Право лорда (СИ) - Хант Диана - Страница 24

— Любимый мой… один такой на свете!

Да не судьба нам вместе быть с тобой!

Любимый мой…

И вот вроде как момент грустный, не судьба как-никак, а я вдруг поняла, почему Юта эти слова с такой любовью, с таким удовольствием поёт! Ну, потому что красиво же! До слёз прям красиво! И потом, какая разница, судьба-не судьба, когда вот сейчас, здесь… такое волшебство происходит!

Сама не заметила, как прижалась к воину ещё теснее, а мои пальчики принялись исследовать не только кожаный жилет на его груди, но и все не попадающие под этот самый жилет участки… шею, плечи, часть грудной клетки, полоску кожи между этим самым жилетом и ремнём на брюках…

Вот на ремне мои пальчики и остановились, а внутренний голос сказал (то есть уже взвыл, зараза), что хватит, мол. Ну я и остановилась. Как послушная девочка. Мне, в конце концов, для полного и абсолютного счастья и всего, что выше этого самого ремня более, чем достаточно…

Но не тут-то было!

Поверх моих пальцев вдруг легли горячие пальцы Кира, руку мою приподняли, коснулись нежным поцелуем (от которого меня всю, от макушки до пят, молния пронзила!) кончиков пальцев, а потом положили ладонью на… хм… неопровержимый комплимент моим вокальным способностям. Огромный такой аргумент. Внушительный. Очень.

Я каким-то сверхъестественным усилием воли подавила импульс выгнуться дугой, и в стремлении взять под контроль собственное тело и горячее подёргивание внизу живота с усилием сжала бёдра… между которыми он сидит! И услышала стон. Самый настоящий! Хриплый. Его стон.

— Эйв… Майя! — почти прорычал Кир. — Если ты не прекратишь, посажу тебя спереди.

Бесстыжая картинка, вспыхнувшая в голове, всё же заставила застонать. На этот раз.

— Только прежде штаны сниму, — припечатал нагшас.

— С себя или с меня? — между прочим, невинное уточнение. Но важное.

— Майя!!!

— Я молчу, я просто спросила. Мало ли… ты… того… вспотел.

— Вспотеешь с тобой!!

Эм… и где ваша нагшасская выдержка?

Но всё же, не без усилий, взяла себя в руки и больше не пела. После того, как, правда, всё же допела «Любимый мой» до конца. А петь хотелось, чёрт побери! Но почему-то в голову лезло «Мало-мало-мало-мало-мало огня…» и совсем уж бесстыжее «Чем выше любовь, тем ниже поцелуи…» Так что каким-то чудом я сдержалась.

Также на всякий случай, как только возможность представилась, и руки убрала. Во избежание недоразумений. Ну и комплимента моим вокальным данным…

— Руки верни! — скомандовали мне. — Не хватало ещё, чтобы упала!

— Ты же говорил, с Тита невозможно упасть, — робко напомнила я то, чего Кир, в общем-то не говорил. Но спорить нагшас не стал. Просто припечатал:

— Верни!

И я вернула. На талию, как послушная и вообще порядочная девочка.

Мою ладонь тут же переложили… ниже.

Я, недолго думая, прикусила беззащитно подставленное мне на растерзание плечо.

— Ма-айя-я!..

— Ки-ир! — ответила ему в тон и добавила: — Или так, или никак!

Руку мою всё же отпустили.

Ну а я принялась, что называется, «кайфовать молча». Благо, когда летишь на грифоне, это более, чем возможно.

К концу полёта, который оказался и в самом деле намного быстрее, чем наш давешний заезд на грагхах я даже задремала, склонив голову на плечо нагшаса.

Так, в состоянии сладкой дрёмы ничуть не возражала, когда нагшас после нашего приземления подхватил меня, сползающую с тёплого бока Тита, на руки, и с какой-то навалившейся пофигистичностью отметила, что даже будь я в состоянии очнуться и паниковать, ничего бы не вышло, просто тело странно одеревенело. Но «одеревенение» было приятным, сладким и каким-то томным.

Не открывая глаз, поёрзала в сильных мужских руках, оказавшихся, помимо всех остальных достоинств ещё и невероятно удобными, и обвила шею нагшаса руками.

— Мой лорд! Ваша светлость… — раздалось совсем рядом, и я с той самой пофигистичностью осознала, что лорд где-то рядом.

Подивилась, конечно, его живучести, не без этого, но проснуться, чтобы тоже поприветствовать вроде как нехило пострадавшего от моей руки мужа, не смогла. Впрочем, если он где-то здесь и на ногах, то не сильно он и пострадал…

— Не беспокоить нас с леди, — ответил за лорда почему-то Кир, и я поняла, что, наверное, мне всё это снится, и этот запинающийся голос нагшаса — я узнала голос того, «подозрительного», который по дороге в герцогство обзывал «ведьмой» — тоже.

— Мой лорд, прошу вас. Это слишком опрометчиво с вашей стороны, мы не можем допустить…

— Убью, — просто ответил Кир, не сбавляя шага, а я сквозь сон прижалась к нему крепче, снова щекой о плечо потёрлась и пожалела, что этот сон когда-то закончится.

Так и вышло. Это была моя последняя мысль «во сне». Вскоре я провалилась в блаженную тьму, которая на какой-то миг обрела границы чего-то мягкого под спиной и сверху, мягкого и лёгкого, и твёрдых горячих губ на моём виске… А потом и эти границы схлынули и я перестала осознавать даже тьму.

ЧАСТЬ VIII. Их и кормит, и поит, и ответ держать велит.

Глава 25

Проснулась я в превосходном настроении. Отлично выспавшейся и отдохнувшей. С наслаждением потянулась, не спеша открывать глаза и ощущая мягкость простыней всей поверхностью кожи. Стоп. Я что, спала обнажённой?!

С чего бы это?!

Открыв глаза, обнаружила себя накрытой чем-то белоснежным и очень лёгким, сонно моргая, распознала в этом белоснежном одеяло. Заглянув под это одеяло, оказавшееся таким тонким, что сквозь него легко проникают солнечные лучи, получила прямое подтверждение, что таки да, спала я обнажённой. И не просто обнажённой: на некоторых участках тела находились зелёные листочки, по форме напоминающие кленовые. Нет, не на «тех самых местах», а на коленке, голени, бедрах, животе, чуть повыше груди, шее… пара листочков на руках… И, судя по ощущениям, на ягодицах тоже имелась парочка. Что за нафиг?!

И тут меня накрыло и затопило по самую макушку волной стыда! Потому что вспомнила всё, что предшествовало засыпанию! Вспомнила во всех подробностях!

И полёт в обнимку с нагшасом на грифоне, и своё пение, мамочки, и это протяжное, с придыханием «любимый мо-ой», и его руку, настойчиво накрывающую моей ладонью эм… комплимент моим вокальным данным!

Чёрт! Чёрт! Чёрт!! Как же стыдно!!!

Осторожно, каким-то вороватым движением приспустила одеяло с лица, то есть с глаз, и обнаружила себя на огромной белоснежной кровати, в просторной и светлой комнате, ничем решительно мою прежнюю комнату не напоминавшей… Несколько окон в рост человека… белоснежные и лёгкие, как паутинки занавески колышет ветер… Ничего себе, фонтан, прямо посреди комнаты! Точно, мне же снилось, что стою под водопадом, оглушительно грохочущим, но при этом каким-то тёплым и ласковым… Ну конечно! Журчание фонтана это и есть звуки водопада, а ощущения тепла — это солнечные лучи, проникающие в комнату из-за танцующих на ветру занавесок…

А потом увидела его.

Того самого. Виновника моего стыда.

Кир сидел рядом, в низком кресле и смотрел на меня с такой широкой улыбкой, что я вспыхнула, и, не задумываясь, снова натянула покрывало на голову.

Чувствовала себя при этом глупо. Ну вот сколько я так просижу, как страус? И собственная нагота, конечно, уверенности в себе не придаёт.

— Ма-ай-я-я, — протянул кое-кто низким голосом и щёки сами собой вспыхнули. И губы при этом запылали, а тело… нет, ну разве можно быть таким предательским?!

— Я всё видел, — продолжал нагшас. — Вылезай.

Не откидывая одеяла, помотала головой из стороны в сторону.

Кир рассмеялся. Таким тёплым смехом, от которого в груди так и защемило.

— Вылезай-вылезай, — сказал он. — Поговорим о вчерашнем. И о позавчерашнем. И о поза-позавчерашнем.

И вот это его «поза» и тем более «поза-поза» прозвучало так, что я решила со всей непреклонностью: не вылезу. Ни за что и никогда. Буду сидеть здесь тридцать лет и три года. А потом ещё тридцать три раза по столько же. Но тело, которое, явно мстило мне за что-то, снова было самым подлым образом настроено против меня, потому что вдруг поняла со всей очевидностью: вылезать придётся. И очень скоро. Потому что спала я явно долго и теперь вот «в кустики» приспичило.