Я - логист (СИ) - Шилов Дмитрий - Страница 3

Как известно, дети — цветы жизни. И в моём распоряжении целых две клумбы этих растений. Три раза в неделю я гоняю их, всячески нагружаю, в общем, делаю всё, чтоб родители хоть пару часов могли отдохнуть от своих гиперактивных чад.

Две изнурительные (для детей) тренировки позади, и я, закинув рюкзак, чехол и язык на плечо, мчусь на маршрутку, чтоб потом снова спуститься в метро и благополучно транспортировать своё бренное тело до места следующей работы.

У выхода из метро меня уже ждет мой друг и коллега по танцевальному цеху Рантус. Вообще, он Владик, но фамилия, как вы можете заметить, поприкольнее, поэтому все его так и называют.

— Здорово, чува-а-ак, рад видеть тебя, — поприветствовал меня Рантус.

— Да пошел ты, только ж вчера вечером видел твою рожу, — радостно ответил я ему.

— Ты, как всегда, дурачина.

Мы стандартно поздоровались друг с другом. Со стороны это было похоже на танцы индийских племен, смешанные с приветствием черных ребят из какого-нибудь гетто.

— А где Перешмевский? — спросил я, когда мы уже прошли половину пути до клуба.

— Да опаздывает, опять какая-то беда с собакой.

— Ясно, завел собаку и всё, теперь ты её раб.

— Точно.

Мы обошли здание, облицованное бежевой плиткой, прошли через арку и оказались у чёрного входа.

— Ну и как вы вчера повисели? — поинтересовался я, пока охранник проверял наши рюкзаки и чехлы для костюмов.

— Да, как всегда, после второго бокала я уже еле разговаривал, поэтому Оля с Викой закинули меня в такси, а проснулся я только утром, — невесело полился Рантус.

— Я смотрю, ты умеешь веселиться.

— Отвали. В прошлый раз, после нашего такого веселья я телефон в вагоне поезда оставил.

Я не смог сдержать приступ смеха, потому что без телефона он остался на моих глазах: положил его под подушку на верхней полке в плацкарте и благополучно забыл об этом.

— А как там твои поиски новой работы?

— Не хочу пока ничего рассказывать, чтоб не сглазить, но вроде всё идет хорошо, тьфу, тьфу, тьфу, — Рантус три раза постучал по деревянному столу охранника.

Мы забрали наши вещи и не спеша направились в гримерку по длинному, пропитанному ароматами кальянов коридору. Неожиданно впереди промелькнуло тело в чёрном фраке.

— Пацаны, быстро переодеваемся на «Фантом», график сместился, — скомандовал, пробегая, наш руководитель Падре. Вообще-то его зовут Паша, но Падре звучит как-то… поприкольнее.

— Быстро, я сказал! — повысил тон, повторил Падре, а это уже серьёзно.

И тут, как говориться, понеслась.

— Галстук или бабочка?

— Бабочка!

— Штаны кожаные?

— Да, и надевайте не туфли, а сапоги!

— Что по рисункам?

— Сначала ромб, на втором квадрате — в шахматку, потом сольники и снова ромб.

— Ясно. Маски какие?

— С шипами. Я пока отнесу фонограмму. Выход через две минуты. Затем быстро летим в Палас на корпоратив.

Перевести дух я смог уже только сидя в салоне последней маршрутки, которая отправлялась в сторону моего района. Шесть номеров, три клуба, паб и два корпоратива в разных частях города — это вам не шуточки. Это еще хорошо, что уже не декабрь. В двенадцатом месяце в году в наш подобный график на каждый день добавляется еще по пять-десять корпоративов. Месяц хоть и прибыльный, но времени не всегда хватает даже на сон.

Полпервого ночи. От остановки до дома мне идти минут пять. На улице где-то около нуля градусов, снежок потихоньку тает на мокром асфальте, ветра нет, людей тоже — благодать. В наушниках заиграл саундтрек к фильму «Рок-н-рольщик»: ю ар, зе сан, ю ар зе онли ва-а-ан, май харт, из блю, май харт из блю фор ю…

Качая головой в такт музыке, я решил сократить путь через детскую площадку и вернул налево. Впереди, на стоянке перед домом, в свете уличного фонаря наблюдалось какое-то движение.

Вообще, мой район, хоть и считается спальным, но в вечернее и ночное время суток его нельзя было назвать безопасным. Наркоманов, алкашей, бомжей и связанных с ними историй хватает. Но то, что я увидел сейчас, с этими категориями как-то не очень соотносилось.

Под фонарем в кругу стояли четыре мужика. Двое — в чёрных мастерках, с натянутыми капюшонами. В руках они держали короткие раскладные ножи, с острия одного из них капала кровь. Вполне себе такая нормальная поножовщина, казалось бы, но вот два других молодца заметно отличались от первых. Они были в спортивных штанах и… всё. Босые ноги, голые мускулистые торсы и бошки, выбритые под тройку. Тот, что повыше, зажимал в кулаке окровавленный кастет. Другой, пониже, держал двумя руками грозное оружие — палку, в простонародье — дрын.

То ли от страха, то ли от разбушевавшегося воображения мне показалось, что от этого драна исходит яркое фиолетовое свечение.

Четыре тела стояли в свете фонаря и не двигались, снег под ними был пропитан алой «краской».

Вдоволь налюбовавшись картинкой, я пришел к логичному выводу: пока этот весёленький квартет меня не заметил, надо тихо сваливать. Но тут вступило в игру моё везение.

— Эй, пацан, сюда иди! — выкрикнул дружелюбный мужчина с дрыном.

Скажем так, трусом я себя никогда не считал. И думаю даже, встреться сам на сам с кем-нибудь из этих ночных жителей, смог бы дать достойный отпор. Но их было четверо, а я один. В следующий миг в меня вселился дух Усэйна Болта, и я со всех ног помчался в противоположную от этой четверки сторону. Услышав, что вслед мне раздается свист, и какие-то глухие удары, решение еще поднажать показалось мне вполне логичным. Я перебирал ногами так интенсивно и усердно, что мог бы с легкостью пятками почесать себе затылок. А вы учите, что у меня еще рюкзак и чехол для одежды.

Минут пять я петлял по дворам и к своему подъезду подбежал, изрядно запыхавшись. Я уверенно пикнул ключом домофона, поднялся по лестнице и зашел в лифт.

Поднимаясь на седьмой этаж в деревянной коробке с кнопками, я случайно посмотрел на себя в зеркало и резюмировал, всё еще часто дыша: «Вот ты и прожил еще один обычный день».

Пролог. Продолжение.

За одним из столиков в популярной молодёжной кафешке, где основными блюдами были всевозможные бургеры, сидели двое не очень молодых людей. Деликатно настойчивый официант пытался впарить им лучшие, по мнению многих, куриные крылья в городе, поскольку булка, набитая мясом и овощами, их не интересовала. Но парочка была непреклонна.

— Повторяю, молодой человек, два черных кофе, — твердо произнесла женщина, как говорится, в теле. Назвать её толстой язык не повернется, скорее, подойдет выражение «с пышными формами».

— Я вас понял, приятного вечера, — слегка разочарованно кивнул парень и забрал со стола меню.

— И когда будете нести заказ, повнимательнее, на полу может быть шо-то разлито.

— Людмила Аристарховна, но я ведь не пью кофе, — осторожно заметил второй гость, сидевший за столиком.

— Я знаю. Это я себе. И, Митрич, прекрати барабанить пальцами, раздражает!

Мужчина убрал руки со стола, сделанного из серой мраморной крошки.

— Людмила Аристарховна, у вас это, на щеке что-то.

Женщина прищурила глаза, громко втянула воздух через нос и резко бросила:

— Сейчас вернусь.

Она взяла чёрный кожаный клатч и удалилась в туалет. В дамской комнате Людмила Аристарховна прямиком направилась к огромному зеркалу, закрывавшему стену над двумя раковинами. Как обычно, она начала с самого низа. Влажной салфеткой протерла и так начищенные до блеска черные туфли с клиновидным каблуком. Провела руками по колготкам телесного цвета до коленей, где начиналась чёрная обтягивающая юбка-карандаш, оправила её и стряхнула несуществующие пылинки. Поправила широкий бордовый пояс, чтоб пряжка чётко легла посредине юбки. После проинспектировала в зеркале строгую белую блузку — нет ли каких изъянов. Затем подняла глаза и внимательно посмотрела на лицо. На правой щеке, чуть выше полных губ, накрашенных бордовой помадой, действительно белело какое-то пятнышко. Людмила Аристарховна многозначительно хмыкнула и достала из своего клатча пудреницу. Пару секунд — и дефект устранен. Женщина еще раз окинула взглядом свое отражение, пристально посмотрела сама себе в зелёные глаза, ногтем указательного пальца, покрытого бордовым лаком, аккуратно подправила чёрную, как перо ворона, чёлку, слегка подбила низ прически-каре и, забрав клатч, вышла из туалета.