Я - логист (СИ) - Шилов Дмитрий - Страница 41

Арсений Михайлович замолчал, все остальные тоже не торопились делать какие-то выводы. Первым вышел из задумчивого ступора отец Алеси.

— Ага, то есть мы, скорее всего, имеем намеренное похищение, но с какой целью — неизвестно. Хм… Значит так, план действий остается всё тем же: мы с Серёгой едем к Клаве, Михаил и Андрей по участкам, остальные — сидите в офисе, прозванивайте всех родственников и друзей Димы. Может он где объявился… С семьей особенно деликатно, Алеся — это на тебе. Всё, поехали, как появится какая-то информация, даже самая незначительная, звоните мне, если не отвечаю — присылайте смс. За работу!

Глава 25. Бомж бомжа видит издалека.

Андрей вышел из людского отделения полиции Московского района и под самое горло застегнул молнию на дешевом МэйдИнЧина пуховике. Чёрная курточка, негнущиеся и пахнущие резиной зимние ботинки, дешевый костюм с рубашкой, купленные на распродаже, шапка-ушанка на «рыбьем» меху — всё это было новым, прям как новая жизнь Андрея. Кем он был раньше? Сорокапятилетним уклонистом-легендой, который начинал свой путь борцом против системы, а в итоге это ни к чему не привело; двоедушником, чьи необычные способности — мелкое везение и феноменальная память; одиноким мужчиной, у которого куча связей, но нет друзей, нет семьи и нет своего уголка в этом мире. Последние месяцы жизни вели его по тропе самодельного алкоголя и дрянных наркотиков в бездну безысходности… Всё чем он горел, всё за что он боролся, всё это оказалось никому не нужным… Но. Когда единственным нормальным выходом из всего этого казалась петля на шее, магическое везение сыграло с ним шутку, и не понятно пока, окажется она злой, или хорошей. Андрея накрыл отдел по поимке двоедушников-уклонистов, прямо в дрянной комнате в одной из старых коммуналок, которые он менял каждую неделю. Сначала его хотели отправить в исправительное учреждение для двоедушников. Звучит мило и безобидно, особенно из уст представителей Земного отдела Департамента, которые описывают его как курорт, где иногда приходится послужить обществу. Но на самом деле — это тюрьма, по сравнению с которой всякие Алькатрасы и рядом не валялись. Там нет правил, нет органов управления, нет ничего. Всех двоедушников-уклонистов, отловленных в городе, просто запирают на специально отведенной территории в пятьдесят гектаров, где они предоставлены сами себе. Хочешь есть — пойди убей животное. Не получилось — вырасти овощи. Тоже не вышло — отбери еду у слабого. И так во всем. Ужасное место, о котором Андрей слышал от троих двоедушников, которым чудом удалось сбежать от туда. Как они это сделали — ни один из них не рассказывал, но то, что это из области нереального — факт.

Андрея уже собирались отвозить в это место, но Курсов Владимир — начальник отдела по поимке уклонистов, предложил сделку: Андрея не везут в исправительное учреждение, а он взамен поступает на службу в прямое подчинение начальнику отдела, становится его личной пешкой. Курсов посчитал Андрея очень полезным с его связями и способностями, сказал, что люди с идеальной памятью и везением очень ценные кадры. Андрей согласился, не раздумывая. На стороне бравых уклонистов он уже побывал и к сорока пяти годам можно попробовать поиграть за другую команду, а вдруг там поле зеленее.

И вот теперь Андрей — младший сотрудник отдела по поимке двоедушников-уклонистов, со стабильным минимальным пособием от Департамента и комнатушкой в общежитии. Не густо, но это уже обещает намного больше стабильности и уверенности в завтрашнем дне, чем у него было до этого.

Андрей завязал под бородой веревочки от шапки-ушанки, надел перчатки из палёной кожи, взял свою старую клетчатую сумку, родом из девяностых, и пошел по направлению к метро. Да, он всё еще немного походил на бродягу, но мужчина не хотел сбривать бороду и подстригаться. За столько лет он так свыкся с ними, что чувствовал бы себя голым.

Спустившись на платформу, Андрей сразу же запрыгнул в вагон, двери которого захлопнулись за его спиной. Младшему сотруднику отдела оставалось заехать еще в один полицейский участок. Судьба пропавшего пацана волновала его мало, да и быть мальчиком на побегушках в его возрасте не прям предел мечтаний, но раз начальник сказала — надо исполнять, не гоже припираться со старшим по званию, особенно когда ты только встал на первую ступень новой лестницы.

Андрей облокотился на дверь с надписью «Не прислоняться» и осмотрелся. Пассажиры, сидевшие в вагоне, с легким отвращением косились на клетчатую сумку, от которой несло гнилыми яблоками, но Андрею было глубоко и самозабвенно плевать на их мнение! Эта сумка — это жизнь Андрея, самое ценное, что есть у него на сегодняшний день. Если обычный человек заглянет в это клетчатое прямоугольное чудо, то он увидит надкусанные и полусгнившие яблоки, бананы, груши, апельсины, грейпфруты и гранаты. А если туда заглянет нелюдь — то он увидит десятки старых кнопочных телефон. Чем они так ценны для Андрея? Это одноразовые телефоны со всеми его контактами и связями. Одноразовые не потому что после одного звонка они самоуничтожаются, а потому что после каждого звонка они меняют номер и их невозможно отследить.

«Станция Завод имени Малышева» — оповестил мужской голос через громкоговоритель.

Андрей вышел из вагона, поднялся на улицу и сразу же уперся в четырехэтажное довоенное здание с серыми стенами. Весь его первый этаж был занят полицейским участком — куда мужчине и требовалось попасть.

Пару шагов по заледенелому асфальту, затем три ступеньки и Андрей навалился всем своим весом на железную дверь с облупившейся серой краской, та с неохотой поддалась. Железная махина вернулась на место, а мужчина оказался в приемной полицейского участка — маленькой комнате с десятком стульев, пятью дверьми, множеством разных стендов, протёртом до дыр линолеуме и одним за решетчатым окошком. За ним, втыкая с вой телефон, сидел дежурный, который на вошедшего даже не посмотрел.

На одном из стульев сидел бездомный, в старой потертой дубленке. Его немного трясло, а правая нога была без обуви и перебинтована, с легким налётом крови и грязи. Больше людей в комнате не было.

— О, Стасян, здарова! — Андрей сразу же направился к мужчине.

Он встречал его пару раз в прошлом, имя помнил, а за годы жизни уклонистом бывший бродяга выработал привычку — если хоть раз общался с человеком, который в последствии не причинил тебе вреда, и ты встретил его снова — поболтай с ним, от тебя не убудет, а человек может рассказать что-то полезное.

— Мы знакомы? — бомж непонимающе уставился на протянутую руку Андрея.

— Да, мы как-то ночевали вместе в притоне на Масельского, возле старой щитовой. Самогон еще глушили на груше, который вонял, как тухлая рыба. А утром еще самокрутки из бурьяна делали, ох и дебильная была затея.

— А, точно, припоминаю, здравствуйте.

Мужчины пожали руки и Андрей сел рядом с бездомным.

— Что с ногой? Собаки погрызли?

— Да не, по глупости своей поранил.

— Ясно, бывает, а сюда чего пришел? Тут тебя не вылечат, зуб даю.

— Да не, я тут по другому вопросу. — Стасян вмиг осунулся и перевел взгляд на пустую стену.

— Расскажешь по какому? Может чем помогу по старой дружбе. — дружелюбно улыбнулся Андрей.

— Не поверите, если расскажу, никто не верит. Уже в третий полицейский участок пришел, а меня дежурные выгоняют, грозясь вызвать бригаду из дурдома. И не примите за оскорбление, но чем вы сможете помочь?

— Стасян, мы с тобой из одного дерьма слеплены, и в этом же дерьме спим каждую ночь, поэтому ты сначала расскажи, а потом уже подумаем, смогу я помочь, или нет, лады?

Бомж улыбнулся, но начинать свой рассказ не спешил, что-то его сдерживало.

— Стасян, послушай, я бездомный, который носит с собой сумку с гнилыми фруктами, потому что считает их средствами связи, знаю, звучит бредово, но это моя правда, которой я не стыжусь. Возможно я не смогу тебе помочь, но я хотя бы тебя выслушаю, не принимая за сумасшедшего, плюс, у меня тут троюродный брат работает, он меня конечно сторонится, но если что-то серьезное — то выслушает. — немного преврать можно в таких ситуациях. Что-то Андрею подсказывало, что не просто так он встретил этого бродягу именно здесь и именно сегодня. Очень редко такие совпадения в его жизни ни к чему не приводили.