не успевает, так как моя рука, очень нежно, до легкого хруста, сдавливает его шею, опуская мордой почти в тарелку.

Я минут пять стоял между столиками в этом ресторане, где, как, оказывается, работает мартышка, и наблюдал за ней. И когда краем уха услышал мерзкий голос этого задрота, готов был распрощаться со своей свободой, и удавить щенка.

Весело, да?

Отличное начало вечера.

Я сначала чуть ли не окосел, когда увидел Майю на сцене в том платье, которое жопу еле прикрывает.

Потом меня словно канима поцарапала, вызвав паралич всего тела. Стоял как придурок, и тупо пялился в одну точку, когда охрененный голос, вытягивал высокие ноты.

На минуту забудем про мои убитые нервы, и жуткий стояк, а лучше вернемся к балбесам, которые слюнями залили весь пол.

Только вот сначала кидаю на мартышку быстрый взгляд, удостоверяясь, что она еще меня не заметила. Будет капец обидно, если испорчу такой офигительный сюрприз, организованный ее старшей сестрой.

– Глаза в потолок. – Рычу на них, и еле сдерживаюсь, чтобы голос не повышать. Наверно, и этого хватает, потому что дятлы задирает кверху свои прыщавые физиономии, и даже не думают со мной спорить. – Даю секунду, чтобы дожрать свои дешевые салаты, и телепортироваться до своего компа, где вы можете дрочить на голых баб, до сожжения отростков. Всё понятно?

– Да мы.. Мы… просто… – скулят, похуже моего братца. И честно, бесят они меня даже больше, чем Серожа в свои дни, когда не пил ещё. Скажу по секрету, бухариком он мне больше нравится.

– Вы просто рысью сваливаете отсюда, забывая дорогу. – выпрямляю спину, и снова делаю им двоим массаж шеи. Оп, уже два хруста. И тихий вой. Я перестарался что ли? Да нет, с чего бы?

– Всё в порядке? – Вот что за херня? Когда надо, официанты где-то шляются, и их хрен дождешься, а когда не надо, эти повелители подносов в черных фартуках, тут как тут.

– Салатик несвежий. Парни на диарею жалуются. – Отвечаю ему, с улыбкой наблюдая, как те двое, кидают копейки на стол, и сваливают в неизвестность. Надеюсь, их желудок зависнет, и ночью они будут вспоминать не мою мартышку, а адреса круглосуточных магазинов, где можно затариться туалетной бумагой.

Оставляю официанта одного, а сам по стеночке крадусь к сцене, мысленно пиная себя, что не додумался цветов купить.

Но у меня есть оправдание: Настя написала неожиданно, когда я только выгнал кричащую мать из своей квартиры, которая пыталась доказать мне, что разрыв общения с бабкой, приведет нас с ней, к жилью в спальном районе города. Упущение одно: мне было и остается плевать на их деньги, на которые они все молятся. Да, не спорю, пользоваться ими было офигенно, но и без них мы с Майей не сядем на водную диету.

Как там говорят: с милым рай и в шалаше?

А если он в другой стране, он считается вип шалашом?

Я уже представляю, как мы с мартышкой улетим в Амстердам, и вдохнем в себя его травянистый кислород. Бордель переделаем в шикарный клуб (я уже разговаривал по этому поводу с парнями), путанки будут коктейли разносить, а иногда там и Майя может петь. Только вот не в этом самом платье. Это кусок тряпки я сегодня же в клочья разорву. Мой мозг сплавится, если я каждый раз буду думать, что мартышка в нем куда-то без меня пойти сможет.

В общем, план на ближайшие сорок лет готов.

Остались детали. Например, рассказать о них пчёлке.

А перед этим, желательно купить беруши. Эти резиновые хренотени спасут меня в любом случае. Будь это визг от восторга или ор, с огненным дымом из носа.

– Не вздумай обидеть её. – Подходит ко мне старшая Аверина.

– А то ты мне наглядно покажешь процесс кастрации без наркоза? – Да вы бы только видели её взгляд. Тут любой бы захотел разрядить бомбовую обстановку, и перерезать красный провод.

– Покажу. – Моментально соглашается она.

Блядь.

Надо было синий резать.

Вот дебил. Мне даже не приходится сомневаться в её словах. Ведь точно, отрежет всё, что «стоит». Правда, угроза даже рядом со мной не пролетает. Она на расстоянии отскакивает, как государство от народа, и летит совершенно в другую сторону.

– Насть, я извиняться за них не буду, но ты знай, они просто долбанутые. – Ага. Я про своих родственников.

– Знаю, Глеб. Мамаевы те еще животные.

– Если что я котик. – Соглашаюсь, знаю же, что с женщинами спорить нельзя, особенно когда эта женщина даёт тебе вольную, на проживание с её сестренкой младшей.

Тупизм, но Настя улыбается.

– Не волнуйся, - подхожу к ней, и по-братски обнимаю. – Я куплю ей электрошокер.

Наверно, у меня на роже написано, что я не вру. Настя крепко сжимает мой локоть, а потом, посмотрев еще раз на сцену, уверенным шагом двигается к выходу.

Эх.

Мне ж прямо сейчас дали добро на похищение.

Разворачиваюсь, но сцена уже пуста.

Куда мартышка ускакать успела, пока я тут делился уверенностью с ее сестрой?

***

Как охотничья собака верчу головой, выискивая добычу, пока она сама не кидается сзади мне на спину.

Притягиваю горячую мартышку к себе, и тут же стаскиваю с себя куртку, чтобы прикрыть ее упругий, но все-таки голый зад. Уже вижу, как мужик с вставной челюстью, сидящий за два столика от нас, открывает рот и вылупляет глаза. Старый извращенец. Взглядом говорю ему, что возраст не имеет значения, и он ещё может превратиться в отбивную, а сам еще крепче обнимаю хрупкое тело.